Глобальный эволюционизм как мировоззрение

Направленность развития мирового целого на повышение структурной организации является существенной чертой идеи глобального эволюционизма. Вся история Вселенной от Большого взрыва до возникновения человечества, с этой точки зрения, предстает как единый процесс, который характеризуется генетической и структурной преемственностью четырех типов эволюции - космической, химической, биологической и социальной[1]. Такое видение мира имеет широчайшее распространение и может быть выявлено в любой отрасли знания.

Идею глобального эволюционизма нередко пытаются представить в виде онтологической схемы, долженствующей воспроизвести структуру мира.

Примером тому может служить гипотеза В.С.Троицкого, изображающая в схематическом виде эволюционное развитие Вселенной. Оно начинается с элементарных частиц. Потом возникают ядра, атомы, молекулы, макромолекулы, микробы, колонии микробов, организм, социальные структуры. Последние могут образовывать в своем развитии планетные экосистемы, околосолнечные сообщества, галактические цивилизации[2].

Этот ученый описывает глобальную эволюцию Вселенной, следующим образом:

1) Жизнь во Вселенной возникает непрерывно, начиная с образования звезд второго поколения, т.е. примерно в течение последних двенадцати миллиардов лет;

2) Внеземные космические цивилизации возникают эволюционным путем непрерывно последние восемь миллиардов лет;

3) Существует закон неограниченной экспансии разумной жизни, т.е. стремление исследовать и занять максимальное пространство;

4) Цивилизации достигают уровня, при котором возможна практически неограниченная скорость непрерывного производства энергии.

Первое положение основывается на молчаливо принятом мнении, что жизнь возникает непрерывно по мере достижения определенной организации материи во Вселенной. Начало этого процесса после Большого взрыва определяется сроками синтеза всего набора тяжелых элементов и образования звезд с планетами.

После этого начинается эволюционное развитие форм жизни около каждой из звезд, где она возникала, от клетки до технологической цивилизации, на что на Земле ушло около 4 миллиардов лет. Принимая этот срок за некоторую среднюю оценку, необходимую для возникновения разума и цивилизации, автор получает второе положение, которое, очевидно, является переносом земного опыта на всю Вселенную. Это может быть основано только на убеждении, что законы эволюции живого, установленные эволюционной биологией, являются универсальными и действуют во всей Вселенной.

Попытки системного представления идей универсальной эволюции мирового целого выражаются и в создании формул для оценки числа внеземных цивилизаций, существующих в нашей Галактике. Простейшая из них, предложенная Ф.Дрейком, служит рабочей гипотезой для всех расчетов обитаемых миров Вселенной. Она опирается на следующие, схематически представленные предположения, которые выступают в формуле в виде сомножителей:

1. Во Вселенной существуют планеты, пригодные для возникновения жизни.

2. На некоторых из этих планет возникла жизнь.

3. И где-то появились общественные разумные существа.

4. Некоторые общества этих существ развили науку и технику до уровня, позволяющего установить межзвездную радиосвязь.

5. И пытаются это сделать.

6. Таких обществ "достаточно" много, чтобы эксперименты на межзвездной связи имели смысл[3].

Считается, что по формуле Дрейка можно оценить вероятность для возможности развития разума во Вселенной или возможности развития фазы общественных отношений, обеспечивающих межзвездную связь. Основой суждений, подлежащих формализации, здесь служат представления о типичности процессов усложнения материи в их движении в направлении к возникновению разума и технологического общества.

Такое понимание научной картины мира оставляет открытыми много вопросов. Среди них вопросом первостепенной важности является проблема естественнонаучного обоснования глобального эволюционизма.

Дело в том, что образование представлений об общем процессе направленного развития только на Земле (которое привело здесь к возникновению жизни и разума) сопровождается включением большого числа непроверенных, гипотетических моментов во многих существенных звеньях этой линии. Особенно велик элемент недоказуемого в представлениях о существовании и способах функционирования в космосе высших форм движения материи - биологической и социальной (которые являются необходимой составляющей представлений о глобальном эволюционизме). Это отчетливо видно из различия в оценках значения величин сомножителей формулы Дрейка, введенной для определения численной вероятности существования внеземных цивилизаций. Каждый из этих сомножителей отражает определенный узловой момент в развитии материи; возникновение планет вокруг звезды, зарождение жизни на планетах, возникновение разума на Земле и на других телах Вселенной, появление технологического общества и т.д.

