«Откровенные рассказы странника» и учение о молитве святителя Игнатия (Брянчанинова)

Иеромонах Адриан (Пашин): Алексей Ильич, недавно вышла Ваша брошюра, посвященная Иисусовой молитве. Что Вас побудило коснуться этой, казалось бы, сугубо монашеской темы?

Алексей Ильич Осипов: Дело в том, что я получил приглашение выступить с докладом в Италии, в известном монастыре Бозе, где проводятся ежегодные конференции на различные темы. На нее приглашают представителей разных Церквей, не только Католической, но и Православных, и даже протестантских. Это было в сентябре 2004 года. Тема конференции тогда была посвящена молитве, и, по-моему, даже молитве Иисусовой, хотя точно уже не помню. Как возникла тема доклада? К нам в Академию лет двадцать назад приезжал ректор одного из Понтификальных институтов в Риме, и он, выступая в Актовом зале, сказал, в частности, что сейчас католическое монашество очень заинтересовалось практикой индуистской медитации и книгой «Откровенные рассказы странника», в которой излагается своеобразное учение о молитве Иисусовой. Вот я и решил написать доклад на тему: «Учение о молитве Иисусовой святителя Игнатия (Брянчанинова) и в "Откровенных рассказах странника"», полагая, что эта тема будет интересна для католиков, да и для меня самого, поскольку я читал эти «Рассказы», когда мне было лет 16-17, и тогда они произвели на меня очень вдохновляющее впечатление. Помню, я день или два пытался заниматься молитвой Иисусовой по методу странника — на большее меня не хватило, и к счастью, как я понял это, когда занялся своим докладом. С ним я выступил на конференции. Православные заинтересовались, католическая аудитория приняла его молча. Но один из известных (имя не буду называть) питерских светских ученых (не богослов), постоянный участник всех конференций в Бузе, выразил неудовольствие моим сообщением. Доклад был переведен на итальянский язык и опубликован в Италии и в России. Такова его предыстория.

Иером. Адриан: Выходит, что книга неизвестного автора «Откровенные рассказы странника», довольно популярная у нас в России, известна и за рубежом?

А.И. Осипов: За рубежом не просто известна, но, как говорил этот ректор, в католических монастырях сейчас на эту книгу обращено очень большое внимание. Ее читают, ее изучают — ей руководствуются.

Иером. Адриан: Как Вы думаете, почему у католиков такая заинтересованность в этой книге?

А.И. Осипов: Дело вот в чем. Во-первых. Странник с поразительной скоростью — в течение всего нескольких недель, ну, немногих месяцев — достиг непрестанной молитвы Иисусовой и особых душевно-телесных состояний, в то время как, по учению святых Отцов, пишет святитель Игнатий, «на переход этот нужны многие годы». Странник сообщает, что когда старец вначале дал ему по три тысячи молитв, то уже через два дня ему «сделалось легко и желательно». Старец после этого приказал делать по шесть тысяч, а через десять дней уже — по двенадцать. И он «с легкостью окончил двенадцать тысяч молитв в ранний вечер», и «недели через три... я начал чувствовать... что как-то насладительно кипело в сердце... и я прелагался в восторг». С подобной же молниеносностью — менее чем через неделю (!) — того же достиг и слепой, начавший действовать по указанному странником способу. «Дней через пять он начал чувствовать сильную теплоту и... по временам он начал видеть свет... иногда представлялось ему, когда он входил в сердце, что как бы сильный пламень зажженной свечи вспыхивал сладостно внутри сердца и выбрасываясь через горло наружу, освещал его; и он при сем пламени мог видеть даже и отдаленные вещи».

Такой легкий и быстрый путь, по сравнению с суровым и многолетним святоотеческим подвигом борьбы со страстями, естественно, очень соблазнителен для всех тех, кто ищет как бы «без труда вынуть рыбку из пруда».

