Духовность, аскетизм и наследие радикальной реформации

…Любопытно, как протестанты относятся к аскетизму. Все знают, что они выступают против аскетизма католиков и православных, но при этом не прочь поговорить о «мирском аскетизме». Стало быть, признается, что за границами протестантского мира аскетизм является сакральным, т.е. необходимым для спасения. Нынешние протестанты не жалуют даже сам термин «аскетизм». Например, голландский реформат Йохем Даума пишет: «Прежде в богословие входил предмет, впоследствии вычеркнутый из учебной программы. То, что мы называем духовностью, раньше именовалось аскетикой. Например, Вуциус преподавал не только theologia moralis .. но и theologia ascetica .. но аскетика как учебная дисциплина исчезла из богословских курсов» . Впрочем, такая ситуация стала явной в 20 веке. Ранние протестанты были не против аскетики. Кальвинист 17 века Вуциус написал книгу об аскетике. В ней он рассматривал такие темы: молитва, духовная медитация, раскаяние, слезы, планирование дня с соблюдением постоянного времени для молитвы (трижды в день), пост и бодрствование, обеты, одиночество, молчание, искушения, потеря осознания благодати, чтение и слушание слова Божьего, значение таинств, эвтаназия (искусство умереть по-христиански) . Большое внимание автор уделяет и молитве. Он рассматривает такие вопросы: Как часто следует молиться? В каком месте? Кому? Каково должно быть положение тела во время молитвы? Как должна быть построена молитва? Как и кого следует благодарить? Когда мы используем короткую молитву? Что нам может помешать молиться?   Именно от этого отказался современный протестантизм, - от организации духовной жизни. Теперь духовная жизнь может быть организована, как мне заблагорассудится, и потоп субъективизма сметает протестантские церкви. Как видим, в 17 веке в протестантизме еще содержались серьезные элементы католической аскетики (а, следовательно, в какой-то степени, и православной). Но сейчас все это умерло. Причина проста: если аскетика не является средством спасения, то она с необходимостью должна исчезнуть. А любая попытка организовать духовную жизнь хотя бы на осколках Предания Церкви, натолкнется на сопротивление протестантского «библеизма»: то, что не содержится в Библии буквально, должно быть отброшено.Сказано, - сделано. Отбросить аскетику легко, - трудно вернуться к церковному учению о спасении. Причины могут быть найдены самые разные, - было бы желание. Протестантская критика аскетизма достаточно схематична и предсказуема. Обычные обвинения монахов в эгоизме (хотя на самом деле это подвиг любви), в создании некой духовной элиты, в том, что они якобы заимствовали свое учение у киников. Интересно, св. Иоанн Креститель тоже был «киником»? Почему, кстати, монашество зародилось в Египте, а не в Греции? Характерно такое замечание о монахах: «Одни из них пытались обходиться без пищи и сна, другие - питались травой, третьи - жили в таких крошечных кельях, что не могли в них ни сидеть, ни лежать. Иные делали культ из нечистоплотности и грязи - чем грязнее, тем святее .. Августин, например, не допускал вообще присутствия женщин без посторонних свидетелей. Трудно представить себе, чтобы такие люди могли думать о каких-то скромных развлечениях» .Люди почему-то ссылаются на слова ап. Павла в послании к Колоссянам (2, 20-23), хотя там критикуются ветхозаветные пищевые законы, а вовсе не аскетизм. И что это за монахи, которые делали культ «из нечистоплотности и грязи»?! Они, что, - поклонялись грязи?! Неужели они действительно считали, что «чем грязнее, тем святее»?! Может, для приличия стоило бы привести цитату? Или вы понимаете, что это ложь по принципу «ну не нравишься ты мне!»? Надо же, люди не думали о «скромных развлечениях», в то время как в современном протестантизме думают даже о «развлечениях во Христе»! Симптоматично такое замечание о монахах: «Антоний раздал все свое добро бедным и жил отшельником в египетской пустыне (что вообще-то было не самой плохой идеей, поскольку он никогда не мылся)» . Так могли бы сказать фарисеи об Иоанне Крестителе: подумаешь святой, ведь он же не моется! Теперь понятно, почему монашество так ненавистно этим новым фарисеям, уверенным в собственной праведности: монах думает о Боге, фарисей думает о себе, о своих правах в Боге. Замечу, что аскетизм киников связан с ненавистью к материи как таковой, что, конечно, не соответствует монашеству. Обвинение монашества в некоем дуализме, гностицизме и прочем, странно уже потому, что именно протестанты выступают против освящения материи, против материального в культе (обряды), - вот это и есть настоящий рецидив гностицизма.Разумеется, протестанты не могут удержаться, чтобы не обвинить монахов в безделии: «работа часто рассматривалась как унизительная деятельность, которую лучше всего оставить для социальных и духовных низов» . Монахов в этом случае опять обвиняют в «аристократизме» и т.д. Возможно, такая точка зрения и встречалась в католическом средневековье, но приписывать ее и православному монашеству было бы неверным. Разве св. Венедикт (Бенедикт) Нурсийский не говорил о молитве и труде (ora et labora) как о главных обязанностях монаха? В современной социальной концепции Русской Православной Церкви сказано, что труд «сам по себе не является безусловной ценностью. Он становится благословенным, когда являет собой соработничество Богу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке» . Здесь же приведены слова св. Василия Великого: «намерение благочестия не должно служить предлогом лени и бегства от работы, а побуждением к еще большим трудам» . Что же до обвинения монахов в «элитарности», «недоступности» их подвига для остальных, то в православии на это отвечают так: «согласно преп. Максиму, грань, отделяющая монахов от «живущих в миру», достаточно условна. Последние, если усердно подвизаются в христианских добродетелях и в ведении, также достигают «любомудрия», как и первые. Аналогичная мысль встречается у блаж. Феодорита Кирского: «подвижническая добродетель», являющаяся целью монашеской жизни, доступна и мирянам, живущим в чистоте заповедей Христовых. Эти представления отражают точку зрения большинства отцов Церкви .. «монашество, как совокупность только известных внешних форм жизни, равно как и вся внешняя сторона христианского подвижничества, не составляют всей его сути, а определяются в своем значении и получают смысл от внутренней стороны, присущей подвижничеству .. подвижничество вообще, в форме ли монашества или другой какой, есть только искусство для осуществления христианского совершенства, а не само оно» (Иеромонах Феодор (Поздеевский)) .