Л.М.Гинделис показывает, что элемент гипотетического при включении в глобальный эволюционизм высших форм движения материи последовательно возрастает. В настоящее время можно более или менее надежно определить только величину, определяющую долю звезд, имеющих планетные системы, основываясь на изучении скорости вращения звезд различных спектральных классов; на анализе распространенности двойных и кратных систем; на наличии невидимых спутников звезд; на представлениях звездной и планетной космогонии. Согласно этим оценкам, не менее 10%, а может быть подавляющее большинство звезд Галактики имеют планетные системы[4]. Это положение, конечно, нельзя считать строго доказанным, тем не менее, оно представляется достаточно обоснованным совокупностью многих данных.

Определение доли звезд с планетами, подходящими для жизни, сопряжено уже с гораздо более серьезными трудностями. Обычно при ее оценке, прежде всего, исключаются горячие молодые звезды ранних спектральных классов. Помимо ограничений, связанных со спектральным классом звезды, существуют ограничения для размера планетных орбит (орбита должна находиться внутри "зоны жизни", определяемой температурными условиями), при которых может активно функционировать известная нам белковая форма жизни; ограничения для радиуса и массы планеты, скорости ее вращения и т.д.

Однако, для оценки этой величины надо знать не только какие условия существуют на других планетах, но и какие условия необходимы для возникновения и развития жизни. Эти представления содержат еще больший элемент неопределенности.

Исчисление же доли звезд с планетами, на которых действительно существует жизнь, еще более сложно. Это вопрос о том, в какой степени возникновение жизни можно считать закономерным процессом. Многие специалисты, занимающиеся изучением происхождения жизни на Земле, полагают, что хотя образованию живого из неживого сопутствовала масса случайностей, в целом этот процесс статистически закономерен. За длительный период времени жизнь неизбежно должна возникнуть на любой планете с подходящими условиями. Время возникновения жизни должно быть меньше времени существования планет. Незначительное отличие физических условий на других планетах от земных может увеличить срок химической эволюции на 1-2 порядка. В этом случае для зарождения жизни потребуется время большее, чем возраст Вселенной. Но поскольку нам ничего не известно о сроках химической эволюции на других планетах, мы не можем сказать ничего определенного и о вероятности происхождения жизни на планете с подходящими условиями[5].

Значение других сомножителей - доли планет, населенных разумными существами, доли планет, на которых разумная жизнь достигает фазы технологической цивилизации, а также длительности существования технически развитой цивилизации - вызывает противоречивые оценки. Задача определения их связана с огромным числом допущений, выходящих за рамки научного знания. Не ясно, например, насколько закономерен процесс эволюции, приведший к образованию разумной жизни на Земле, поскольку по мере усложнения организмов пути эволюции разветвляются и, по-видимому, только некоторые из них ведут к появлению разума[6].

На основе всего этого можно согласиться с Л.М.Гинделисом, что сам тезис о существовании внеземных цивилизаций точно также недоказуем сегодня, как и альтернативный ему тезис об уникальности земного разума.

Такое положение отмечают и философы естествознания. Так, Р.С.Карпинская пишет, что при использовании биологического эволюционизма за пределами живого неизбежно встает вопрос о содержательности аналогий, и что "достоверность аналогий вообще падает по мере движения обобщающей мысли от природы к культуре. Точнее говорить о такой цепочке объектов, все менее поддающихся изучению с помощью аналогий, идущих от биологического эволюционизма: природа, природа-общество, человек, его познание (сфера духа). Если "начало" цепочки демонстрирует плодотворность даже довольно поверхностных аналогий в процессах развития (химическая эволюция, биологическая эволюция, геохимическая, геологическая, может быть в каких-то отношениях и космогоническая), то далее всегда усложняется, требуется конкретизация сравниваемых областей знания и понятий, используемых в аналогиях"[7].