Вторая и не менее побудительная причина заинтересованности в этой книге — тщеславие, гордость, которые сразу влекут человека к достижению высоких состояний, без прохождения предварительных ступеней духовного пути. Эти страсти превращают аскета в мечтателя с вполне закономерными, и, не редко, страшными последствиями для жизни. О характере таких устремлений католических аскетов очень решительно высказывается святитель Игнатий: «Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная, часто исступ­ленная мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют никакого понятия. Эта мечтательность признана ими благодатью. "От плод познаете их" (Мф. 7:16), сказал Спаситель. Известно всем, какими преступлениями, какими потоками крови, каким поведением, решительно противохристианским, выразили западные фанатики свой уродливый образ мыслей, свое уродливое чувство сердечное».

Таковы скрытые пружины интереса к «Рассказам».

Иером. Адриан: Вы считаете, что такой быстрый путь опасен?

А.И. Осипов: В данном случае я ни в коем случае не хочу говорить от себя, потому что не имею в этом никакого опыта. Мое понимание основывается на теоретическом изучении святых Отцов-аскетов и, прежде всего, творений святителя Игнатия (Брянчанинова). Почему я обратился именно к его творениям? Как известно, о нем, как о истинном учителе, глубоко понимающем духовную жизнь и изложившем в своих творениях ее святоотеческий путь, говорили и писали не просто положительно, а я бы сказал, с восхищением все Оптинские старцы и многие другие русские подвижники благочестия. Приведу их высказывания.

Преп. Макарий Оптинский называл его «великим умом». Преп. Варсонофий Оптинский писал: «Когда я читаю его сочинения, я удивляюсь прямо ангельскому уму, его дивно глубокому разумению Священного Писания. Я как-то особенно рсполагаюсь к его сочинениям, они как-то особенно располагают к себе мое сердце, мое разумение, просвещая его истинно евангельским светом». «Пятый том сочинений епископа Игнатия заключает в себе учение святых отцов применительно к современному монашеству и научает, как должно читать писания святых отцов. Очень глубоко смотрел епископ Игнатий и даже, пожалуй, глубже в этом отношении епископа Феофана. Слово его властно действует на душу, ибо исходит из опыта». Ту же самую мысль через полвека высказывает игумен Никон (Воробьев): «Как я благодарен ему за его писания! Не понять и не оценить его — значит, ничего не понимать в духовной жизни. Смею сказать, что сочинения епископа Феофана (да простит мне святый владыка) — работы школьника по сравнению с трудами профессора — творениями епископа Игнатия (Брянчанинова)». Преп. Никон (Беляев) Оптинский называл творения святителя Игнатия: «азбукой духовной жизни» — настолько высоко ценил их. И все другие Оптинские старцы рекомендуют изучать творения именно святителя Игнатия, в частности, его учение о молитве, как истинное руководство в духовной жизни.

О святителе Игнатии находим замечательные слова у игумении Арсении (Себряковой): «Читала с большим удовольствием, с душевным утешением и назиданием. Дороги слова самого Владыки». На него ссылается и его советы предлагает своим чадам в качестве наиболее авторитетных для нашего времени схиигумен Иоанн Валаамский. (В связи с этим в скобках хочется заметить, что церковный проповедник, писатель, который в своих трудах, говоря о духовной жизни, не обращается к творениям святителя Игнатия, явно свидетельствует о себе, какого он духа. Хотя и обращение к ним совсем еще не является показателем духовности писателя.) Так вот, учитывая этот сонм бесспорных духовных свидетелей, я и решил сопоставить учение о молитве Иисусовой «Откровенных рассказов странника» с учением святителя Игнатия.

Иером. Адриан: В занятиях молитвой Иисусовой необходимо руководство, без которого, как Вы пишете, можно впасть в прелесть. Но как же быть сейчас, когда, по словам святителя Игнатия (и Вы согласны с этим), такое сильное оскудение духовного наставничества, духовничества? Как же все-таки научиться молиться правильно?

