Евгений Пахомов. Почему в Индии начались кастовые бунты

Индия очень гордится позитивной кастовой дискриминацией: среди неприкасаемых появились врачи, учителя, бизнесмены, политики. Но на деле выходит, что борьба с кастовой дискриминацией только укрепляет древнюю систему в целом, когда именно доставшаяся по рождению каста становится и главным фактором в карьере, и основным принципом самоорганизации общества

Индия широко известна своими межрелигиозными столкновениями. Чуть меньше столкновениями межэтническими. Но последнее время стране все чаще приходится сталкиваться еще c одним видом беспорядков – с кастовыми. В феврале в штате Харьяна, одном из самых промышленно развитых, представители многочисленной здесь касты джатов громили магазины и лавки, поджигали автомобили и даже перекрыли канал, обеспечивающий водой треть столичного округа Дели. Разъяренные толпы устроили бои с полицией. Властям пришлось перебросить в Харьяну войска, получившие приказ открывать огонь по погромщикам. В итоге, по официальным данным, убито 28 человек, более двухсот серьезно ранены, число пострадавших идет на многие сотни, а штат с грустью подсчитывает убытки.

Требование недовольных харьянских джатов на первый взгляд довольно странно. Громя магазины и поджигая автомобили, они добивались того, чтобы их включили в официальный список «отсталых каст». Этот список открывает возможности льготного получения работы на госпредприятиях, места в финансируемых государством вузах, дает ряд других привилегий. Еще недавно многие касты добивались повышения своего статуса, но вот теперь все больше становится тех, кто, наоборот, хочет считаться «отсталыми». Положение усложняется тем, что харьянские джаты к низким кастам явно не относятся, но льгот хочется и им.

Этот кастовый бунт стал результатом борьбы индийских властей за социальное равенство, против дискриминации низких каст и практики неприкасаемости, которая остается одной из самых болезненных проблем Индии.

Проклятие в две тысячи лет

«Мы прокляты уже много веков, не менее двух тысяч лет, – убеждал меня на одной из демонстраций мусорщиков в Дели местный активист. – Мы неприкасаемые, и чистые касты считают нас людьми второго сорта. Индия называет себя самой большой демократией мира, но нас эта демократия не касается».

До сих пор многие индусы верят, что прикосновение или даже приближение к человеку из низкой касты может осквернить. Отношение к нечистым поразило в свое время пришедших на Индостан европейцев. Название одной из южноиндийских каст неприкасаемых, парийяр, даже вошло в европейские языки как «пария» – изгой, униженный. И таких в сегодняшней миллиардной Индии, по официальным данным, около 17,7%, то есть более двухсот миллионов человек.

Проблема даже не в том, что далиты (угнетенные) или списочные (этими политкорректными эвфемизмами принято сегодня называть представителей неприкасаемых каст) более бедные и менее образованные, чем другие жители Индии. Главное, что положение неприкасаемых освящено индуизмом – религией, которую исповедуют около 80% населения страны. Традиционные индусы убеждены: положение нечистых каст дается свыше – за грехи в прошлых рождениях. Мол, жил неправедной и преступной жизнью – теперь отвечай. Отсюда удивляющее своей жестокостью отношение чистых каст к нечистым – ведь индийцы в массе своей не злые люди. Но что ни неделя, в индийских СМИ появляются сообщения, что где-то избили далитов, изнасиловали списочных девушек, изгнали неприкасаемых из общей процессии и т.п.

О причинах появления неприкасаемых до сих пор спорят специалисты. Индийское общество еще в древности разделилось на четыре группы: брахманы (жрецы, ученые люди), кшатрии (воины, властители), вайшьи (земледельцы, торговцы, ремесленники) и шудры (зависимые люди, слуги). В последнюю категорию попали, полагают, покоренные пришлыми ариями местные жители. Но были и те, кто вообще не попал в варновую структуру, вот они-то и стали неприкасаемыми, нечистыми. Впоследствии каждая варна распалась на множество каст, и число их сегодня идет на тысячи.