Так что не стоит обвинять монахов в «аристократической лености», в узурпации своего пути как единственного, ведущего ко спасению. Дело, однако, в том, что протестанты судят о монашестве по католикам. Соответственно, они думают, что монахи - это люди, которые аскетизмом пытаются «заработать» спасение, а прославление монашества - это прославление человеческих действий как самоценных, которые не могут совершить другие люди (миряне). Кстати, бегство монахов от мира, - это бегство не от творения Божьего, но от зла, в котором лежит мир с целью преображения творения.  Следует возразить протестантам, что Бог дает благодать монаху или мирянину не за определенное количество молитв, поклонов или постов. Не надо путать нас с католиками: если бы мы были уверены в том, что дела - это наши заслуги перед Богом, в православии были бы индульгенции, или что-то в этом роде. Но их не было. Смысл монашества не в том, что монахи меньше едят, спят, больше молятся. Иначе получается некий утилитаризм. Монашество - это обретение Бога в сердце через веру и дела: в сердце монаха и в сердце мира. Все вышесказанное, - только средства, а не цель. Наоборот, современные монахи нередко указывают на опасность восприятия монашества как неядения и неспания. Аскетизм монаха или мирянина – это не механизм получения благодати. Множество людей сорвалось в ад именно из-за этого: они думали, что увеличение количества молитв, поклонов или суровости поста приведет их в рай, но при этом забыли о сердце. Т.е. они ушли в идолопоклонство: вместо Христа поклонялись своим делам.Независимо от мотивов, по которым протестанты отвергли аскетизм (основной мотив - они увидели в этом человекопоклонничество, обожествление человеческих действий), духовная ситуация стала меняться к худшему. Лютер писал, что «домашние обязанности следует ценить больше, чем все труды монахов и монахинь» . Получается, что мытье посуды и проповедь Слова Божьего  в своей угодности Богу равны . Никто не спорит, что посудомойка может попасть в рай, а монах в ад (особенно, если этот монах похож на Лютера). Равная возможность спасения есть и там, и там. Но здесь упраздняется иерархия: получается, что духовное делание имеет такую же ценность, как и светское, т.е. опять-таки упраздняется разница между сакральным и мирским. Недаром в православии говорят, что труд ценен своим духовным созиданием: ты можешь быть посудомойкой, но необходимо соединять это с духовным деланием, аскетическим подвигом. Не случайно Лютер изменил значение немецкого термина Beruf (призвание). В средние века это означало монашеское или священническое призвание. У Лютера это обозначает деятельность в повседневном мире, мирские дела . Аналогично и со словом «талант» из притчи Христа (см. Лк. 19, 11-27). В средние века это обозначало духовные дары, благодать Бога. У Кальвина это слово стало применяться к мирскому призванию . К сожалению, резкое обособление монахов и священства от мирян в католической церкви, не могло не привести к таким последствиям. Понятно, что все имеют «призвание» христиан, все призваны к спасению. Просто есть разделение труда, и есть разделение ответственности. Протестанты не правы не в том, что они защищают мирское делание как тоже угодное Богу, а в том, что мирское делание они не сопрягают с духовным: аскетизм теперь не нужен для спасения, и мирское теперь не наполняется священным, но десакрализуется.Труд сам по себе, без духовного наполнения, становится служением Богу. Протестанты говорят: мы служим людям, значит, мы служим Богу; никакого особого служения Богу не существует. В 20 веке известный протестантский автор и мученик Дитрих Бонхеффер скажет: общение с ближним - это единственный способ пережить трансцендентность Бога, т.е. общаться с Ним. Православные говорят: мы служим Богу, значит, служим людям. Обратное тоже верно, но вопрос в приоритетах: наша цель - Бог. Каждый несет особое служение Богу: мирским служением людям не заканчивается служение Богу, - есть духовное делание в чистом виде, через которое освящается мир. У протестантов целью становится человек, улучшения его быта, материальных условий и т.д.  Самоценность труда в протестантских странах привела к нынешнему феномену «трудоголиков»: труд ради труда (даже «духовный») приводит к растворению в суете. Но что вы хотите, если труд перестал быть средством движения к Богу, т.к. спасение уже получено: труд как таковой стал целью. Оправдание «погони за деньгами» тоже отсюда. Поэтому «удачливые средневековые деловые люди умирали с чувством вины и оставляли свои деньги Церкви, которая распоряжалась ими непродуктивно. Удачливые протестантские деловые люди более не стыдились своей продуктивной деятельности при жизни, а после смерти оставляли свои деньги другим, чтобы помочь им пойти по свои стопам» . В этом все дело: Церковь не делала деньги на деньгах (конечно, были и грешники), деньги шли на «духовное», но теперь деньги делают деньги, материя воспроизводит самое себя, - протестантизм победил. В средние века за это было стыдно, а теперь стыдиться нечего, - «отцы кальвинизма» не только это разрешили, но и отлучают несогласных. Поэтому верно замечание протестантского автора: «С приходом Реформации формирующие центры христианской жизни переместились из монастырей на рыночные площади» . Теперь понятно, почему с ними так трудно полемизировать: мы имеем дело с «рыночным богословием», всегда готовым предложить идеи по низким ценам, которые охотно купит мир. Христос на этом рынке всего лишь один из продаваемых протестантами товаров.