МОЖЕТ ЛИ ХРИСТИАНИН БЫТЬ ВНЕ ФИЛОСОФИИ ВО ВСЕХ СМЫСЛАХ?

О наличии дискуссий между свидетелями Иеговы и православными верующими знают многие наши сограждане. В сравнении с девяностыми годами XX века аргументация русскоговорящих сторон претерпела некоторые изменения: появились новые доводы и линии полемики, уровень ведения дискуссии в некоторых ситуациях стал более глубоким. Но ряд аргументов, очевидно, имеет и будет иметь принципиальное значение. Анализ именно таких фундаментальных доводов позволит вскрыть сущностные моменты вероучительных позиций у спорящих сторон. В настоящей статье будет предложен анализ одного из подобных аргументов.

В ходе достаточно серьезной дискуссии свидетели Иеговы (как и многие протестанты) будут гласно или негласно утверждать, что православие (как и другие христианские конфессии, например, католики) в самых основах исказило раннехристианское учение языческой философией. Конечно же, речь идет, прежде всего, об античной философии, чаще всего в этой связи упоминается платонизм, как правило, без уточнения, о каком именно платонизме идет речь (средний платонизм или неоплатонизм). Иногда под «философскими влияниями» на христианство свидетели подразумевают влияния со стороны самых разных небиблейских учений, не только античных. Свою собственную доктрину иеговисты называют свободной от философских влияний небиблейского происхождения. Также известно, что протестанты не принимают неканонических книг Ветхого Завета в силу того, что в них можно проследить языческие влияния со стороны эллинистической культуры.

Православные же пытаются, в свою очередь, показать, что элементы небиблейской философии в их богословии не искажают апостольское учение, но помогают ему быть точным, понятным, устойчивым. По их мнению, языческая философия снабдила позднеантичных и средневековых отцов Церкви более четкими понятиями и способами изложения христианского учения. Освоение инструментов греческой философии было необходимым и естественным этапом в исполнении заповеди «научите все народы»: евреи и греки мыслили не одинаково. Необходимо было изложить библейскую мудрость на языке античной мудрости, не меняя внутреннего содержания божественного откровения, подобно тому, как апостол Павел во время своей проповеди в афинском Ареопаге стал использовать то высказывание одного из языческих поэтов, которое совпадало с его учением (Деян. 17: 28). Православные богословы стараются показать, что из арсенала языческой мысли отцы Церкви использовали только форму – понятия и способ подачи учения – так же, как переводчики Библии на разные языки вынуждены подбирать нужные понятия из арсенала небиблейской культуры (в том числе и философские понятия, что прослеживается и в переводе свидетелей Иеговы). Иногда церковные писатели обнаруживали определенное сходство библейского учения и каких-то элементов античной философии, что, по их мнению, соответствует рассуждениям апостола Павла о некотором «природном» откровении Бога язычникам в обход библейских книг (Рим. 1: 20).

Учитывая особенности иеговистского метода, начнем разговор с «копания» в библейском тексте, после чего перейдем на уровень более глубокого анализа. Проанализируем важные для нашей темы отрывки: Рим. 1:20 и Кол. 2:8. Согласно Синодальному переводу, в Рим. 1:20 Павел говорит о том, что язычники видят невидимое Бога, Его вечную силу (δύναμις) и Божество (θειότης) «через рассматривание творений». У человека, умеющего хотя бы немного пользоваться подстрочником, может возникнуть ощущение, что при переводе последней фразы в Синодальном переводе «съедено» одно слово, а именно – «νοούμενα». Славянский текст передает конструкцию «τοῖς ποιήμασιν νοούμενα καθορᾶται» более дословно: «твореньми помышляема, видима суть». В латинском тексте мы встречаем выражение «intellecta conspiciuntur», что можно понимать как именно интеллектуальное видение. Так или иначе, и «καθορᾶται» и «conspiciuntur» в контексте всего стиха - это не просто глядеть. Слова «νοούμενα» и «intellecta» говорят на о том, что при этом смотрении вглубь мира у язычников – и на особо мощных «оборотах» - у языческих философов «включается» разум. У еп. Кассиана (Безобразова) звучит так: «созерцается... чрез размышления над творениями»; у В.Н. Кузнецовой – «постигаются разумом через созерцание».