А.И. Осипов: Прежде всего, напомню ещё раз, что и об осторожности в отношении практических занятий молитвой Иисусовой говорю не от себя. Известно, что Оптинские старцы так советовали ревностным «не по разуму», потому что, как писал преподобный Исаак Сирин: «Всякую вещь красит мера. Без меры обращается во вред и почитаемое прекрасным». И здесь люди, которые не понимают, какие необходимы условия для занятия молитвой Иисусовой и которые исходят из неправильной цели ее совершения, впадают, как правило, в самомнение, прелесть, гордыню. Эту мысль проводит и святитель Игнатий. Каково должно быть отношение к молитве Иисусовой в наше время? Смотря для кого. Одно дело для ставших на путь монашеской жизни, и другое — для тех, кто вращается в суете мирской жизни.

Что касается духоносных наставников, то под ними святитель Игнатий подразумевал тех, которые приобрели непрестанную благодатную молитву Иисусову, достигли бесстрастия и получили от Бога редкий дар видения души человека. Такие наставники действительно могли указать на те скрытые страсти и их причины, которые человек в себе не видел. Но говоря о своем времени святитель Игнатий произнес крайне обидные слова для видящих себя духовными отцами: «Богодухновенных наставников нет у нас!». И сказал не просто, а с восклицательным знаком. А он прекрасно знал состояние современного ему монашества.

Однако за неимением богодухновенных наставников святитель Игнатий предлагает очень важные советы ищущим духовной жизни.

Первый — руководствоваться писаниями и опытом преимущественно тех древних отцов и русских подвижников, которые давали советы людям, находящимся на таком же духовном уровне, как и современный христианин. К этим писаниям, конечно же, в первую очередь необходимо добавить творения самого святителя Игнатия, поскольку он подвизался и писал в эпоху, духовно очень подобную современной, и потому для нашего времени он является лучшим духовным наставником.

Второй — следует советоваться с теми людьми, которые единодуховны нам, которые искренне ищут духовной жизни, изучают и знают творения святых отцов и, что очень важно, имеют дар рассуждения. В отношении последнего условия (рассуждения) свтятитель Игнатий предупреждает, что были даже святые, которые достигали высоких духовных состояний, но, не имея дара рассуждения, предлагали иногда такие советы, которые серьезно повреждали душу человека.

Святитель Игнатий приводит в связи с этим мысли преподобных Макария Великого и Исаака Сирина. Он писал: «Святой Макарий Великий говорил, что ...встречаются души, соделавшиеся причастниками Божественной благодати... вместе с тем, по недостатку деятельной опытности, пребывающие как бы в детстве, в состоянии очень неудовлетворительном ... которое требуется истинным подвижничеством». «В монастырях употребляется о таких старцах изречение: "свят, но не искусен", и наблюдается осторожность в советовании с ними... чтобы не вверяться поспешно и легкомысленно наставлениям таких старцев». Св. Исаак Сирин говорит даже, что такой старец «недостоин называться святым». Вот с какой внимательностью, оказывается, нужно подходить к выбору тех, с кем можно советоваться.

Поэтому в наше время, кто хочет научиться молиться и жить правильно, непреле'стно, должен тщательнейшим образом изучать творения святителя Игнатия, прекрасно знавшего и учение Отцов, и опытно прошедшего путь молитвы. Но, конечно, если удастся найти человека, знающего, понимающего и разумного, то советоваться и с ним. Но советоваться так, как советуются с друзьями, а не как с руководителем «православной» тоталитарной секты, требующим беспрекословного себе послушания. О полном послушании в силу отсутствия сейчас богодухновенных наставников едва ли может идти речь даже в монастырях, а в миру такого и никогда не было, кроме разве отношений между лжедуховниками и лжепослушниками, особенно же лжепослушницами. Правда, нужно отличать послушание в вопросах административных (по должности), которое полезно и для духовной жизни, от послушания духовного, которое святитель Игнатий называет великим иноческим деланием.

Он писал: «Напрасно Ваше желание — находиться в полном послушании у опытного наставника. Этот подвиг не дан нашему времени. Его нет не только посреди мира христианского, нет даже в монастырях».

«И многие думали проходить послушание, а на самом деле оказалось, что они исполняли свои прихоти, были увлечены разгорячением. Счастлив тот, кто в старости своей успеет уронить слезу покаяния на увлечения юности своей. О слепых вождях и водимых ими сказал Господь: Слепец же слепца аще водит, оба в яму впадетася (Мф. 15, 14)».