Аскетика не устраивает протестантов еще и потому, что «все разбирается по косточкам и схематизируется. Создается модель духовной жизни, которая быстро становится предписанием для каждого. От христианской свободы, которой необходим простор также и в отношении форм, мало что остается» . Но разве не дело Церкви организовывать под руководством Бога духовную жизнь каждого верующего? Здесь никак не обойтись без предписаний, обязательных для любого. Однако это не значит, что предписания Церкви составляют некую «схему спасения». Скажем, в дореволюционной России, а нередко и сейчас, предписывалось каждому православному причащаться четыре раза в год, - в многодневные посты. При этом никто не думает, что 4 причастия Христу гарантируют спасение или правильный путь к нему. Можно причаститься один раз в жизни и спастись, а можно - каждую неделю, и быть исчадием ада еще при жизни. Церковь лишь указывает: чем чаще причащается человек, тем лучше. Но и этот совет дается в меру духовного разумения: есть немало случаев, когда люди, пытаясь причащаться очень часто, удалялись от Христа, а не приближались к Нему.То же самое касается и дисциплины поста: если физические или какие-либо иные причины не позволяют вам полностью исполнить соответствующие предписания, то дисциплина поста может быть ослаблена, - лучше есть мясо, чем своими грехами «есть» людей. Подобное можно сказать и о молитвенном правиле: по определенным причинам оно может быть сокращено. Лучше, если вы всем сердцем будете молиться кратко, чем устами, но полностью. Так что организация духовной жизни, - это полнокровное созидание во Христе, а не мертвая, бездушная схема. Но если духовная жизнь не организована, то альтернативой может быть только хаос. При этом человек под знаменами «освобождения» попадает в рабство собственной субъективности, в подчинение своему греховному «я хочу». Хочу, молюсь так и столько, а хочу, - нет; хочу – пощусь, хочу, - нет; о причастии у протестантов и говорить не стоит..   Правда, у лютеран формально есть Великий пост перед Пасхой, но они сами подчеркивают, что это обычай такой: в Библии про это не сказано, поэтому соблюдение поста необязательно, тем более, что спасение по вере. Отрицание любых духовных правил приводит к тому, что протестантская духовная жизнь организуется по принципу «сам себе режиссер». Неужели это рабство собственным потребностям и есть христианская свобода?!Впрочем, протестанты указывают еще одну причину отрицания аскетической жизни, кроме нежелания подчиняться правилам: «большинство христиан .. со вздохом говорили, что виноград висит слишком высоко, чтобы до него дотянуться» . Вот в чем причина: трудное это дело, аскетика, значительно проще чувствовать себя «спасенным» и не утруждаться. Помню, как одна девушка-баптистка спросила у меня: Но вы же верите в Христа? Сказал, что верю. Она в ответ: Ну вот, значит, вы тоже спасены, - чего ты, дескать, напрягаешься… Голландский кальвинист, говоря о молитве, с горечью констатирует: «нам трудно уделить ей даже четверть часа. Молитва требует внутреннего покоя и тишины. Мы же постоянно настолько заняты собой и другими, что оторваться от всего этого и уделить немного внимания общению с Богом для нас тяжелая задача» . Конечно, если нет правила молитвы, то человек не будет думать об уделении ей какого-то времени: самого факта молитвы будет достаточно. И где же взяться времени для созерцательной молитвы, если кальвинист должен приумножать деньги, а для этого забываться в труде?Впрочем, следует заметить, что протетанты порой оценивают аскетизм и по-другому: «Аскетическая теология, как в узком классическом смысле, так и в более расширенном, включающем богатую протестантскую традицию, в сущности, составляет ту часть моральной и пастырской теологии, которая ставит своей целью возрождение в духе изначальной простоты как всей Церкви, так и ее членов, а также глубокий духовный опыт и истинную праведность. В таком понимании аскетическая теология – это теологическая дисциплина, необходимая для полноценной деятельности Церкви» . Автор этого текста даже признает, что именно монашество сохранило и развивало духовный и нравственный импульс апостольского периода. К сожалению, аскетика протестантов в лучшем случае  имеет внешний и негативный характер запрета что-то делать, но не имеет смысла внутреннего делания, ведущего к спасению. Вспоминается, как Лютер различал гражданскую, внешнюю праведность, которая достигается надлежащим поведением и добрыми делами, и внутреннюю праведность, которая не обретается посредством действий, а дается Богом. Но внутренняя праведность у него означала лишь объявление праведным, а не наполненность благодатью. Стало быть, остается только гражданская безблагодатная праведность. Протестантский аскетизм направлен именно на нее. Это праведность естественного, ветхого человека. Протестантская духовная практика довольна проста. Естественно, общецерковные предписания сведены к минимуму: иногда создается впечатление, что их нет совсем. Авторы отстаивают абсолютный библеизм: «Его Слово – единственное средство, объясняющее волю Божью» . Стало быть, 2000 лет христиане не боролись с грехом, коль скоро Библия – единственная  для этого книга. Г-н Бриджес советует: «Я нахожу полезным встать на колени во время молитвы, чтобы проявить физическое признание моего благоговения, страха и почитания Бога» . Итак, автор понимает, что положение тела во время молитвы, - это важно. Но многие современные протестанты этого не понимают: даже известные проповедники говорят, что они молятся в кресле, не вставая с кровати и т.д. Сказывается и давняя неприязнь протестантов к материальному, физическому, телесному в религии. Зачем коленопреклонения, крестные знамения и прочее, скажут вам, - главное внутри. Телесное и духовное здесь не связаны никак. Хотя, достаточно посмотреть на танцы и кувыркания пятидесятников, чтобы понять, что телесное в молитве на самом деле важно.Подчас автор высказывается, на первый взгляд, православно: «возрастание в посвящении Богу, хотя и есть результат Божьего действия в нас, происходит только благодаря большим усилиям с нашей стороны» . Не менее правильно и другое замечание: «Мы сознаем, что наши грехи .. может быть, на первый взгляд не так ужасны, как те, которые мы совершали до признания Христа своим Господом, но они ужаснее в очах Божиих, потому что совершаются в то время, когда знание о грехе и благодати уже открыто нам. Мы много знаем о том, как Господь возлюбил нас, и, несмотря на это, мы произвольно грешим. Когда же снова идем мы ко Кресту и сознаем, что Иисус пригвоздил к нему Своей плотью наши ужасные грехи, то сознание Его безграничной любви заставляет нас каяться. Как страх Божий, так и Его любовь побуждают нас к послушанию, а послушание доказывает, что страх и любовь составляют основу нашей жизни» .  