Вы здесьДьячкова Н.А. Поспешные умозаключения или карикатура?Словосочетание «поспешные умозаключения», вынесенное в заглавие статьи, — это выражение Дж. Лакоффа, с помощью которого он характеризует социальные стереотипы, то есть сложившиеся в обществе устойчивые представления о чем-либо. Иллюстрируя это положение, Дж. Лакофф пишет, что, согласно американским стереотипам, любой политик, например, – это всегда самовлюбленный и беспечный интриган; любой японец всегда трудолюбив, вежлив и умен [Лакофф 2004, с. 121]. К этому списку можно добавить всем известные выражения «чопорные англичане», «пунктуальные немцы» и т.п. По мнению У. Липпмана, предметы окружающей действительности мы воспринимаем через стереотипы нашей культуры. Стереотипы облегчают жизнь, поскольку позволяют экономить усилия при восприятии сложных социальных объектов. Они защищают наше «я», так как, объединяясь в систему, образуют некую упорядоченную картину мира, к которой мы приспосабливаемся и потому чувствуем себя защищенными. Любое покушение на эту картину, состоящую из стереотипов, мы воспринимаем как покушение на нашу личность [Липпман 2004]. В самом факте стереотипизации нет ничего плохого, более того: «отказ от всех стереотипов в пользу абсолютно наивного подхода к опыту обеднил бы человеческую жизнь» [Липпман 2004]. Однако оценочность, всегда присутствующая в стереотипах, является их потенциально опасным свойством, потому что именно она может стать основой оппозиции «свой — чужой». У социального стереотипа, таким образом, есть еще одна функция, основанная на оценочном сравнении в пользу своей группы, которую Т. Г. Стефаненко называет функцией «межгрупповой дифференциации» [Стефаненко]. Именно эта особенность социального стереотипа может быть использована для создания карикатурного образа «чужого». Карикатурное же представление кого-либо, по мнению В. И. Карасика, «является одним из целенаправленных способов создания у населения образа врага». Ученый приводит характерный пример: «В результате длительного политического противоборства в языковом сознании многих носителей русского языка, граждан СССР, сложились следующие характеристики типичного американца*: энергичен, напорист, бесцеремонен, богат, ведет себя как ковбой из фильмов о диком Западе, боготворит деньги, курит дорогие сигары, кладет ноги на стол, навязывает всем американский образ жизни (Дядя Сэм), угрожает нам атомной бомбой, улыбается широкой улыбкой, сидя в роскошном лимузине». Ученый так описывает механизм формирования образа врага: «Берутся некоторые внешние броские признаки стиля жизни определенного класса и типа людей (богатые люди, занимаются бизнесом, имеют автомобили, курят сигары), формируются оценочные штампы (с презрением относится к бедным, связан с политиками), добавляются заведомо негативные факты (убийство президента, истязание пленных). В результате происходит создание оценочных стереотипов, закрепленных в образе врага» [Карасик 2002, с. 40 — 41]. Мы исследуем относительно новый ментефакт постсоветской коммуникации — «православный россиянин», для этого мы обращаемся к данным либерального медиадискурса. Под медиадискурсом подразумевается речевая продукция, создаваемая современными СМИ, преимущественно электронными. Это эссе популярных писателей и журналистов, а также интервью с известными политическими деятелями, размещенные на сайтах; это посты блогеров, высказывания теле- и радиожурналистов, т.н. комменты, размещенные на форумах и т.п. Обращение к медиадискурсу либеральному, а не к националистическому, коммунистическому и т.п., вполне закономерно: авторы, позиционирующие себя как носители либерально-демократических ценностей, исповедуют толерантность, поэтому мы априори предполагаем получить объективную «ментальную картинку»**. Однако на деле оказывается, что в либеральном медиадискурсе представлен крайне негативный, даже карикатурный образ православного россиянина. По данным либерального медидискурса православный россиянин (далее — ПР) — это агрессивный, воинствующий человек, гомофоб. Он труслив и суеверен. Вера у него ненастоящая, потому что сегодняшний ПР — это вчерашний комсомолец или коммунист. ПР «православен» лишь постольку, поскольку сегодня это модно. ПР — это человек психически нездоровый, потому что православие — это болезнь. Он неряшлив, его внешний вид вызывает отвращение. Примеры: Священники и церковнослужители, по данным этого медиадискурса, ничуть не лучше: они действуют теми же методами, что и когда-то коммунисты, их внешний вид также