Иером. Адриан: Однако Вам могут возразить, что и во время святителя Игнатия (Брянчанинова) были Оптинские старцы и сейчас довольно много почитаемых в народе духовников и старцев, у которых многие люди стремятся найти духовное руководство, полностью отдать свою волю в их руки. Неужели сейчас простым людям нельзя поступать таким образом?

А.И. Осипов: По учению святых Отцов, в этом вопросе нужно быть в высшей степени осторожным. Об этом предупреждают все святые, начиная с древности, с цветущих времен подвижничества. Прп. Иоанн Кассиан Римлянин в V веке, например, писал: «Полезно открывать свои помыслы отцам, но не каким попало, а старцам духовным, имеющим рассуждение, старцам не по телесному возрасту и сединам. Многие, увлекшись наружным видом старости и высказав свои помышления, вместо врачевства получили вред». А посмотрите, как сильно говорит об этом преп. Иоанн Лествичник (VI в.): «Когда мы... желаем... вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека обладаемого страстями, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели» (Лествица. Сл. 4, гл. 6). Святитель Феофан (Говоров) предупреждал: «При определении их [духовников] должно употреблять великую осмотрительность и строгое рассуждение, чтобы вместо пользы не нанести вред, вместо созидания разорение».

 Но как предсказывали древние Отцы и постоянно повторяли более поздние, в Церкви идет процесс оскудения тех наставников, которые видят душу человека, которые достигают того, что преподобный Серафим Саровский называл стяжанием Духа Божия. Таковых, как видим, по словам святителя Игнатия, в его время уже не стало.

Если теперь вернуться к Оптинским старцам, то и они полностью соглашались с ним в этом вопросе, о чем свидетельствуют как те высокие оценки, которые Оптинские старцы давали учению святителя Игнатия, так и их духовное руководство. Никто из них не указывал на другого, на своего предшественника или духовного отца: «А вот отец Макарий или отец Амвросий, или отец Варсонофий, или... разве не богодухновенные наставники»? Ибо они хорошо понимали смысл слов апостола Павла: «Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1 Кор. 15, 41). Так что, хотя и говорим о духовных и даже святых людях, тем не менее, понимаем, что и духовный от духовного разнится в славе.

Искание духовных людей вполне естественно и понятно. Но когда это искание превращается в мифотворчество, когда старцев создают не редко из очень сомнительных священнослужителей, или когда некоторые духовники начинают изображать из себя старцев, тогда происходит беда. О них святитель Игнатий сказал очень сильно и точно: «Те старцы, которые принимают на себя роль [старца]... (употребим это неприятное слово)... в сущности, не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия. Старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании — послушании, суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть...». К сожалению, народ это плохо понимает. Ему подавай старца, конечно, прозорливого, чудотворца, целителя, и на кого укажут к тому без рассуждения, как овцы бегут. Отсюда и происходят многие бедствия как духовного, так даже и бытового характера.

Я встречался с некоторыми людьми, которые, поверив лжестарцу, потерпели полную жизненную катастрофу. Старец, пользуясь своей моральной властью, буквально приказывает, извините, «благословляет» приходящим совершать такие решительные шаги, которые губят их и тело, и душу. «Благословляет» переезжать, бросать хорошие должности, ввергая семью в нищету, приводя к распаду семейных отношений. «Благословляет» продать квартиру, имущество и поступить в монастырь, а когда через год из монастыря ее отчисляют, старец вместо помощи говорит ей: нужно было иметь голову на плечах, теперь иди, куда хочешь. Знаю семью, в которой старец «благословил» матери, имеющей молодых дочерей и сына, определить всех в монастыри. Сын стал иеромонахом, а затем через 3 года женился. Подобное же произошло с дочерьми, только одна их четырех осталась монахиней, прочие, пожив в монастыре, повыходили замуж.