Все это так, но протестантское вероучение не оставляет от мыслей автора камня на камне. Усилия в благочестии, о которых он говорит, имеют смысл, если это нужно для спасения, а так они остаются на уровне занятий одиночек, некоего хобби. Могут еще обвинить в законничестве. Кроме того, учение о предопределении в конечном итоге сводит на нет проблематику духовной войны: особых усилий не требуется. Аскетизм – это тоже плохо. А осознание того, что грехи верующих ужаснее всего не очень-то принято в американском протестантизме: сколько раз говорили, что принятие Христа освобождает от чувства вины. Зачем каяться, если Бог простил уже вам все грехи? Не слишком ли вы полагаетесь на собственные усилия? Кстати сказать, это один из главных духовных рецептов протестантизма: у тебя духовные проблемы (депрессия, например), - брат, вспомни, что ты спасен и утри слезы!Но, увы, Бриджес вспоминает, что он все-таки протестант, и смирение начинается с «понимания личного спасения» . Какое же смирение у «спасенного» и «святого»? Сколько раз можно говорить, что «спасение сделал Бог, а мы к этому совершенно не причастны». Но ведь «спасены» вы, значит, как-то причастны, а это уже гордыня: вы ведь считаете себя святыми и не стыдитесь этого. Или вы должны мыслить в категориях абсолютного предопределения: Бог почему-то спас именно вас, хотя в вас самих к этому нет ни малейшего повода.  Советы по практике смирения богатством не блещут: читайте Библию, учите ее стихи наизусть, молитесь. Апостол Павел призывал умерщвлять плоть (Рим.8,13). Но как это делать конкретно? Автор не приводит никаких детальных рекомендаций, а просто пишет, что нужно сказать «нет» искушениям, и «да» праведности . Вскользь упомянуто о «дисциплине питания», но как именно должен соблюдаться пост и сколько, не сказано: полный хаос субъективного выбора. Надо сказать, что для г-на Бриджеса духовная жизнь в основном состоит не из падений, а, наоборот, из взлетов: значительно чаще он говорит о возрастании.Аскетика американского протестантизма опирается на богословский тезис, что спасение моноэнергийно, т.е. совершается Богом без участия человека. Отсюда такая точка зрения на духовную жизнь: «дело христианина – просто передать Богу контроль над собой, и Он произведет работу. Усилия же добиться святости бесполезны .. Поэтому я только вверяю себя Ему, покоюсь в Его благодати. Я не стараюсь контролировать свой гнев, но позволяю Христу управлять моими чувствами» . Г-н Уайт подчеркивает, что в протестантизме есть еще сторонники «активной школы», которые выступают против подобной пассивности, но все школы согласны с доктриной спасения по вере . Думаю, что с основами протестантизма лучше сочетается «пассивность». Протестант может сказать о себе: «Я не ищу особых чувств и не стремлюсь достичь высот благочестия .. Чем больше я верой славлю Бога за Христа и Его подвиг, тем больше ощущаю себя, освобожденным для святости» . В протестантизме можно быть благочестивым, только если ты знаешь, что ты уже спасен: «когда вы были оправданы, то впервые увидели грех в конкретных его проявлениях. Освящение началось. Оно повлияло на вашу нравственность. Сразу же после обращения вам на какое-то время стало легче преодолевать соблазны. Освобождение от чувства вины дало силы сохранять чистоту. После оправдания у вас появилось активное стремление к праведности и чистоте и большее желание следовать им» . Все очень логично: самое трудное позади, теперь стало намного легче. Правда, главный грех – грех «обеспеченного спасения», человек так и не увидел, зато с него сняли тяжелую ношу, - тревогу по поводу собственной судьбы. Конечно, после этого все будет казаться легким.Автор признает, что после «принятия спасения» может наступить период тяжелой борьбы, но он не объясняет, как эту борьбу вести. Опять заучивание Библии, и напоминание о том, что все делает Бог. Автор понимает, что субъективное прочтение Библии чревато большими опасностями, но ничего не может предложить взамен, поскольку в протестантизме отсутствует аскетическая литература. Остается только бесчисленное количество раз говорить о том, что нужно разделять Божью точку зрения, желать исполнения воли Бога, доверять Богу . Что делать, если душа не желает доверять Богу, и исполнять Его волю, автор не говорит (кроме чтения Библии и молитвы, но это слишком расплывчато). Скажем, вам досаждают хульные помыслы. У православных есть молитвенное правило для избавления от них, есть аскетические произведения, есть четкие предписания поста, есть таинства, есть духовный отец. Но у протестантов ничего этого нет. Поэтому остается только учить Библию, трактовать ее, как сможешь и молиться (как, кому, - неважно). Можно сколь угодно долго иронизировать над монахами, - над их власяницами, над многочасовыми молитвами, самоуничижением, ранним подъемом, суровым постом, истощенными лицами и бородами , но нельзя не признать, что именно монахи разработали методы духовный борьбы с грехом, в то время, как «евангелисты» в пиджаках, и на собственных автомобилях и самолетах не создали в этой области абсолютно ничего. Это называется: сам справляйся со своими проблемами; спасение утопающих – дело рук самих утопающих.Протестантские духовные советы поражают своей нечувствительностью к трагедии духовной жизни. У человека умер маленький сын. Он спрашивает, что ему делать? И получает такой ответ: «посадите дерево в память о нем; выделите деньги на стипендию для достойного ребенка из христианского приюта или иного заведения; работайте в качестве добровольца в детской поликлинике; станьте покровителем ребенку или подростку, потерявшему одного из родителей; преподавайте в воскресной школе; подружитесь с другими родителями, потерявшими ребенка» . Все сказанное замечательно, но нет одного: молитвы к Богу об упокоении души ребенка. Как будто любовь к нему кончилась на земле. Поразительное отсутствие любви: можно заботиться о других, но не о своем сыне. Нельзя заниматься внутренним духовным деланием, - только внешняя, хотя и бурная деятельность. Но если других любить такой же любовью, какая предписывается к своим детям, то возникает ложная ситуация: вы должны заниматься социальной помощью, но духовное руководство у протестантов – это почти всегда дело только Бога (Библии, в их интерпретации), т.