Исторически каста человека определяется профессией, которой занимается его семья. Есть чистые профессии, и есть нечистые. Ясное дело, неприкасаемые – это прежде всего те, кто делает грязную работу: мусорщики, уборщики нечистот, кожевники (поскольку имеют дело с мертвой плотью), прачки (в Индии это тяжелая мужская работа) и т.п. Но к нечистым кастам в ряде регионов также отнесены ткачи, рыбаки, сборщики пальмового сока, плетельщики корзин, красильщики, даже изготовители стеклянных браслетов или уже упомянутые парийяры (музыканты, играющие на тамильском барабане). Подчас требуется историческое расследование, чтобы понять, почему так случилось.

Каждый член касты обязан выполнить свою карму: пахарь карму пахаря, а кожевник – кожевника. Это касается и неприкасаемых: нагрешил, отсиди свое в мусорщиках, потом, если будешь хорошим человеком, родишься в касте получше. В традиции смена касты возможна только после смерти – в следующем рождении. Древнеиндийский свод правил и предписаний «Законы Ману» гласит: «Лучше плохо исполнять свою карму, чем хорошо – чужую», «Исполняющий чужую карму – грешник».

Конечно, в наши дни правила не столь строги и смена профессии не редкость, только вот печать, что человек происходит из семьи нечистых, будет преследовать всю жизнь. Ни богатство, ни образование, ни профессия не изменят этот статус. Только смерть. И преодолеть эту освященную религией сегрегацию будет посложнее, чем, например, расовую сегрегацию в США – ведь в отличие от индуизма христианство говорит о равенстве. При этом тех, кого многие индусы считают людьми второго сорта по рождению, назвать меньшинством язык не поворачивается – далитов в Индии больше, чем все население России.

Все мечты Индии о превращении в супердержаву, в одного из мировых экономических лидеров уже к середине XXI века едва ли достижимы, пока почти пятая часть населения считается изгоем и с большим трудом включается в современные экономические отношения.

Списки счастья

То, что практика неприкасаемости тормозит Индию, понимали еще англичане – именно британские колониальные власти начали вводить льготы для париев, чтобы помочь им социализироваться. В 30-е годы прошлого века британцы составили первый правительственный список низких каст, для которых резервировались места на госслужбе. Тогда же появилось официальное и не унижающее достоинство название таких каст: scheduled castes, списочные касты, или коротко – списочные.

Лидеры индийского национально-освободительного движения тоже боролись с неприкасаемостью. Махатма Ганди демонстративно принимал списочных у себя, ел вместе с ними (принимать пищу с низкими – грех в представлении чистого индуса), называл их «хариджанами» (детьми бога). Известна его дискуссия со жрецами храма в Вайкоме: неприкасаемым запретили пользоваться дорогой, идущей мимо храма, и Ганди вызвал брахманов на религиозный диспут. «Как можно запретить пользоваться дорогой якобы низким по рождению людям, если по ней ходят и преступники, и даже собаки, и скот?» – спрашивал Ганди. «Такова их карма, а значит, воля Всевышнего», – ответствовали жрецы. «Но кто мы, чтобы подменять Всевышнего и усугублять их наказание?» – парировал Ганди. Спорили несколько часов, в итоге дорогу расширили, выделив полосу для неприкасаемых. Читать аргументы сторон необыкновенно забавно, если забыть, что дело происходит в XX веке и что это реальная жизнь, а не «Имя розы».

Индия получила независимость в 1947 году, и ее Конституция, вступившая в силу в 1950-м, официально отменила кастовые привилегии – все граждане равны. Вот только победить кастовые предрассудки оказалось непросто – списочные в глазах чистых индусов по-прежнему не считаются равными. Поэтому власти составляют кастовые списки, по ним резервируются места в органах власти, на госпредприятиях, в государственных вузах и т.п. Сегодня в список, попасть в который уже мечтают многие, на федеральном уровне внесено около 1100 каст. Так, в парламенте страны из 543 мест 84 места (15,47%) зарезервированы за списочными кастами и 47 мест (8,66%) за списочными племенами (поддерживающими традиционный образ жизни, чистые индусы тоже считают их нечистыми). Резервируются места и на уровне штатов (процент зарезервированных мест здесь зависит от числа членов списочных каст и племен, проживающих в регионе).

