Библия как канон

Сегодня нам легко открыть Библию и посмотреть, что напечатано под ее обложкой, но так было далеко не всегда. До изобретения книгопечатания полная Библия вообще была большой редкостью: книги были исключительно дороги, да и при тогдашней технологии том получался очень большим и тяжелым. Поэтому переписывали в основном отдельные книги или сборники, необходимые для богослужения.

Сегодня принято говорить о библейском каноне – это слово греческого происхождения и означает «правило, мерило, образец». Когда мы говорим о библейском каноне, то имеем в виду список книг, составляющих Священное Писание. Естественно, первым должен был возникнуть список книг Ветхого Завета.

Иудейское предание, разделяемое и многими христианами, говорит, что это произошло сразу после возвращения израильтян из плена в V в. до н.э., во время деятельности книжника Ездры, но поверить в это довольно трудно: слишком много времени отделяет Ездру от первых перечней канонических книг. Кроме того, мы располагаем так называемой Септуагинтой, то есть греческим переводом Ветхого Завета, который начал создаваться в Александрии Египетской в III в. до н.э.

В Септуагинту вошли книги, отсутствующие в современном еврейском каноне книги: Товит, Иудифь, Премудрость Соломона, Премудрость Иисуса, сына Сирахова, Маккавейские и др. Сегодня они присутствуют в православных и католических изданиях Библии, но отсутствуют в протестантских.

Главные священные книги у евреев новозаветных времен были везде одинаковыми, но «дополнительный список» мог несколько различаться в разных общинах. Скажем, в Александрии читали книгу Товит, а в Палестине – нет. По-видимому, это всех устраивало, пока в конце I века н.э. не был разрушен Иерусалимский храм. После того как он перестал существовать книги стали, по сути, самой главной святыней иудеев. Судя по всему, именно по этим причинам на рубеже I-II веков окончательно сформировался иудейский канон.

В этоже время произошел и окончательный разрыв иудеев с христианами. Пусть у тех и других был общий Закон и пророки, но христиане добавили к ним свои собственные священные книги, которые иудеи категорически отказывались признавать.

Однако о христианском каноне Писания в I веке говорить еще рано. Желание составить свой список библейских книг появилось у христиан позже. Это было связано с тем, что в христианстве стали возникать разнообразные секты и ереси, которые предлагали свои собственные священные книги, и от этих книг нужно было оградить верующих. Пришлось составлять списки книг, отвечающих учению Церкви. О том, что именно эти тексты христиане почитали священными в самые первые века своей истории, говорит то, что они встречаются в произведениях отцов Церкви, живших во II, III и IV веках – Иустина Философа, Иринея Лионского, Климента Александрийского, Кирилла Иерусалимского и других.

Списки текстов того времени заметно расходятся. Например, на Западе часто пропускали Послание к Евреям, не похожее на все остальные новозаветные Послания, а восточные списки часто не содержат Откровение Иоанна Богослова, которое весьма непросто понять рядовому верующему. Но во всех них в новозаветной части мы найдем четыре известных нам Евангелия, книгу Деяний и почти все Послания Павла.

В то же время, в ранние списки могли включаться и некоторые другие тексты, сегодня не входящие в Новый Завет: Послания апостола Варнавы и Климента Римского, «Пастырь» Ерма, «Дидахе» (иначе называемое «Учение двенадцати апостолов») и Откровение Петра. В отношении Ветхого Завета тоже не было полного единства: одни предлагали краткий список, совпадающий с иудейским каноном, а другие – полный, включающий все или, по крайней мере, некоторые книги Септуагинты.

Однако все расхождения никак не меняют общей картины: во что верили христиане, что рассказывали они о Боге и об Иисусе Христе. Поэтому, формируя канон, отцы Церкви, по-видимому, стремились не столько дать недвусмысленное правило на все времена, сколько указать своей пастве, какие книги стоит принимать как священные, а какие – нет. Например, в IV веке святитель Афанасий Александрийский перечислил книги «канонизованные» (это первое в христианской литературе упоминание о каноне как о перечне священных книг) и «не канонизованные, но предназначенные отцами для чтения». В первую категорию входят все книги еврейского канона, кроме Есфири, и 27 привычных нам книг Нового Завета; во вторую – Есфирь, Премудрость Соломона, Премудрость Сираха, Товит, Иудифь, а также примыкающие к новозаветному корпусу книги Дидахе и Пастырь Ерма. Все остальные книги, говорит святитель Афанасий, читать не следует, но списка этих ненужных книг не приводит.

В результате всех этих рассуждений к IV–V векам все христианские общины согласились признавать в Новом Завете 27 книг, которые мы и сегодня найдем в любой Библии, кроме эфиопской. Эфиопы добавили к своему Новому Завету творения, связанные с именем Климента Римского (Послания и «Синод»), а также книги под названиями «Обетования» и «Дидаскалия». В части Ветхого Завета эфиопы тоже вполне оригинальны: они включают в него книги Юбилеев и Еноха, которые в остальном мире признаются апокрифическими. Эта особенность их церковной традиции свидетельствует о тех давних временах, когда библейский канон еще окончательно не сложился.

Итак, Новый Завет практически у всех христиан содержит одни и те же 27 книг, но что касается Ветхого Завета, тут нет полного единства. Русская Православная Церковь признает 50 книг, примерно столько же (с минимальными отличиями) насчитывают другие православные и католики. Но протестанты признают библейскими только те 39 книг, которые вошли в иудейский канон; можно сказать, что они его просто заимствовали.

Говоря об истории христианского канона, обычно вспоминают Лаодикийский Собор на Востоке (ок. 360 г.) и Третий Карфагенский на Западе (397 г.). Но на самом деле деяния этих Соборов далеки от окончательного разрешения всех вопросов. Так, постановления Лаодикийского Собора дошли до нас в нескольких списках. В некоторых из них просто не содержится пункта (60-го правила), перечисляющего «книги, которые должно читать». Это заставляет сомневаться в том, что оно действительно было включено в окончательное решение собора.

Долгое время подобные разногласия никому не мешали. Когда в 691-692 гг. на Трулльском Соборе епископы занялись сведением воедино и кодификацией постановлений предшествующих Соборов, они подтвердили авторитетность и Лаодикийского, и Карфагенского Поместных Соборов, но, опять же, не указали, какому списку книг нужно следовать. При этом помимо этих двух Соборов, они ссылаются и на текст под названием «Апостольские постановления», в котором приводится список канонических книг, причем Новый Завет там представлен без Откровения Иоанна Богослова, зато с двумя посланиями Климента Римского.

Возникает ощущение, что точный состав Библии Отцы рассматривали далеко не в первую очередь и даже не особенно старались устранить явные расхождения: в подобном каноне просто не было особенной практической надобности. Правила Лаодикийского и Карфагенского Соборов не проводят никакой границы между истинными и еретическими книгами, а всего лишь определяют, какие книги могут читаться в церкви в качестве Писания. Если в одной церкви будут читать Откровение Иоанна Богослова, а в другой нет, в этом расхождении не будет ничего страшного, лишь бы место этой книги не заняло какое-нибудь еретическое сочинение.

Канон проводит границы Писания. Но там, где оно заканчивается, для православного читателя начинается Предание – продолжение того же Откровения, действующего в той же Церкви. Граница между тем и другим существует, она важна, но не настолько, как граница между церковным вероучением и ересью – потому и списки библейского канона возникли достаточно поздно.