вызывает отвращение. Примеры: Примеры: Своеобразной квинтэссенцией подобных рассуждений о ПР может служить приводимый ниже внутренний монолог одного литературного персонажа. См.: Не алкоголик он, не наркоман, ни разу даже гонорею не подхватил, а послушать Любку на досуге, он ― чудовище беспутства. Это бы еще ладно, но особенно противно было слышать пожелание покаяться. Любка ударилась в модное православие, замаливает грехи и хотела бы, чтобы брат тоже окрестился и ходил целовать попам руки. А его тошнит от этой елейной ханжеской публики! Любка обещала приехать сегодня же, ― как же, спешит выполнять свой сестринский и христианский долг (М. Чулаки. Примус). Так или примерно так представляют себе православных многие наши соотечественники, чему в немалой степени способствуют СМИ. В речевом паспорте представителей либерального медиадискурса содержится характерный набор приемов, с помощью которых они выражают свое отношение к феномену «православный россиянин» и тем самым оказывают речевое воздействие на получателя этой речевой продукции, закрепляя в его языковом сознании негативное представление о данном ментефакте. Типичный набор этих приемов очевиден: Кажется странным, что люди, исповедующие толерантность, используют язык интолерантности. Они постоянно понижают статус своего оппонента, а для этого: — игнорируют нормы речевого этикета, принятого в Церкви, в частности при использовании имен архиеписков и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, напр.: Викентий вместо владыка / архиепископ Викентий (А. Постников, радио «Эхо Москвы в Екатеринбурге»), Кирилл вместо Святейший Патриарх Кирилл или Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (Там же); Нет сомнения в том, что совокупность рассмотренных выше речевых приемов вполне укладывается в схему создания образа врага, о которой пишет В.И. Карасик: «Берутся некоторые внешние броские признаки стиля жизни определенного класса и типа людей, формируются оценочные штампы, добавляются заведомо негативные факты…» [Карасик 2002, с. 41]. В теории речевой коммуникации подобное речевое поведение называется речевой стратегией дискредитации оппонента. Для ее реализации используются различные приемы (речевые тактики), которые описаны, в частности, в работах А.Н. Баранова, О.С. Иссерс и других отечественных ученых, исследующих приемы речевого воздействия, — специалистов в области лингвистической экспертизы текста [Баранов 2007; Иссерс]. Не останавливаясь на характеристике этих тактик, назовем лишь некоторые из них: «замазываение», «переход на личности», «тень на плетень» и др. [Баранов 2007, с. 174 — 186]; прямое оскорбление, навешивание ярлыков, косвенное оскорбление, не соответствующее статусу именование, использование грубо-оценочной лексики и др. [Иссерс 1997]. Образ ПР, каким мы находим его в либеральном дискурсе, заставляет вспомнить то время, когда в СССР о религии писали, как о «религиозном дурмане», Библию называли «выдумкой дикаря, темного, невежественного» и говорили о том, что «религия и библия (именно так, со строчной буквы. — Н. Д.) затуманивает сознание рабочего и крестьянина». Священников называли «развращенной поповской братией», обвиняли в корыстолюбии и писали, что главный «клич поповской жадности: гони монету!» [Ярославский 1962, с. 3, 4, 8, 231]. Именно это сходство позволяет предположить, что «православный / православные / православие» — один из социальных стереотипов, сформировавшийся в эпоху антицерковной и антирелигиозной пропаганды, ведь даже авторы, позиционирующие себя как сторонники либерально-демократических ценностей, не в силах освободиться от тех оценочных штампов, которые использовали коммунисты в своей атеистической пропаганде. Какие это штампы? Обратимся к данным Интернета. На сайте «Ответы mail.ru» (режим доступа: http://otvet.mail.ru/question/25984985/) на вопрос, «какие мифы и стереотипы о православном христианстве вы знаете?», участники форума отвечают: Леди М.: «Есть поверье, что все священники толстые донельзя, что они обдирают несчастных бедных бабушек, морочат головы гипнотичным прихожанам, на прибыль от свечей покупают себе роскошные авто, сотрудничают с ФСБ (вот тут я, правда, даже теряюсь в догадках, в каком вопросе), РПЦ приспосабливает Писание под себя, потакает государству в его грязных делишках и позволяет бедным детям умирать. Ну что-то где-то так». Neta.: «…больше всего мне нравится миф “попы на мерседесах”. При том, что не все мои знакомые батюшки имеют вообще личный транспорт». Алексей Арефьев: «Миф