Итак, степень достоверности идеи глобального эволюционизма ничтожна, особенно на высших его уровнях, касающихся универсальности форм разума и цивилизаций.

Обратимся теперь к другому аспекту проблемы естественнонаучного обоснования этой идеи. Как мы видим, глобальный эволюционизм дает теоретическое воспроизведение направленно развивающегося мира, которое образуется при экстраполяции закономерностей эволюции (по Дарвину или СТЭ). Неявной предпосылкой при этом оказывается предположение о том, что развитие исследуемых объектов имеет определенную направленность на повышение уровня организации материальных объектов, т.е. прогрессивно. И именно поэтому знание о таких совершенно различных областях природы может быть интегрировано в едином представлении об общем однонаправленном прогрессивном развитии всего мира. Попытаемся, теперь определить вклад теории развития звезд в концепцию глобального эволюционизма.

Большинство астрофизиков считает, что звезды образуются путем конденсации облаков газово-пылевой межзвездной среды. И.С.Шкловский рисует картину их эволюции следующим образом: по некоторым причинам начало конденсироваться облако межзвездной газово-пылевой среды. Потом под влиянием сил всемирного тяготения из этого облака образуется сравнительно плотный газовый шар, который еще нельзя назвать звездой, так как в его центральных областях температура еще недостаточна для того, чтобы могли начаться термоядерные реакции. Это протозвезда. Она продолжает сжиматься, вследствие чего температура ее повышается, а размеры становятся меньше. Наконец, температура звездных недр оказывается достаточной для того, чтобы там начались термоядерные реакции. При этом давление газа внутри будущей звезды уравновешивает притяжение и газовый шар перестает сжиматься. Протозвезда становится звездой[8].

Скорость развития звезды зависит от процессов превращения водорода в гелий при термоядерных реакциях в центральных областях звезды. Рано или поздно весь водород превращается в гелий ("выгорит"). Звезда при этом увеличивается в размерах, превращаясь в красного гиганта. В этой стадии в ядре звезды начинает идти новая ядерная реакция, состоящая в образовании ядра углерода из трех ядер гелия. Когда же реакция "гелий-углерод" в центральных областях исчерпает себя, то в эволюции звезды наступает новый этап: звезды, масса которых меньше чем 1,2 массы Солнца "сбрасывают" существенную часть своей массы: от звезды отделяется ее наружная оболочка - расширяясь, она все дальше отходит от нее. Это процесс образования "планетарных туманностей". Через несколько десятков тысяч лет эта оболочка рассеется и останется только небольшая плотная звезда - центральная часть бывшего красного гиганта. Медленно остывая, она превращается в белый карлик. В других случаях "сбрасывание" наружных слоев красного гиганта может происходить без образования туманности - путем постепенного истечения атомов в окружающее пространство. Так или иначе белые карлики представляют собой заключительный этап эволюции большинства звезд, в которых весь водород "выгорает", а ядерные реакции прекратились. Постепенно остывая, они превращаются в невидимые "черные" карлики - мертвые, холодные звезды большой плотности, размеры которых меньше размеров земного шара. Так кончают свое существование большинство звезд. Наше солнце, в котором сейчас протекают реакции превращения Н в Не, также превратится сначала в красного гиганта (примерно через 8 миллиардов лет), разбухнет, затем сбросит свою оболочку и станет белым карликом. Процессы рождения звезд из газово-пылевой межзвездной материи происходят непрерывно. Однако темп звездообразования в настоящее время ниже чем много миллиардов лет назад. Так, Вселенная эволюционирует в отношении своего звездного населения, постепенно утрачивая легкие элементы.