е. индивидуальное дело каждого, когда никто никому не указ. Следовательно, остается внешняя любовь, связанная с социальным фактором, но духовная любовь оттесняется на задний план, ведь человек спасен, и заботиться о его спасении не нужно. В спасении же других протестантов больше заботит сам факт, а не личность «спасенного».Нельзя не признать, что советы протестантов очень практичны. В связи со смертью подробно перечислены первые действия: позвонить семейному юристу, найти завещание, позвонить в страховые компании, найти страховые полисы и банковские счета, обратиться в отделение по социальной защите . Как видим, советы довольно американские: в России у подавляющего большинства людей нет семейного юриста, да и о банковских счетах лучше не говорить. В области практической помощи предлагается обеспечить следующее: блокнот и авторучку около каждого телефонного аппарата для регистрации всех звонков; большой блокнот у входной двери для регистрации всех посетителей, цветов, приношений и телеграмм; еда и напитки; посуда; график подачи пищи . Может быть, в Америке люди, находясь рядом с умершим, и могут думать о регистрации звонков, посетителей и телеграмм, но в России люди просто помогают и плачут.. Во всех этих рекомендациях изумляет отсутствие чего-либо духовного, как будто это не нужно. Есть, правда, совет позвонить в «похоронное бюро, священнику, друзьям, родственникам» , но, судя по месту расположения, это имеет не самое большое значение. Кипучая материальная деятельность, и почти никакой духовной: вот мир американского протестантизма.Как избавиться от гордости, и обрести смирение? Для начала протестантский автор указывает признаки гордости: настаивание на своих правах, восхваление себя, высокое мнение о себе, не ищет совета у других, сосредоточенность на себе, уверенность в собственной праведности, не признает свой личный грех и т.д.  Интересно, что все эти признаки вполне могут быть отнесены к самим протестантам. Протестанты: настаивают на своем «праве на спасение» (я имею право на спасение, следовательно, Бог обязан даровать мне его, - вот первая статья протестантской «конституции»); восхваляют себя и имеют о себе высокое мнение (раньше я был грешник, зато теперь …); не ищут совета у других (моего понимания Библии достаточно); уверены в собственной праведности и в прощении всех своих грехов (протестанты – святые, а их грехи не являются грехами для Бога, Который все им простил, т.е. протестанты в строгом смысле слова не признают свои грехи с точки зрения вечности). Сомневающимся предлагается «тест на смирение»! Для этого нужно ответить на некоторые вопросы: радуетесь ли вы, когда других хвалят? Принимаете ли вы правду о своих слабостях? Благосклонно ли вы относитесь к критике?  Если на все эти вопросы вы ответили «да», то вы не выдержали теста! Мне кажется, еще большую тревогу вызывают те люди, которые выдержали этот тест.. Человеку не приходит в голову сама ложность теста на смирение.. Как же преодолеть гордость? Г-жа Хант предлагает заучить стих из Библии: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6). Но от заучивания этого стиха я не научусь бороться с гордостью! Меня интересует, как это делать конкретно. Далее приводятся примеры из Библии, обличающие гордость. Рекомендации таковы: признайте, что смирение – хорошо, а гордость – плохо; молитесь, покоритесь Христу . Да любой христианин и так знает, что гордыня – это плохо, и нужно молиться, но этого слишком мало! Понятно, что никакие советы не помогут нам в борьбе против гордыни, если мы сами этого не захотим. Но духовная практика должна быть! Здесь же она отсутствует, и человек остается наедине со своей гордостью.Любопытно, что в перечне духовных проблем выделена такая проблема, как «самооценка». Мне кажется, православие такая проблема просто не интересует: православные предпочитают говорить об отчаянии, унынии, самопревозношении, гордости и т.д.  Но у американцев это одна из самых главных проблем: они стремятся к высокой самооценке. Знаменателен тот факт, что грехом, по мнению г-жи Хант, является низкая самооценка, но отнюдь не высокая. Получается, что признание себя грешником может считаться грехом. Преодолеть низкую самооценку очень просто: принять Христа личным Спасителем и так далее, по полной программе. После этого  у  вас будет высокая самооценка, вы станете «святым», а это у протестантов грехом не считается.Не случайно, что грех «законничества» у протестантов связан с «низкой самооценкой»: боясь законничества, люди боятся ответственности за свои дела, а с высокой самооценкой «спасенных» бояться нечего. Для «законников», оказывается, характерно «растущее самоосуждение» . Для протестантов, видимо, характерно растущее самовосхваление.… Разумеется, для «законников» характерно чувство ответственности . Понятно, чего боятся протестанты, и чего они стремятся избежать? Интересно определение обрядоверия, здесь же данное автором: «обрядоверие - это учение о том, что определенные обряды, например, исповедь, крещение и таинства, - главное условие спасения» . Во-первых, у православных все перечисленное – это не обряды, а таинства (надеюсь, г-жа Хант может понять разницу между ними); во-вторых, таинства - не магические условия спасения: для их действенного восприятия нужна вера. Обрядоверие же состоит в том, что исполнение определенных внешних ритуальных действий является самодостаточным и самоспасающим. В последнем случае вера уже не нужна. Это неприменимо по отношению к православию. А вот для чего у протестантов существуют ничего не значащие для спасения обряды крещения и хлебопреломления, - пусть они ответят сами. Автор пишет, что в законничестве - опора на собственные усилия. Но в православии опираются не на свои силы, а на Бога: протестанты сами придумали незатейливую схему «закона» и «благодати», в которую, как в ловушку, должны попадаться новообращенные. Благодать спасает не беззаконных и не подзаконных; она наполняет собой закон, и закон исполняется благодатью. В действительности, православные не опираются на человеческие усилия, а протестанты не опираются на благодать: их литература требует огромной мирской  активности, в которой предусмотрено крайне незначительное участие Бога.