Но даже если допустить, что все эти термины употребляются без философской интонации, любому здравомыслящему человеку будет понятно, что просто рассматривать – это еще не значит восходить к пониманию Творца. Ребенок или животное глядят на мир, но не видят невидимое и вечное, так как они не включают «ум» (νόος) или «интеллект». «Сила» и «божественность» или «божество» (θειότης) – это понятия философского плана, так как они требуют достаточно серьезной работы разума для того, чтобы к ним «взойти», увидеть их и для того, чтобы с ними оперировать в разговоре. Только путем абстрагирования на началах разума мы восходим к этим понятиям, фундаментальным, глубоким и универсальным, с чем и имеет дело философия в самом классическом смысле слова. Историк философии бы сказал, что апостол Павел на свой лад говорит о т.н. «метафизике» - разновидности классической философии, в которой на началах разума окружающий мир исследуется на предмет своего невидимого и самого глубокого основания. Эти невидимые реалии, их атрибуты, о которых метафизик начинает говорить после (μετα) рассмотрения данного ему мира (φύσις), обозначаются при помощи абстрактных понятий («вечность», «сила», «божественность» и т. д.). Даже в современном научном словообороте «философия» и «метафизика» очень часто понимаются как синонимы (особенно, когда речь идет об античной и средневековой мысли). Можно сделать вывод, что именно античные философы лучше всех исполнили то положительное, о чем говорит апостол Павел в Рим. 1:20. Если для автора Послания эти философские прозрения язычников являлись положительным явлением, почему же для нас вся языческая философия должна иметь отрицательное значение как тотальная ложь?

Отметим к слову, что иеговистский перевод Рим. 1:20 является, пожалуй, одним из самых философски нагруженных: «Его невидимые качества: вечная сила и божественная сущность — ясно видны от сотворения мира, потому что они распознаются через то, что создано, так что нет им оправдания». Очевидно, что слово «θειότης» здесь передано двумя словами «божественная» и «сущность», т.е. свидетели «вбивают» абсолютно философский термин «сущность» в библейский текст, возможно, именно в том понимании, которое стало популярным сейчас благодаря философской культуре Нового времени. И в этом ничего криминального нет, но почему же отцам Церкви нельзя было притягивать философское понятие «сущность» для объяснения библейских сведений о Боге и Иисусе Христе, а иеговистам – можно? Ведь разницы нет: античную философию и светскую мысль Нового времени, которые пользуют понятие «сущность», нельзя назвать библейскими. Даже если признать этот перевод правильным, все равно будет очевидно, что в данном случае апостол говорит не о «сущности» в ходовом понимании этого слова – в значении «самая суть» («ты скажи, в чем сущность проблемы?»). Даже в древнегреческом есть нефилософское употребление слова «сущность» (в значении «имущество» или «состояние», когда речь идет о материальном богатстве). В переводе свидетелей получается, что апостол заявляет о сущности в философском значении слова (обозначение рода или вида бытия, обладающего рядом отличительных характеристик). Но допустим, что иеговисты все-таки употребили термин с нефилософским значением. Как же тогда понимать следующие слова, которые приводят свидетели для опровержения Троицы: «Тринитарные понятия возникли в результате долгих споров, во время которых эти и другие термины, такие, как „сущность“ и „субстанция“, были ошибочно использованы некоторыми богословами применительно к Богу»[1]. Но ведь сами иеговисты в своем переводе используют термин «сущность» применительно к самому Иегове! Даже тогда, когда этому термину нет дословного соответствия в древнем тексте...