Мы здесь не будем говорить ни о расширении Вселенной, ни о других чертах ее развития. Приведенного достаточно, чтобы читатель мог наглядно представить себе сколь сильно отличаются процессы, изучаемые различными отраслями астрономии, от эволюции жизни на Земле, имеющей явно выраженную направленность на возникновение все более высоких структурных уровней организации материальных объектов. В самом деле, в неорганической природе мы сталкиваемся с двумя противоположно направленными процессами: с образованием ядер, звезд, галактик, которые протекают под воздействием энергии, и вместе с тем с процессами распада этих ядер - с истечением энергии в мировое пространство, с распадом звезд, с рассеянием их массы, которое становится впоследствии источником новых процессов звездообразования.

То же самое можно сказать и о развитии геологических объектов, которые также характеризуются противоположно направленными процессами. Одни из них протекают с подключением энергии, понижением энтропии (например, горообразование), а с другой стороны, столь же большое место в эволюции земной коры занимает выветривание, т.е. рассеяние энергии, повышение энтропии.

Характер развития объектов неорганической природы - его направленность и результат - настолько отличен от эволюции биологической и социальной форм движения материи, что вычленение инвариантов этих различных типов развития (например, в отношении вектора развития) и разработка на этой основе более широкой концепции, обобщающей частнонаучные теории развития практически недостижима. Несходство между эволюционными процессами в органической природе (имеющими общую направленность на повышение организации материальных объектов) и в природе неорганической (такой направленности не имеющими), по нашему мнению, препятствует корректной экстраполяции биологического эволюционизма на другие развивающиеся области мира и построения гигантского здания глобального эволюционизма с единой "сквозной" линией развития. И это обстоятельство подвергает сомнению достоверность естественнонаучного основания всего гигантского здания глобального эволюционизма, которое должно объединять в единое целое области неорганического, органического и социального развития.

Перейдем теперь к рассмотрению логико-методологических предпосылок этой идеи. Прежде всего, анализ идеи глобального эволюционизма приводит нас к необходимости рассмотрения основного постулата, на котором "держится" эта идея. Это постулат о единстве знания, который может пониматься по-разному. В одних случаях он предстает как реальное осуществление такого единства, в других как идеал, достижимый в недалеком (или далеком) будущем, как тенденция к единству и интеграции всей системы научного знания, к объединению различных концептуальных систем в единую метатеорию.

Этот вопрос представляется нам особенно серьезным в связи с неоднократно высказываемыми мнениями о намечающемся синтезе физики и биологии на основе проникновения эволюционных представлений в физику, "работающих" на идею глобального эволюционизма, которая возникает как некоторая онтологизация тенденций сближения физики и биологии. Это сближение, согласно взглядам ряда авторов, должно произойти путем преодоления физикой узких рамок классического идеала науки и выхода на простор неклассических построений физической теории с учетом временного момента и включения субъекта в описание физического мира[9].

Высказываются также представления, что идею глобального эволюционизма актуализируют не только тенденции к "эволюционизации" физики, но и то необходимое обстоятельство, что человек должен быть включен в универсум науки[10]. При этом упоминается положение о возможной связи существования жизни с крупномасштабными свойствами Вселенной, которое используется в обосновании антропного принципа, как одна из тенденций к единству знания (на основе сближения физики и биологии)[11].

Здесь возникает вопрос, решаемый уже не апелляцией к естественным наукам, а средствами методологического анализа. Это вопрос о возможностях синтеза знания. Поэтому мы вынуждены подробно остановиться на этом вопросе.

Само содержание понятия "глобальный эволюционизм" подразумевает синтез теоретических представлений науки в определенную метатеорию. При этом предполагается, что здесь получает свое осуществление монистическая тенденция, приводящая к интеграции в единое целостное представление как фундаментальные достижения естествознания, так и концепции социогуманитарных наук. Посмотрим, каковы возможности такой монистической тенденции.