Рекомендации Джун Хант относительно «духовной войны» не отличаются большим разнообразием. У нее спрашивают, что делать, если постоянно терпишь поражение, пытаясь бороться с греховными мыслями. Совет стандартный: перечитывайте послание ап. Павла к Филиппийцам каждый день, молитесь . Но человек наверняка это делал и раньше! Обратите внимание на чтение Библии как главное лекарство у протестантов: это означает, что других просто нет. Духовная практика у православных, это как у Штирлица - «привычка, выработанная годами». Только «привычка» выработана под водительством Святого Духа, и не годами, а столетиями. Понятно, что духовные советы - это не алгоритм избавления от греха (иначе исчезает борьба сердца). Но что сказать людям, которые упорно цитируют Библию, и думают, что это автоматически поможет людям преодолеть свой грех? Они продолжают говорить: делайте добро, боритесь со злом. Они не отвечают на вопрос «как?». Они говорят – ты спасен. А человек чувствует, что он проигрывает в борьбе с дьяволом. Библию он знает и без них, но все равно проигрывает, а они ничем помочь ему не могут, разве что помолиться… Они ведь стремятся к другому: «Я знаю, что благодаря Божьей милости я могу испытывать полное удовлетворение» . Так и остается в своем окопе одинокий и обреченный солдат протестантизма.Еще раз необходимо сказать, что даже самые лучшие духовные советы в протестантизме разбиваются вдребезги о догмат спасения. Именно этой темой Джун Хант завершает свой пятитомник. Она предлагает «контрольный тест на спасение» (впору сказать: Боже, избавь нас от тестов). Вопросы такие: живу ли я, следуя Божьей истине и отвергая дела тьмы? Отрицаю ли я ценности, которые господствуют в мире? Грешу ли я меньше, чем раньше, когда еще не был христианином? Полностью ли я полагаюсь на Иисуса в деле спасения? Умею ли я различать духа истины от духа заблуждения?  Протестанты, но разве не очевидно, что ни один человек не может пройти этот тест?! Если он отвечает «да» на эти вопросы (следуя протестантской логике, это означает, что он «спасен»), то это говорит об очень тяжелой духовной болезни, а отнюдь не о спасении. Или вы не знаете, что всяк человек есть ложь? Люди говорят о своих ужасных грехах, о боязни «утратить спасение», а их успокаивают: спасение потерять нельзя, Бог простил все ваши грехи .Так что это не духовные, а антидуховные советы: смертельно больным внушают, что они абсолютно здоровы – с точки зрения Бога. Человек желает участвовать в своем спасении, а ему говорят, что мы ничего не можем сделать ни для спасения, ни для того, чтобы сохранить его. Да, нельзя сказать, что мы своими безблагодатными усилиями «сохраняем спасение», но через веру и дела мы раскрываемся навстречу этому дару: Бог протягивает нам руку спасения, но если мы не хотим взяться за нее, то остаемся в огненном болоте ада. Здесь же больной человек просит о помощи, а ему не только не помогают, но дают советы, как заболеть еще больше. Протестантская церковь все больше напоминает хоспис - больницу для безнадежно больных. Мы, православные, не лучше. Но Церковь ведет Бог, несмотря на то, что мы - чудовища, и не заслуживаем этого. Протестантские церкви ведут евангелические лидеры, а не Бог: от болезни к еще большей болезни. Они убеждены, что у настоящего христианина нет особых духовных проблем, что искушения и испытания отсутствуют, но бывают такие проблемы как «финансовые затруднения» . Они верят, что достаточно приказать себе быть добрым и святым, сказать Богу о своих планах, и Он преподнесет тебе все, чего не пожелаешь . И, думая так, они погибают.Когда протестанты говорят о борьбе с грехом, они подчас допускают такой натурализм в его описании, что становится как-то не по себе. Передо мной книга протестантского проповедника Джона Уайта «Эрос оскверненный», посвященная «сексуальным грехам». В православных книгах по той же проблеме стараются избегать каких-либо подробных описаний тех или иных видов греха: грех называется по имени, и предлагаются средства борьбы с ним. У обсуждаемого автора не так: книга полна довольно откровенных и детальных описаний различного вида грехов. Автору часто отказывает простое чувство меры. Кажется, что он наслаждается этими описаниями, пропагандируя грех. Конечно, это не так, но книга может легко порождать массу соблазнов. Автор говорит, что он тем самым хочет «понять» грешников.  «Понять» у него означает в какой-то степени «принять». Г-н Уайт считает, что «главной целью секса является избавление человека от изоляции и одиночества» . Тем самым грехи в этой сфере в значительной степени оправдываются, поскольку речь идет о решении исключительно моих проблем: множество людей мечтают избавиться от одиночества, что же здесь плохого? Сексуальная любовь, по Уайту, «самодостаточна» , т.е. она замыкается на самой себе. Рождение детей, конечно, важно, подчеркивает автор, но .. одна из глав в этой книге называется «наслаждение как замысел Божий» , а не «деторождение как замысел Божий».