Итак, очевидно, Рим. 1:20 апостол Павел говорит об умозрительном движении к Богу, что является философским движением, если «философию» понимать широко, наиболее универсально и в более-менее классическом смысле. Почему же в Рим. 1:20 читатель порой не видит указание на что-то философское? Чаще всего он просто не имеет четкого понимания, что такое философия, какой она бывает, какое значение слово «философия» может нести. Имеется и еще одна причина. Раз апостол не повесил вывеску «философия» в содержании этого стиха, значит и нет там философии. Но по сути-то там – как раз философия, путь Платона, Аристотеля и проч.

А вот в Кол. 2:8, скажут иеговисты, есть четкое указание на философию и на ее отрицательное значение для христианской жизни. Синодальный перевод дает такой текст этого отрывка: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею (φιλοσοφίας) и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу». У В.Н. Кузнецовой передано так: «Смотрите, чтобы никто не завлек вас в сети пустым и лживым философствованием, идущим от людских преданий и от стихий мира, а не от Христа». Переводчик поясняет, почему апостол говорит о философии в отрицательном значении: «... вероятно, лжеучителя, которых критикует апостол, называли себя философами с целью привлечь больше людей».

Запрещает ли в данном случае апостол Павел в Кол. 2:8 чураться вообще всякой философии и привлекать философские понятия? Если внимательно отнестись к этому отрывку, то окажется, что Павел выступает против использования философии во зло. Он не говорит «не знайте философии», «не занимайтесь философией», «не убеждайте философской мудростью верить во Христа» и т. д. Во-первых, апостол предостерегает, чтобы христиане не отходили от Христа через обольщение философией. В четвертом стихе, чуть выше автор Послания говорит о том, чтобы не прельщаться «вкрадчивыми словами» (Славянский текст: «Да никтоже вас прельстит в словопрении»; В.Н. Кузнецова: «чтобы вы никому не дали сбить себя с толку искусными речами»; еп. Кассиан: «чтобы никто не обманывал вас вкрадчивыми словами»). Если философия внушает тебе уйти от Христа, то, согласно Павлу, нужно ее отерегаться. Во-вторых, апостол говорит о философии «по преданиям людей» и «и по стихиям мира». Почему же не может быть философии «по Христу» (в латинском тексте: «secundum Christum» можно перевести как «согласно со Христом»)? Той философии, которая доводит философские размышления язычников из Рим. 1:20 до Христа? Ведь философию отцы Церкви понимали, по известной формулировке, как «служанку богословия», т.е. как тот костыль, который помогает – хотя бы в какой-то мере – направить человека в сторону Христа. Чисто философский путь ко Христу – не обязателен. Но он возможен и типичен для многих. Даже в иеговистском переводе подчеркивается, что речь идет не от философии вообще, а о том, что может натворить философия: «Смотрите, как бы не нашёлся тот, кто завладел бы вами, как добычей, через философию и пустой обман по традициям человеческим, по принципам этого мира, а не по Христу».