Почему говорю об этом? Прежде всего, чтобы показать, до какой степени безрассудной доверчивости простых верующих и духовной слепоты и моральной нечувствительности самих «старцев» можно дойти: видя катастрофические последствия этих благословений, продолжать верить им и давать их. Ведь ясно, что прозорливый не мог благословлять на поступок, ведущий к снятию сана и лишению монашества. А если не прозорливый, и продолжает толкать на подобные поступки, то каков же нравственный уровень (или психическое состояние) этого «старца»?! На этот-то серьезный вопрос и отвечает святитель Игнатий: «Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом, который принимается неопытным новоначальным с безотчетливой доверчивостью, с плотским и кровяным разгорячением! Им нужен успех, какого бы ни был качества этот успех, какое бы ни было его начало! Им нужно произвести впечатление на новоначального и нравственно подчинить его себе! Им нужна похвала человеческая! Им нужно прослыть святыми, разумными, прозорливыми старцами, учителями! Им нужно напитать свое ненасытное тщеславие, свою гордыню!»

Это и есть то, что Отцы называли прелестью. А прелесть есть заблуждение, которое приводит и к психическому расстройству человека.

Так что в наше время к отношениям со старцами нужно подходить с огромной осторожностью, следуя мудрому правилу, заповеданному нашими великими святителями — Игнатием и Феофаном: жить по совету, а не по послушанию. Святитель Игнатий призывает послушать прп. Нила Сорского, жившего в 15-м веке и уже заповедавшего: «Ныне, по причине совершенного оскудения духоносных наставников, подвижник молитвы вынужден исключительно руководствоваться Священным Писанием и писаниями Отцов». А «преподобный Пимен Великий повелел немедленно разлучаться со старцем, совместное жительство с которым оказывается душевредным». В противном случае, «вера в человека, — говорит святителя Игнатий, — приводит к исступленному фанатизму».

Совет, пишет святитель Игнатий, не несет в себе обязанности исполнять его. Если видишь в совете что-то странное, непонятное, противоречивое, то имеешь полное нравственное право обратиться к другому человеку, не согласиться, обратиться к святым отцам. И если духовник действительно разумный и смиренный, то он даже поблагодарит свое чадо за то, что тот поступил правильно, не послушав его. «Никак, — пишет святитель Игнатий, — не будь послушен на зло, если бы и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и твердость твои некоторую скорбь. Советуйся с добродетельными и разумными отцами и братиями; но усваивай себе советы их с крайней осторожностью и осмотрительностью. Не увлекайся советом по первоначальному действию его на тебя!».

Наше время — это жизнь по совету, а не по послушанию. В связи с этим святитель Игнатий отвечает на самый распространенный контраргумент: «Возразят: вера послушника может заменить недостаточность старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола» (2 Сол. 2, 10-12). Христос сказал ученикам: «Я уже не называю вас рабами... Я назвал вас друзьями» (Ин. 15, 15). А друзьям можно ли приказывать? Наверное, нет.

Иером. Адриан: Еще один вопрос. Почему некоторые связывают Иисусову молитву с какими-то другими практиками, например индуистскими и буддистскими мантрами, медитациями? Многие люди не понимают, в чем разница между такими аскетическими практиками и умной Иисусовой молитвой, молитвой христианской.

А.И. Осипов: Если обратить внимание на самое существенное, то медитации, о которых говорите — это размышления, внутренние рассуждения. Они не сопряжены с тем, что является главным условием молитвы — покаянием. Покаяние — это моление. Моление о чем? О своей греховности, о своей недостаточности, о своей неспособности жить так, как говорит Евангелие. Молитва же, как пишет святитель Игнатий, должна совершаться со вниманием, благоговением и сокрушением сердца. В медитациях это не требуется. Медитация, повторяю, — это сосредоточенное размышление по самым различным вопросам: богословским, бытовым, духовно-нравственным, и каким угодно.

Есть в христианской практике очень важное и необходимое делание — богомыслие. Однако и оно отличается от названных медитаций тем, что богомыслие — это такое размышление по вопросам христианской веры и жизни, которое сопряжено со смирением, с правильной молитвой, с благоговейным внутренним подчинением своего возможного понимания вопроса воле Божией.