о сказочных богатствах Церкви <…> о влиянии Церкви на власть и жизнь общества, о, если бы это было правдой. Стереотип отношения к Церкви — как к “комбинату духовных услуг” <…> что Церковь кому-то что-то “должна”. Миф, что батюшки, что узнали на исповеди, докладывают в милицию или в ФСБ, не раз слышал. Миф о том, что все, что кладется в кружку на подаяние, идет батюшке, а он уже решает, что забрать себе, а что выделить на храм». Религиоведы подтверждают существование в обществе этих штампов. На сайте «Символ веры» (режим доступа: http://simvol-veri.ru/xp/religiovedi-rasskazali-o-svoem-vospriyatii-rpc.html) в статье «Религиоведы рассказали о своем восприятии РПЦ» написано: «Независимая исследовательская служба “Среда” провела опрос среди 50 ученых, которые специализируются на изучении религии, — социологов, религиоведов, историков и философов. Тема опроса звучала так: кому, как и зачем исследовать православный мир? Вопросы были заданы специалистам не только из Москвы и Петербурга, но и из многих других городов России <…> в ответе на вопрос, “какие стереотипы существуют относительно Русской Православной Церкви?,” [ученые ответили, что] среди речевых шаблонов, бытующих в отношении РПЦ, — “священники-стяжатели”, “служанка государства”, “архаизм”, “обособленность, безразличие к людям”, “везде лезет, где надо и где не надо”, “механизм для отмывания денег”, “невежество верующих и духовенства”, “стремление остаться единственной религией в России”». В эссе «Оптина пустынь и губная помада» [Ерофеев 2005, с. 26 – 31] создан карикатурный образ православных. Здесь в изобилии представлены те же самые оценочные штампы: Примеры: По-видимому, именно негативный стереотипный образ православного человека, довлеющий нашему «паломнику», не позволяет ему даже в Оптиной пустыни увидеть хоть что-нибудь отрадное. Всё и все представляются ему в черном цвете: иеромонахи Оптиной пустыни; злая тетка из свечной лавки; гид в местном литературном музее, с неудовольствием рассказывающая о Толстом; калужское церковное начальство, перебарщивающее по части строгости, брошюра в местной книжной лавке с призванной быть устрашающей черно-красной обложкой… По мнению В.В. Красных, стереотипы-представления связаны с речевым поведением, они диктуют набор ассоциаций (то есть выполняют предсказующую функцию) и предопределяют выражающую их языковую форму [Красных 2003, с. 239]. Что касается набора ассоциаций, то Оптина пустынь ассоциируется у автора с казармой (даже ухоженные клумбы с рыжими ноготками мне показались казарменной принадлежностью; строевым шагом ходили отцы-священники). В выборе языковой формы автор верен себе: скабрёзности, мат, ерничанье. Итак, «православный россиянин» — это стереотип, не преодоленный со времен атеистической пропаганды? Или намеренно создаваемый карикатурный образ «чужого»? Выскажем предположение. Стереотипы складываются у человека, главным образом, в детстве и благодаря семейному и школьному воспитанию. Большинство из нас — выходцы из атеистических или индифферентных к религии семей. Все мы учились в советской атеистической школе, а в вузе изучали «научный» атеизм. И, хотя государственная политика в отношении к религии изменилась коренным образом, двадцать лет — это срок, не достаточный для того, чтобы из общественного сознания исчез стереотип, навязанный агрессивной атеистической пропагандой. По мнению У. Липпмана, «необученный наблюдатель вычленяет из внешнего мира только те знаки, которые он может распознать» (подчеркнуто мной. — Н. Д.) [Липпман 2004]. Выше мы видели, какие знаки смогли распознать в социальном объекте под названием «православный россиянин» некоторые наши соотечественники. Стереотипы живучи, но в то же время они динамичны, и им можно противостоять. В этом смысле ключевым в высказывании У. Липпмана является слово «необученный». Именно оно вселяет надежду на то, что со временем в языковом сознании носителей русского языка, граждан РФ, сформируются более объективные характеристики типичного православного россиянина. ____________________________________ Литература Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие / А.Н. Баранов. — М.: Флинта: Наука, 2007. — 592 с. Опубликовано 1 октября, 2014 - 15:55
|
Библия с
подстрочником Святоотеческие
толкования Реабилитация
наркозависимых Как помочь центру? Яндекс.Деньги: БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ФОНД "БЛАГОПРАВ"
р/с 40703810455080000935, Северо-Западный Банк ОАО «Сбербанк России» БИК 044030653, кор.счет 30101810500000000653 |