Если же языческая мудрость – это «просто нельзя и все», то что тогда делать с положительным смыслом философского (умозрительного) пути к Богу, о котором говорится в Рим. 1:20, где он проторен – о, ужас! -  как раз «по стихиям мира» и по «традициям человеческим». Кто-то может сказать, что в Рим. 1:20, на первый взгляд, говорится не о стихиях мира, а о «размышлении» над творениями или «рассматривании» творений. Но для языческой античной философии, как и для древнекитайской, и для древнеиндийской, и древнеяпонской не характерна (за некоторым микро-исключением) концепция «творения» мира разумной личностью Бога, запредельного всему видимому и невидимому. Языческие мыслители в своих раздумьях об основах мироздания часто отталкивались как раз от стихий в их небиблейском понимании. Некоторые могут сказать, что «по стихиям мира» - это фразеологизм, обозначающий «по мирским принципам», в соответствии с меняющейся философской модой мира, который «во зле лежит»... Вне зависимости от этих вариаций, заявлен четкий факт: «по стихиям мира» и по традициям своих национальных философий (преданиям человеческим) неверные восходили к Богу иудеев и христиан, а именно о нем говорится в Рим. 1:20 как о результате языческих философствований. Уже говорилось о том, что во время своей проповеди в афинском Ареопаге апостол использовал языческую мудрость для того, чтобы подать учение Христа, не ограничившись лишь цитированием ветхозаветных текстов. Ведь в каком-то отношении – хотя бы формальном – языческая мудрость может совпадать с библейским учением. Например, Аристотель учит о том, что у мира должен был Перводвигатель или Первопричина. Разве он не совпадает в этом отношении с библейским учением? Далее, Аристотель допускает вечность мира, что противоречит Библии. Православие и католицизм официально осуждают это учение Аристотеля. Можно ли было обойтись без Аристотеля или Платона? Находясь в культуре, где Платон и Аристотель в почете, христиане были вынуждены как-то глубоко к ним отнестись. Если критиковать, то по делу, за конкретные несоответствия божественному откровению. Ведь находясь в новоевропейской культуре, для которой строгое слово ученого – источник истины, иеговисты естественным образом цитируют словари, энциклопедии, труды светских ученых на страницах своих брошюр. Если бы свидетели исторически появились внутри позднеантичной культуры, они, конечно, прибегли бы к внешней мудрости тех времен – античной философии. И православные, и свидетели прибегают к «внешней мудрости», ставят ее на службу своему вероучению: одни мудрость в позднеантичном понимании, другие – мудрость в том понимании, какое утвердилось в Новое и Новейшее время.

Пока мы не ушли далеко от разбора Кол. 2:8, обратим внимание на то, что Павел в следующем – девятом – стихе не гнушается использовать очень философский конструкт из терминов явно языческого происхождения «τὸ πλήρωμα τῆς θεότητος»: «ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно». И содержательно, и формально «полнота» и «божество» - это слова, имеющие философское звучание. Они же находятся не на одном уровне с огурцами и помидорами! Они обозначают мыслимое умом в глубине видимого, причем обозначают именно в абстрактных категориях, которые так не любят иеговисты у средневековых отцов Церкви. На «полноту» и на «божество» нельзя указать пальцем как на грушу или на яблоко, которые даны нам неабстрактно, т.е. конкретно во внешних чувствах. «Полноту» и «божество» наше сознание воспринимает иным, более глубоким способом – через абстрагирование от всего конкретного и данного нам в чувствах, через проникновение вглубь бытия, которое возможно исключительно на началах разума, то есть по-философски (или – как синоним -  метафизично). Может быть, кто-то предположит, что апостол ссылается на какие-то места из Ветхого Завета, где говорилось о наполненности Божеством. Но все равно по содержанию слова «τὸ πλήρωμα τῆς θεότητος» имеют абстрактно-философский, а не обыденно-конкретный смысл, и в греческом языке эти термины появились и употреблялись язычниками задолго до новозаветной истории. У иеговистов, очевидно, по устоявшемуся методу, в подобных местах вбивается философский термин «сущность», напрямую отсутствующий в греческом тексте: «потому что в нем воплотилась и обитает вся полнота Божьей сущности». Получается, что слово «θεότητος» они снова комментируют по-философски.