Во все эпохи люди стремились объединить элементы своего опыта (в чем бы они ни заключались) в некоторое единство. Уже Пифагор сводил музыкальную гармонию к математическим отношениям и, таким образом, впервые высказал мысль о закономерности Вселенной. В самом деле, осмыслить мир, ориентироваться во множестве различных, не связанных между собой явлениях, человек мог, лишь устанавливая связи в этом многообразии, стремясь свести его к минимальному числу "начал", увидеть действительность как целостную систему взаимодействующих элементов и, таким образом, освоить многоликий мир, сделать его "понятным". Даже в древних религиозных и философских системах человеку все было "понятно", каждое явление получало свою интерпретацию через единый принцип (материальный или нематериальный). Сама природа этого принципа или "начала", к которому сводилось все многообразие отношения и, через которые устанавливалась универсальная связь явлений, зависела от характера мировоззренческой системы.

Монистическая тенденция в видении мира обнаруживается уже в древности: в мировых религиях, в философских системах, претендующих в своих учениях на охват предельных оснований человеческого бытия и создающих целостные картины мира. Нам интересно здесь отметить, что и научные представления каждой исторической эпохи обнаруживают ясно выраженную тенденцию к интеграции, к достижению единства знаний. "Исследование монистической ориентации позволяет находить определенные черты постоянства устремлений человеческого разума в поисках единой основы для различных явлений. Из этого факта, что эти поиски начались еще в древности и вовсе не ослабевают и в наши дни, можно сделать вывод, что монистическая линия составляет неотъемлемую объективную тенденцию в развитии знания" - пишет Н.Т.Абрамова[12]. Возможность единой науки выводится из материального единства мира: предполагается, что единый мир, как единство в многообразии может изучаться одной глобальной единой наукой с множеством ее внутренних подразделений, охваченных единством всего научного знания. Объективным основанием достигнутого единства здесь выступает наличие в вещах и явлениях материального мира общих свойств и закономерностей. В последнее время проявляется интерес и к другому аспекту рассмотрения тенденций к единству, оснований не только объективных, но и субъективных, в частности, психологических данных. Этот аспект рассматривает Е.А.Мамчур, опираясь на явление дипластии, открытой философом-марксистом А.Валлоном. Дипластия характеризуется как присущая человеческому сознанию тенденция к преимущественному использованию бинарных структур, представляющих собой объединение и относительное отождествление противоположных и даже взаимоисключающих элементов.

Явление дипластии позволяет ответить на вопрос о том, что "заставляет" исследователя усматривать общность и единство там, где они не лежат на поверхности, а глубоко скрыты под видимым различием? "Казалось бы, что может быть общего у таких разных явлений, как полет выпущенной из ружья пули, падение камня и вращение планет по элиптическим орбитам вокруг Солнца? На первый взгляд - ничего. Гениальность И.Ньютона и состояла в том, что он сумел увидеть и показать, что все эти явления могут быть представлены как конкретные проявления единого закона всемирного тяготения"[13]. Мамчур полагает, что феномен дипластии имманентен человеческому сознанию и проявляет себя на всех этапах его развития. Так, присущее человеческому мышлению явление дипластии лежит в основе рационального объяснения мира. Присущая человеческому сознанию способность находить подобное в различном, узнавать "непохожее" стремление, соединить разноплановые, взаимоисключающие явления в единое, гармоническое целое - лежат в основе интегративных тенденций в научном познании. Эта способность не может быть формализована. Она отождествляется с творческой деятельностью ученого, с процессами законов и теорий науки.

Однако возвратимся к конкретному вопросу о том, как достигается единый взгляд на разнохарактерные объекты природы (и прежде всего, объекты физического и биологического знания), объединяемые в рамках глобального эволюционизма.

Многие исследователи полагают, что современные представления о механизмах интеграции теоретического знания о мире во все более крупные единицы, по-видимому, связаны с абсолютизацией механизмов возникновения физической картины мира. История физики дает впечатляющие примеры все большего расширения сферы единого объяснения ранее не связанных друг с другом явлений. "Механика Ньютона, - пишет А.А.Марков, - привела в единство колоссальное многообразие явлений. Но общим для этого многообразия являлось то, что оно было многообразием движений медленных по сравнению со скоростью света... Специальная теория относительности Эйнштейна привела к единству все существующее многообразие механических движений во всех диапазонах существующих в природе скоростей"[14]. Экстраполяция этого процесса на другие, в том числе "нефизические" сферы научного знания, создает впечатление возможности достижения полного единства в описании всех областей объективного мира, возможности объединения теоретических представлений об этих областях в единую систему.