Как и во многом другом, вплоть до благодати Божьей, для протестантского автора в сексуальных отношениях главным является чувство удовлетворения: главное, что хорошо мне, а не другому . «Духовные советы» автора по поводу некоторых видов грехов сводятся к следующему: «Если вы мастурбируете .. вы не должны мастурбировать .. я не говорю: «вы не должны мастурбировать, поэтому прекратите прямо сейчас!». Я знаю, что в действительности это совсем не так просто .. стремление убедить нас в том, что умеренная мастурбация - это хорошо, исходит из похвального желания избавить многих людей от чрезмерных чувств страха и вины, ею порождаемых. Мне импонирует это желание .. но я не должен называть бледно-серые тени белыми .. благодарите Бога за все свои сексуальные переживания. Не нужно ненавидеть их. Они могут быть трудны в управлении .. но являются одним из самых дорогих подарков Бога. Он сделал так, чтобы вы чувствовали сексуальное желание. Радуйтесь ему и наслаждайтесь им» . Потом все же предлагается молиться. Вот и все «духовные советы» автора! Что тут скажешь: я понимаю, что протестантам далеко до православной аскетики, но куда подевалось их «пуританство»? С каких это пор христианин должен благодарить Бога за все свои сексуальные переживания?! С каких это пор говорить, что грех – это хорошо, означает избавлять человека от чувства вины?! Что же, христианин не должен сразу же прекращать свой грех?! На каких основаниях мы должны наслаждаться греховными желаниями, а не бороться с ними? Все понимают, что «сексуальные переживания» не обязательно греховны, если речь идет о супружеских отношениях. Но здесь-то речь идет о безусловном грехе!Кстати, автор поясняет, почему пуританская мораль оказалась бессильной в борьбе с «сексуальной революцией»: «Старшее поколение евангельских христиан строго порицает сексуальные преступления, но не склонно замечать скупость, гордыню, жажду денег и власти. Если .. человек заработал миллион долларов, то мы легко оправдаем способ, которым он добыл эти деньги и выберем его в церковный совет. Но если он переспал с женой соседа, то церковь гудит от негодования. Кликушество и снобизм не смущают пламенных проповедников, которые при этом с упоением осуждают мини-юбки и глубокое декольте. Я знаю одну церковь, где встреча женщин считается «духовной», если она посвящена обсуждению новинок моды .. старшие евангелисты предстают в миру жалкой пародией на проповедников, поскольку поведение людей, не замечающих главного, подчинено ненависти, алчности и вопиющему материализму» . Г-ну Уайту не откажешь в правильности наблюдений: «мы исказили Писание, акцентируя внимание на внешних особенностях морали (курение, танцы, алкоголь, промискуитет и т.п.), определяя таким образом святость через негативные понятия. Нам не удалось объяснить природу и причинность позитивной святости жизни. Святость сама по себе становится либо формой законности (с помощью которой мы оплачиваем цену нашего спасения), либо видом псевдопсихологического сдвига, посредством которого мы полнее реализуемся» . Еще раньше Пауль Тиллих напишет по сходному поводу: «Доктрину Кальвина о божественной святости пронизывает страх перед демоническим. В позднем же кальвинизме развивается почти невротический страх перед нечистым. Наиболее полно эту тенденцию отражает слово «пуританский». Святой – значит чистый; чистота становится святостью. Tremendum (трепет) - страхом перед законом и осуждением; fascinosum (околдовывание) становится гордыней самоконтроля и подавления» .Да, автор прав в том, что кальвинистская мораль, одобряющая стяжание богатства и гонку за деньгами, в том числе, и ради них самих, не могла не привести к сегодняшним последствиям: молодое поколение протестантов увидело в этом чудовищную ложь, и стало убегать от этой морали. Действительно, протестантам всегда было достаточно номинальной, позиционной святости (Бог считает меня святым). Поэтому христианская жизнь сводилась к внешним запретам (не делай этого), как и в Ветхом Завете. Отсюда рецидив «законничества», которое с таким пафосом обличают протестанты: человек получил спасение, но он избирает внешние дела  в знак долга, знак благодарности за спасение, - такое настроение легко и неудержимо превращается в сухую формальность. Положительного опыта стяжания благодати, соединения с божественным у протестантов, по сути, нет, поскольку они бегут от аскетики, довольны своим «оправданием», и не признают освящающих таинств, например, благодатного таинства брака. Г-н Уайт чувствует пустоту протестантских обрядов относительно брака, и говорит, что неуклюжая подпись пастора и дешевая золотая печать .. всегда казались мне немного смешными» .Таким образом, пуританская мораль явила миру тупик, в который она привела кальвинистскую цивилизацию Америки: мораль, не ведущая к спасению, неизбежно вырождается в аморальность. У нас, православных, есть все те грехи, о которых говорит автор, но православная духовная практика может способствовать их изживанию, а протестантская – нет. Автору книги не приходит на ум, что необходимо отказаться от самих принципов протестантской морали: он продолжает говорить об «уверенности в спасении» и о прочих самоубийственных вещах.Д-р Уайт не стесняется говорить о том, что сексуальные фантазии не осуждаются в Библии, т.к. Иисус якобы осуждает только действия (домогательство и т.д.) . В другом месте автор говорит, что «нигде и никогда не осуждались гомосексуальные влечения» . Он опять пытается доказать, что Библией осуждены только гомосексуальные действия. Видимо, Уайт стремится не замечать того, что если осуждаются действия, то осуждаются и мысли, влечения, переживания. Трудно поверить, но протестантский проповедник одобряет лечение гомосексуализма с помощью порнографии: «порнография меня не беспокоит. Я могу ошибиться, но мне кажется, что зло таких изображений заключено не в их сексуальности, а в побуждении, которое они порождают .. в лечении, которое я описал, порнография – это средство уменьшения страха перед сексом. Я опять же могу ошибиться, но вижу здесь только хорошее» .Конечно, грех состоит не в обнаженном теле как таковом: все, что сотворил Бог «хорошо весьма». Но мы-то живем в падшем мире, мы – грешники, поэтому изображения обнаженного тела для нас, как правило, будут означать падение. И показывать любому «адамову» человеку порнографию означает склонять его к греху: святых подвижников среди нас чрезвычайно мало, но и они, естественно, избегали таких образов, т.к. помнили о своей греховности. Автор, наверно, думает, что «клин клином вышибают». В данном случае это совершенно не так: зло не лечат злом, - гомосексуализм не излечивают порнографией. Это все равно, что говорить, будто наркомана нужно лечить большими дозами водки, а затем оправдываться, что водка сама по себе не есть нечто плохое.