Теперь впору отметить интересный момент: в иеговистском переводе тех мест, которые явно отражают что-то философское, добавляется отсутствующий при дословном переводе с греческого термин «сущность» (познание «божественной сущности» в Рим. 1:20, обитание «полноты Божьей сущности» в Кол. 2:8, неподобие «Божьей сущности» тварным вещам, которое утверждает Павел в афинском Ареопаге в Деян. 17: 29). В Деян. 17: 29 слово «τὸ θεῖον» («божество», «божественное (начало)», «божественность») иеговисты не перевели одним словом, но добавили к нему еще и «сущность». Переводчики Нового мира вынуждены прибегать к философскому инструментарию той культуры, для которой переводится текст, излагая боговдохновенные смыслы (внутри самой Библии!) через внесение отсутствующих в библейском тексте философских категорий. В Евр. 1:3, где идет явный философский перегруз абстрактными понятиями и явно просвечивает философская вязь рассуждения (что оказывается, характерно, и для Библии), иеговисты честно употребили слово «сущность» как вполне разумный перевод слова «ὑποστάσεως» (Сын в их Библии именуется «точным изображением сущности (ὑποστάσεως) Бога»). В других же рассмотренных нами отрывках Библии философское слово «сущность» было добавлено искусственным образом. Не забудем сказать и о том, что даже в неплатоновском и в неаристотелевском употреблении – в русском языке наших дней – слово «сущность» может иметь философский смысл и рассмотренных стихах оно его имеет. Говорить, что о том, что в указанных стихах «сущность» - это не абстрактное понятие и не философское, можно либо от невнимательности, либо от лукавства.

Мы обозначили позиции сторон и проанализировали те стихи, которые наиболее часто цитируются спорщиками в связи с темой философских влияний. Теперь перейдем на более глубокий уровень дискуссии. Корневой проблемой, которая мощно «подогревает» дискуссию, является неуточненное, интуитивно-расплывчатое, а порой и совсем дикое понимание самой «философии». Причем абсолютная аморфность в понимании этого термина наблюдается не только у иеговистов, но и у православных (как и у многих наших соотечественников). «Идеального философа» каждый представляет себе на свой лад, в меру своих познаний в истории мировой философии. Кто-то воспринимает философов всерьез, кто-то считает, что это просто болтуны. В среде самих философов существуют различные понимания сущности философии. Конечно, можно  говорить о том, что существуют плохие философы, есть очень сложные, неудобоваримые философские системы, существует множество определений философии... но для всякого глубокого человека будет очевидным один факт: каждое разумное существо в той или иной мере философствует о том мире, в котором живет. И это неизбежный процесс. Не все занимаются этим профессионально, последовательно, глубоко, но философские вопросы и философские размышления в человеке неизбежны. Они могут выстраиваться вокруг религиозного откровения, «зажигаться об него». Они могут быть основаны исключительно на началах своего разума, который либо приведет, либо не приведет человека к признанию Бога и необходимости религии. Так или иначе философия есть у каждого существа, который смотрит на мир через свой разум и включает его для анализа окружающего мира. Философия как мировоззрение является результатом «обработки» окружающего мира мыслящим разумом (на предмет его самых главных моментов). 

Философию в самом широком смысле можно определить как рационально обоснованный взгляд на предельные (самые главные) реалии и смежные с ними сферы бытия. Если говорить просто, то философия от самого своего начала в человеческой истории предстает как продуманное отношение к миру на началах разума. Разве у Бога не такое отношение к миру? Его взгляд на мир (мировоззрение) – это взгляд разумного Существа, продумавшего мир в целом и в частностях. Значит, Бог Библии в некотором смысле философ. Поэтому библейская мудрость по всем типовым признакам является философией, а влюбленные в библейскую мудрость – это библейские философы («философия» - дословно – «любовь к мудрости»). Библейская философия - это предельный взгляд на мир с позиций божественного Разума. У философии можно выделить следующие признаки: 1) философ должен на каком-то этапе стать выше всех тех концепций, которые имеются в его окружении и тех, которые влияют на него с определенного времени; 2) философ должен уметь глубоко и критично вопрошать о самом главном, а также критиковать недостатки различных учений; 3) философ должен выстраивать последовательное обоснование своей позиции на началах разума и, в конечном счете, сформировать свою картину мира. Бог выше всех концепций, он критикует их недостатки и дает свое видение мира. Более того, сами свидетели Иеговы на страницах своих брошюр предлагают человеку быть философом, по-философски отнестись к себе, к окружающему миру, к религии и к Библии. Я не думаю, что стоит приводить пространные цитаты из соответствующей литературы, чтобы подтвердить этот довод. Просто-напросто авторы статей в этих брошюрах не называют вещи своими именами, не вывешивают бирку – «философия». Философия – это когда предлагают формировать (в той или иной степени) глубокое, предельно внимательное, всестороннее, дисциплинированное, продуманное отношение к предельным вопросам бытия. Конечная цель философского смотрения – это предельное, предельная реальность или предельная истина всего. Все остальное в философии мыслится в связи с предельным, то есть каждое явление этого мира сверяется с той реальностью, которую философ считает более подлинной, или с тем пониманием истины, которое философ считает самым лучшим из всех. Что плохого в такой философии? Если это все не философия, то что?