Индия очень гордилась этой позитивной дискриминацией: среди далитов появились врачи, учителя, бизнесмены, политики. И вот тогда власти решили распространить эту практику и на другие низкие касты, то есть те, которые хотя и не считаются неприкасаемыми, но стоят внизу социальной лестницы (они были недовольны, что не получают такой поддержки как неприкасаемые, хотя постоянно напоминали, что они тоже бедные и отсталые). В 1990 году правительство принялось резервировать места на госпредприятиях, в вузах, в правительственных структурах и для куда более многочисленных, чем далиты, представителей «других отсталых категорий» (Other Backward Class). Например, в государственных вузах за ними закрепили 27% мест, в дополнение к списочным кастам и списочным племенам, на которые приходится 22,5%.

Вскоре начались проблемы. Точнее, они зрели давно – в индийской прессе много говорили, что система квот и резервирования породила особую далитскую элиту, которая прекрасно освоила эти самые квоты и теперь расставляет на хорошие места и направляет в хорошие вузы своих. А молодежь из чистых каст не имеет таких привилегий.

Ситуация обострилась еще больше, когда в 2014 году к власти пришел премьер-министр Нарендра Моди, который избирался под лозунгом защиты традиционных индусских ценностей. В ходе предвыборной кампании Моди тоже много говорил о равенстве, но проблема в том, что традиции индуизма как раз подразумевают отсталое положение низких каст. И традиционалисты из высоких каст принялись требовать от властей защиты этих традиций – но уже для себя.

Первые кастовые бунты произошли в прошлом году, когда в августе начались волнения в родном для Моди штате Гуджарат. Толпы представителей влиятельной касты патель вышли на улицы, требуя полностью отменить практику резервирования. В первых рядах протестующих шли молодые люди, крайне недовольные тем, что менее подготовленная и грамотная, по их мнению, молодежь из списочных занимает места в вузах и на предприятиях.

Глава протестующих, двадцатидвухлетний Хардик Патель выдвинул лозунг: «Либо освободите страну от квоты, либо загоните в нее всех!» Дело дошло до ожесточенных столкновений с полицией, в уличных стычках погибло десять человек. Власти Гуджарата были вынуждены заявить, что рассмотрят возможность выделить пакет помощи для получения образования достойным молодым людям из более высоких каст.

Уже тогда многие предсказывали, что пример гуджаратских пателей окажется заразителен. Ждать долго не пришлось: теперь на улицы вышли хариянские джаты. Главное, что ни патели, ни джаты не являются угнетенными или отсталыми: в своих штатах это весьма многочисленные и влиятельные кастовые группы. Однако недовольство демонстрируют именно они – кастовые группы, которые исторически занимали высокое положение, но в последнее время оказались потеснены из-за позитивной кастовой дискриминации.

Впрочем, в отличие от пателей джаты не требуют отмены квот. Наоборот, они добиваются, чтобы в список льготников включили и их. Причем добиваются этого уже давно – около двадцати лет. После долгих рассмотрений власти страны в 2014 году даже согласились внести их в заветный список, но Верховный суд в 2015-м отменил это решение – мол, слишком состоятельная и влиятельная каста, чтобы считаться отсталой. Теперь борьба продолжается в парламенте. Поэтому джаты вышли и устроили громкий протест: молодежь из этой кастовой группы уверена, что без попадания в список нельзя устроиться на хорошую работу или поступить в хороший вуз.

Эксперты тем временем считают, что система резервирования действительно нуждается в реформах, но полностью отказаться от нее не получится – без этого проблему низких каст не победить. Но на деле выходит, что борьба с кастовой дискриминацией только укрепляет древнюю систему в целом, когда именно доставшаяся по рождению каста становится и главным фактором в карьере, и основным принципом самоорганизации общества. 

 Источник