Г-н Уайт видит причины такого тяжелого положения в борьбе с грехом в протестантизме в протестантской концепции Церкви: «для чего нужны священник и другие слуги церкви? .. неужели только .. чтобы управлять церковным хором, делать объявления и писать благодарственные письма приезжающим ораторам? Мы все играем в игры «христианского клуба», тогда как окружающие нас люди терзаются грехом и стыдом, неспособностью открыть нам свое сердце и просить нас о помощи» . Проблема в том, что уже основатель методизма Джон Уэсли говорил о церкви как о «holy club» (клубе святых): на что же вы жалуетесь? Протестанты сняли со священника обязанности духовного отца, исповедника, сняли ту степень духовной ответственности, которая была в Церкви: неудивительно, что такое «священство» неспособно помочь страждущим.Автор жалуется: «Вы выбираете членство в «христианском клубе» или в христианском обществе? .. сказать, что вас не волнует грех брата, значит предать Божьи установления и принять устав клуба. Быть членом клуба куда более удобно, нежели членом общества» . К сожалению, протестанты не одно столетие твердят, что в грехе нужно исповедоваться Богу, а «посредники» не нужны. Серьезной духовной терапии у протестантов нет. Они хвалятся своим конгрегационализмом, т.е. устройством церкви, при котором каждая община автономна, - ей никто не указ, кроме своего прочтения Библии (в общем-то, это анархия, которая может перерасти в сильный диктат конкретного пастора). Хвалятся протестанты и своей демократией, выборностью. Но демократическое отношение к духовной дисциплине как раз и порождает то, о чем говорит г-н Уайт. Он с горечью констатирует: «у нас, в западном мире, существует не Церковь, а лишь ряд объединенных христианских организаций и клубов, неправильно называемых церквами и вероисповеданиями. Они хорошо организованы, хорошо финансируются .. Но мы обманываем себя, называя их церквами, ибо в них напрочь отсутствует стремление регулировать жизнь их членов .. мы – церковь частных людей с их частной жизнью /../ мы больше заботимся о своих репутациях. Мы не заботимся о грешниках. Мы заботимся о цифрах, зданиях, политическом престиже, академическом признании, техническом превосходстве нашей телевизионной продукции, нашей публичной респектабельности. 16-летняя Мэри, убежавшая из дому и родившая ребенка, важна для нас не как человек, а как объект жизнеописания в церковном журнале» . Сказано честно и откровенно: протестантская тенденция к индивидуализму во всем, начиная с получения спасения, сейчас являет свои печальные результаты. Отказ от внутреннего делания ради внешнего (во внутреннем нет нужды, т.к. небеса забронированы) успешно воспроизводит лицемерный мир «христианского клуба», который бессилен что-либо изменить, не отказываясь от основ, построенных на женевском песке Кальвина. Люди ищут чудодейственных технологий избавления от этого, т.к. они привыкли верить только технологиям, а Живой Бог отставлен в сторону: в протестантской церкви Сыну Человеческому нет места, где приклонить голову.В чем же видит выход автор? Он ссылается на слова Христа из Евангелия от Матфея (См. Мф. 18, 15-20), где говорится о служении Церкви, о ее обязанности «связывать» и «разрешать», о ее миссии спасения. Но у протестантов этого нет: они отвергли таинство исповеди и благодатную природу Церкви как орудия спасения еще в 16 веке. Уайт приводит слова одного из протестантских авторов, который говорит, что данное высказывание Христа «придает церкви больший авторитет, чем Рим; оно созвучно Святому Духу больше, чем пятидесятничество; обладает большим уважением к личности, чем гуманизм; делает моральные нормы более обязательными, чем пуританство .. Воплощенная в практику, мысль Матфея могла бы изменить жизнь церквей более основательно, чем это предлагается в сегодняшних дискуссиях» . Но это и есть православное устройство Церкви, где нет ни католического авторитаризма, ни протестантской анархии, ни пятидесятнических манипуляций. Когда нет правильного устройства церкви, то легко происходят события, описанные д-ром Уайтом в одной из историй. Был пастор, некто Мелвилл (имя вымышлено). Он 5 лет изменял своей жене (она была алкоголичкой) с приходской секретаршей, которая была разведена. При этом он лгал приходскому совету, и говорил, что прелюбодеяния не было, но обещал развестись. Затем секретарша призналась в содеянном. Мелвилл признался, что он все эти годы лгал. После этого Мелвилл развелся и женился на своей любовнице. Его приход потребовал, чтобы он перешел в другую церковь. В итоге, количество прихожан в его прежней церкви сократилось в 4 раза, зато в новой паства значительно увеличилась . Уайт задает риторический вопрос: «интересно, в каком положении оказался Святой Дух, благословляя эту вторую церковь Мелвилла?» .Конечно, кто из нас без греха? Но если бы в православии священник впал в такой грех, то его как минимум запретили бы в служении на длительный срок. Никому бы не пришло в голову тут же предлагать ему место в другом приходе. В протестантском мире это – вполне нормальная ситуация, и мы видим, что в новой церкви прелюбодея прихожан стало значительно больше. Понятно, что Святой Дух не благословлял «вторую церковь» этого господина: никакими ухищрениями Святой Дух нельзя заставить благословлять грех. Осознавая ненормальность этой и многих других ситуаций в протестантских церквах, г-н Уайт вопрошает: «Есть ли на земле церковь, посредством которой Святой Дух может установить отношения приятия и любви к грешнику? Есть ли церковь, которая взяла бы на себя заботу об этом? Или в своем стремлении к сверхорганизациям человек создает не духовные, а чисто административные структуры, довлеющие над телами, душами и личными переживаниями несчастных людей?» . Он прав: люди в протестантизме создали «чисто административные структуры», которые могут помочь материально, но не духовно; «духовные структуры» создал Бог. Уайт словно забывает, что его вопросы разрушают протестантизм, он как будто не помнит, что у протестантов принадлежность к церкви не нужна для спасения, и поэтому тревожиться не о чем, он забывает, что Церковь, о которой спрашивает его душа, есть и всегда была и будет, - Единая, Святая, Соборная и Апостольская.