Любая религия предлагает свое мировоззрение. Не всегда оно будет рационально обработанным, усиленным рациональным обоснованием, но в любом случае - продуманным. Ведь есть религии архаического типа. Мировоззрение у них, конечно, есть. А вот рафинированной рациональности – нет. И при этом нельзя сказать, что их мировоззрение непродуманно. Вывод: каждая религия имеет свою философию, свое продуманное отношение к миру. Просто не всегда это отношение формулируется так, как мы привыкли начиная со времен античных философов. И христианство – это тоже философия. С точки зрения стороннего (и в то же время – глубокого) наблюдателя, христианство от самых начал выступило как радикально новая философия в сравнении с иудаизмом и язычеством. Новая картина мира, новая критика, новые принципы обоснования...

Под «философией» свидетели могут понимать либо какое-то нарочно запутанное, непонятное и сложное учение о мире с внутренними противоречиями, либо просто то учение, которое породил ограниченный человеческий разум за пределами библейского откровения. Эти два варианта понимания по-своему верны. Но в то же время, нельзя забывать, что кому-то и библейское учение кажется запутанным, непонятным и сложным, содержащим противоречия. Иеговисты предложат человеку некое «введение» в Библию, чтобы ему стало все понятно. Так же поступит и какой-нибудь истый гегельянец или платоник, предлагая некое введение в свою философскую систему... Нельзя также забывать и то, что человеку присуще естественное движение к высшей истине. Этот стержень можно разглядеть в любой, даже самой запутанной и не понравившейся тебе философской системе, если смотреть достаточно глубоко. И он указан Павлом в Рим. 1:20 как положительное стремление даже у язычников.

Интересно, что в интернет-справочнике свидетелей в статье «Философия» нет упоминания  Рим. 1:20. Однако, дается то определение философии, под которое подпадает напрямую то, о чем говорится в Рим. 1:20: «В современном понимании философия — это стремление осмыслить и истолковать, путем логических размышлений и рассуждений, человеческий опыт в целом, в том числе основополагающие причины и принципы бытия»[2]. Это определение тяготеет к тому, что мы выше называли метафизикой и что уже проанализировали в Послании к Римлянам. В завершение статьи христианам предлагается «держаться в стороне» от мудрости и знания этого мира. Совет «держаться в стороне» - достаточно расплывчат. Не отходить от Христа вслед за изменчивой философской модой – это было бы понятным. Сами свидетели показывают, что знают суть эпикурейства, стоицизма, апеллируют к работам светских ученых... Для того, чтобы отбить желание иметь дело с «мудростью мира» приводится ряд известных цитат. Например, в 1 Кор. 1:18-31 говорится о превосходстве «глупости Бога» над мудростью мира. В 21 ст. сказано о том, что «мир своей мудростью не познал Бога». Но как же Рим. 1:20, где через размышление (!) язычники увидели  «присносущную силу и Божество»? Получается, что для апостола «мудрость мира» может иметь, как бы мы сейчас выразились, и положительные, и отрицательные стороны? Познав «силу и Божество», язычники, как далее говорит Павел, поддались похотям и «осуетились в умствованиях». Возможно, современная Павлу языческая философская мысль представлялась результатом похотливого замутнения истинных движений к Богу, которые предпринимал разум язычника в самом начале. Как относиться к цитатам из Нового Завета, где прямо или косвенно даются советы уклоняться от внешней мудрости? Ведь уклоняться можно по-разному: либо вообще уклоняться, либо уклоняться только от «пустых разговоров», то есть бесцельного привлечения философских знаний для диалога и т. д. Абсолютизировать эти советы в их буквальном понимании не удалось даже таким приверженцам Писания, как свидетели Иеговы. Например, у свидетелей в 1 Кор. 2:13 сказано: «Об этом мы и говорим, — не словами, которым учит человеческая мудрость, но словами, которым учит дух, — сочетая духовные вопросы с духовными словами». Мы увидели, что «слова человеческой мудрости» добавлены и в перевод Нового Мира, и активно привлекаются в брошюрах. В 1 Тим. 6: 20 содержится призыв уклоняться от «пустых разговоров» и от «противоречий (ἀντίθεσις) так называемого знания». В 21 стихе делается важное пояснение: предавшись этому знанию, некоторые уклонились от веры. Видимо, все зависит от направленности этого знания.