Другие авторы считают, что знание о глобальной эволюции мира возникает в результате синтеза представлений о развитии в частных областях мира, даваемых химией, биологией, космологией и т.п. При этом упускают из вида, что синтез представлений о локальных областях развивающегося мира не может служить источником идеи универсальной эволюции, поскольку ему должно предшествовать какое-то предварительное представление о целом. Для синтеза частных теорий в обобщающую единую концепцию необходимо иметь заранее сведения о развитии общего. Здесь образуется порочный круг: чтобы синтезировать теоретическое знание о законах развития локальных областей мира в общую идею универсального развития, протекающего прогрессивно в направлении к социальной форме движения материи и т.д., необходимо иметь предварительное представление о природе универсального. И только в этом случае возможно синтезировать теоретические представления о развитии разных областей мира в некоторое систематическое единство.

В самом деле, построение универсального целого из его частей предполагает наличие знания об основаниях такого построения и является необходимым его условием. "Обращение" всех видов развития в единую идею универсального развития возможно лишь в случае наличия некоего ядра представлений о таком развитии, способного "склеить" знания о развитии разных областей мира и задать общую структуру такой методологической операции. Здесь вопрос упирается в то, что именно универсальное представляется нами в качестве единства. Ведь если бы синтез частей не претендовал бы в своем результате на постижение универсального, то можно было бы искать его основание в понятиях теоретической системы более широкого объема. Но претензия на универсальность синтеза концепции о закономерностях локальных областей развития оставляет открытым вопрос о происхождении предварительного знания целого, поскольку это целое предстает как идея Универсума.

Тогда откуда же берется представление о единой направленности процессов развития разных объектов? И как могла возникнуть концепция об универсальном процессе развития Вселенной, который протекает по типу развития биологических объектов, т.е. микроскопически малой части природы по сравнению с неизмеримыми пространствами неорганического мира (за исключением процессов усложнения углеводородов в Космосе), развивающегося совершенно другим путем (как это показывает космогония звезд и планет)?

Если считать, что представление о природе универсального развития возникает в результате экстраполяции знаний о характере развития лишь одного фрагмента реальности (концепции развития определенного типа биологических объектов) на беспредельно широкий класс объектов, то надо признать, что идея о прогрессивном развитии мира в целом (гласящая, что мир развивается от низших форм движения материи в направлении повышения организованности, что в конечном итоге приводит к возникновению разума), вырастает из знания о его части. Это означает, что претензия на корректное представление глобальной системы, описывающей универсальное развитие, оказывается несостоятельной: в методологической литературе, посвященной философским вопросам естествознания - в общем логико-методологическом плане, давно показано, что любая экстраполяция заведомо не может претендовать на истинное воспроизведение универсальности. Ведь любые естественнонаучные теории имеют определенные границы применимости, а следовательно, все концептуальные образования, построенные на неограниченной экстраполяции, заведомо ошибочны[15].

Из всего этого можно сделать вывод, что пока естествознание представляет весьма слабое обоснование идеи глобального эволюционизма, но тогда возникает вопрос о том, почему эта идея столь широко распространена в общественном сознании и включена в мировоззренческие обобщения современного естествознания. В самом деле, что же является причиной всеобщей убежденности в однонаправленности течения универсального мирового процесса от космогенеза к социогенезу? И как разрешить парадокс, который состоит в явной недостаточности естественнонаучного обоснования идеи глобального эволюционизма, с одной стороны, и в ее широкой распространенности - с другой?

Подойдем к этому вопросу с аксиологической позиции, с точки зрения значения, смысла, ценности идеи глобального эволюционизма для познающего субъекта. Обратим внимание на роль, которую приобретает сам человек в системе глобального эволюционизма.