Вот главное, что отличает молитву и богомыслие от медитации.

Второе. Обращаясь к мантрам, мы входим в сферу иного учения, решительно, если хотите, отличного от христианского, точнее, от православного. Мантры, будучи чем-то внешне похожими на молитву, точнее на молитвенные заклинания, имеют совершенно другой характер. Они сопряжены с верой в действенность самих произносимых слов, часто, безотносительно к пониманию их смысла. Это находим в индуистской практике, например, в мантра-джапа, призывающая человека как можно больше, чаще, быстрее произносить имя божие, которое само по себе очищает человека, приводит его в состояние самадхи. Мантры, если хотите, являются одним из элементов магии и употребляются при языческих тайнодействиях.

Подобную же идею пропагандировали наши имябожники. Однако не имя Божие само по себе освящает. Имя Божие — то же, что икона, оно является той связью, через которую мы обращаемся в молитвах к Первообразу. И очищение человека совершается не самим Именем, а правильной молитвой с произнесением имени Божия, как учили святые Отцы. Когда же молитва повторяется механически, как можно больше и скорее, тогда, как писал святитель Игнатий (Брянчанинов), это уже «не молитва. Она мертва! Она — бесполезное, душевредное, оскорбительное для Бога пустословие».

И сейчас наблюдается тенденция к «мантрийскому» пониманию молитвы. Появляются книги, рекомендующие начинать молитву Иисусову Господи Иисусе Христе, помилуй мя, с огромного числа (сразу 14400 м-в!), и произносить ее быстро-быстро: 3600 молитв в час, то есть молитву в секунду («его язык, как моторчик, непрерывно повторял односложную Иисусову молитву»). Эта практика находится в полном противоречии со святоотеческим опытом, который призывает творить любую молитву, в том числе и Иисусову, неспешно, с вниманием к словам молитвы, благоговением и чувством покаяния.

Иером. Адриан: На Западе существует мнение, что запрет использовать воображение при молитве, который существует в Православии, на Востоке, вызван только большей эмоциональностью восточных людей. А вот на Западе, якобы для менее эмоциональных людей, такое воображение не опасно.

А.И. Осипов: Это самооправдание. Посмотрите на испанцев, португальцев, итальянцев — это такие горячие люди, что только держись! А разве не в Италии впервые в истории христианства появились стигматы, не у Франциска ли Ассизского? Дело совсем не в эмоциональности. Причина, по которой католичеством так горячо защищается возможность и даже необходимость воображения в молитве совсем другая. И психология, и йога, и опыт католических аскетов убедительно свидетельствуют, что развитие воображение и постоянное сосредоточение внимания на каких-то мысленных картинах является одним из эффективных способов легкого достижения человеком состояний особой экзальтированности. Так, например, сострадание (сompassio) Христу — подвиг того же Франциска — заключалось в мысленном представлении и попытки сопереживания страданиям Христа и Его любви ко всему миру, страданиям и переживаниям Богоматери и других святых. В этом мечтательном представлении себе картин любви, страданий и проч. очень сильно возбуждаются нервы и психика, распаляется воображение, в результате чего начинают возникать галлюцинации, бесовские явления. У таких аскетов необычайно возрастает мнение о своей благодатности, близости Христу и святым. Эти состояния принимается западными аскетами за состояния благодатные. Но в этом явлении нет ни Бога, ни благодати. Святитель Игнатий пишет: «Святые Отцы строго воспрещают употребление способности воображения, повелевают содержать ум вполне безвидным, незапечатленным никакою печатью вещественного». «Ум во время молитвы должно иметь и со всею тщательностью сохра­нять безвидным, отвергая все образы, рисующиеся в способности воображения... Образы, если их допустит ум в молитве, соделаются непроницаемой завесою, стеною между умом и Богом». Напротив, «падшие духи, — предупреждает он, — стараются возбудить в нас действие воображения».