Знать, как правильно, и знать, как неправильно, - две стороны одной медали, одного без другого не бывает. Веруя в Единого Бога, мы уже не верим в тысячу богов сразу и мы автоматически это на каком-то уровне осознаем, даже ничего не зная о многобожии по книжкам. Чтобы качественно «держаться в стороне» от философии, чтобы других держать в стороне от философских опасностей, чтобы адекватно проповедовать философской публике, нужно качественно знать мудрость мира сего. Всерьез показать превосходство библейских истин над философией может лишь тот, очень хорошо знает философию. Новый Завет выступает против того, чтобы прельщаться философами и в этом прельщении удаляться от Христа. Как раз внимательное изучение истории философии, жизни философов, внутренних противоречий внутри их систем позволяет «сбивать» у себя и у других эмоциональное очарование от прочтения философских трудов. Глубокое знание философии позволяет трезво ее оценить. В сравнении с небиблейскими источниками библейские истины осознаются еще глубже. Так устроено восприятие – все познается в сравнении.

Отцы Церкви нередко говорили христианам, причем иногда на самом высоком уровне (на уровне Вселенских и Поместных соборы), что античная мысль способна исказить библейское откровение: появление ересей они нередко связывали как раз с чрезмерным влиянием небиблейских учений. Ереси возникали еще и по причине той неоднозначности, которая обнаруживалась в некоторых библейских выражениях, взятых в отрыве от их раннехристианского понимания. Необходимо было писать что-то за пределами библейского текста, чтобы уточнить и сохранить его правильное, более глубокое понимание. Этим занимаются все без исключения христианские конфессии, в том числе и неопротестантские, и, что очевидно, сами свидетели Иеговы. Они комментируют библейское учение понятиями «личность», «материя», «свобода воли», «сущность» в том понимании, которое характерно для новоевропейской философии. По сути, происходит привлечение новой философской культуры для прояснения библейской. Нельзя также забывать, что в арсенале свидетелей есть не только текстуальные аргументы, например, против божественного триединства (аргументы «от Писания» или «по Писанию»). Иеговисты часто пользуют и спекулятивные обоснования, т.е. философский дискурс, например, когда показывают логическую противоречивость концепции Троицы, богочеловечества Христа и т. д. Философия появляется тогда, когда человеку позволяют хоть немного задействовать свой разум для формирования глубокого отношения к тому или иному явлению. Философия есть у Бога; у каждого человека; библейская мудрость – это философия; в тексте Библии используются понятия и представления, взятые из языческой традиции, но наполненные иным смыслом; православные понимают пользу и вред философии для сохранения и усвоения божественного откровения; иеговисты абсолютизируют вред философии, но сами ей активно занимаются, внедряя понятия новоевропейской философии в свои брошюры и в свой перевод Библии.