«Кровь и нервы, — писал он, — приводятся в движение многими страстями: и гневом, и сребролюбием, и сластолюбием, и тщеславием. Последние две чрезвычайно разгорячают кровь в подвижниках, незаконно подвизающихся, соделывают их исступленными фанатиками».

Святитель Игнатий рассказывает об одном петербургском чиновнике, впавшем в прелесть и пытавшемся покончить с собой: «Оказалось, что чинов­ник употреблял образ молитвы, описанный святым Симеоном, разгорячил воображение и кровь, при чем человек делается очень способным к усиленному посту и бдению... Чиновник видел свет телесными очами; благоухание и сладость, которые он ощущал, были так же чувственные».

«Оживить чувства, кровь и воображение старались западные; в этом успевали скоро, скоро достигали состояния прелести и исступления, которое ими названо святостью. В этой стране все их видения. Восточные и все чада Вселенской Церкви идут к святыне и чистоте путем совершенно противоположным вышеприведенному: умерщвлением чувств, крови, воображения и даже "своих мнений"».

Главной причиной беды западных аскетов является то, что они прекратили руководствоваться Отцами-подвижниками древней Церкви и стали жить по собственному разумению, прокручивая в своем воображении «кино» и поклоняясь его картинкам. Борьбу со страстями они подменили фантазиями любви к Христу.

Приведу маленький пассаж из книги великой католической святой — учителя Церкви Терезы из Лизье (XIX в.) «Повесть об одной душе», чтобы было понятно, о чем идет речь: «Это было лобзание любви. Я чувствовала себя любимой и говорила: «Я люблю Тебя и вверяю Тебе себя навеки». Не было ни прошений, ни борьбы, ни жертв; уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все... Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух, и Тереза исчезла, словно капля воды, потерявшаяся в океанских глубинах». Эта «любовь» не требует комментариев.

Забыв открытые величайшими святыми Церкви законы строгой последовательности в духовной жизни, католические аскеты сразу устремились к достижению высших благодатных состояний. Об этом с горечью писал святитель Игнатий: «Тщеславие стремится преждевременно к духовным состояниям, к которым человек еще неспособен по нечистоте своей, за недостижением истины — сочиняет себе мечты. А сладострастие, присоединяя свое действие к действию тщеславия, производит в сердце обольстительные, ложные утешения, наслаждения и упоения. Такое состояние есть состояние самообольщения. Все, незаконно подвизающиеся, находятся в этом состоянии. Оно развивается в них больше или меньше, смотря по тому, сколько они усиливают свои подвиги. Из этого состояния написано западными писателями множество книг». Но «где разгорячение — там нет истины, оттуда не может произойти ничего доброго, ничего полезного: тут кипит кровь, тут дымится и строит воздушные замки лжеименный разум». Такие плачевные результаты и видим. Посмотрите, что говорит Анжела блаженная (+1309), что Катарина Сиенская (XIV в.), что Тереза Великая (XVI в.), что пишет последний учитель Церкви Тереза Маленькая (скончавшаяся двадцати трех лет!) о своих отношениях с Христом. У всех одно и то же — роман с воображаемым Христом. И это рассматривается Католической церковью как великое достижение!

Такая «духовность» очень заразительна, ибо она соответствует вкусам «ветхого человека», его исканию духовных сладостей, его тщеславию, гордости. К сожалению, по этому легкому пути пошел и странник «Рассказов», увлекая за собой неопытных и ищущих духовных наслаждений христиан. В этом отношении очень показателен следующий его совет: «Отыщи воображением место сердца под левым сосцем (подчеркнуто нами — А.О.) и там установись вниманием». А святитель Игнатий предупреждает: «Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца приводит в движение силу вожделения...». Потому, в частности, святитель Феофан писал: «В книгу — рассказы — не смотрите. Там есть советы, не пригожие для вас, которые могут повесть к прелести».

  Иером. Адриан: Большое спасибо, Алексей Ильич, за интервью, за рассказ о Вашей брошюре. Наш портал «Богослов.Ru» желает Вам помощи Божией в Ваших преподавательских и богословских трудах. Ждем новых Ваших книг.

Беседовал иеромонах Адриан (Пашин)