Известно, что понятия "человека" и "мира" соотносительны. Любые представления о мире имплицитно содержат в себе так же взгляды на человеческую природу, поскольку образ человека строится на основании тех же принципов, что и образ мира. Поэтому самые общие представления об универсуме являются одновременно и способом человеческого самопознания и восприятия себя в мире. Решение проблемы человека прежде всего связано с тем, каким ему представляется бытие, взятое в его целостности. Иначе говоря, те самые главные, животрепещущие, мировоззренческие вопросы, которые стоят перед человеком: что я такое? что я должен делать? во что должен верить и на что полагаться? - всегда решаются с учетом онтологических представлений о бытии в целом. Традиционные философские и мировоззренческие проблемы - смысла жизни, назначения человека имплицитно несут и точку зрения на позицию человека в природных процессах, а значит имеют свое основание в принятии определенной картины мира.

Каково же положение человека в той картине мира, которая дается глобальным эволюционизмом? Этапы прогрессивного развития мирового процесса предстают в качестве моментов собственного развития человека. Он не может отделить себя от этой эволюции, поскольку она приводит, в конечном счете, к появлению самого высшего и самого сложного продукта материи, в котором материя познает самое себя - появлению самого человека. Высший и наиболее совершенный продукт природы, авангард материи - таковы лестные характеристики, которые получает человек в картине глобального эволюционизма. В ней человек приобретает "онтологические преимущества" по сравнению с другими объектами природы, а значит и возможность ретроспективного рассмотрения всего мирового движения с точки зрения его высшего пункта - наиболее высоко организованного объекта природы. Такое представление о положении человека в универсальном направленном движении определяет специфику его восприятия через систему значимостей и оценок. Известно, что понятие прогресса включает оценку, которая составляет внешнюю нравственно-осмысленную форму понимания его содержания. Закономерности объективного развития природы получают в понятии прогресса не только отражение, но и оценку познающим субъектом. Эти закономерности оцениваются как прогрессивные не только потому, что ведут к усложнению материальных объектов, но и потому, что их результаты совпадают с интересами человека.

В самом деле, реальные характеристики прогрессивного развития, выражающиеся в повышении организации материальных объектов, совпадают с оценочной шкалой, которая накладывается субъектом на такое развитие. Совпадение происходит потому, что объективные закономерности природы порождают наиболее тонко и сложно устроенный кусок материи - человеческий мозг. Иначе говоря, концепция глобального эволюционизма дает объективные основания для рассмотрения себя в качестве наивысшего продукта природы.

Так, провозглашение человека высшей ценностью определяет позицию субъекта, характерную для концепции глобального эволюционизма, в которой человек не просто отражает мир "в целом", но и осмысливает свое природное бытие. Концепция глобального эволюционизма вносит "человеческое" в природу, являясь определенным способом осмысления природных закономерностей.

Итак, разгадка широкого распространения идеи глобальной эволюции - в свойствах самого общественного сознания, в его пристрастности, в тяге к определенному образу человека.

В самом деле, идея глобального эволюционизма - имеет чрезвычайно привлекательные черты для обычного сознания[16].

Во-первых, она представляет собой онтологическую схему, упрощающую действительные процессы развития, проводя сквозную линию развития от низших форм движения материи к высшим. В таком упрощенном виде она воспринимается особенно хорошо.

Во-вторых, сквозная линия развития нагружается смыслом: материя в своем развитии не только усложняется, но и совершенствуется. Весь мир теперь пронизан единой смысловой линией, и все многообразные объекты реальности могут расцениваться по единой шкале.

В-третьих, онтологические преимущества человека как вершины универсального развития природы отводят ему роль оценщика и судьи всего, что находится "ниже" его, что способствует наполнению смыслом собственной жизни индивида и общества.

В-четвертых, несистемность этой идеи, дающая возможность объединения в ее рамках противоречивых утверждений, обеспечивает широчайшие возможности использования глобального эволюционизма как контура или каркаса для целого спектра различных по существу представлений о мире. Это свойство также способствует его распространенности, поскольку каждый субъект или научное сообщество могут "вложить" в каркас глобального эволюционизма практически любое содержание. Могут также на его основе построить разные онтологические системы. Иначе говоря, способность глобального эволюционизма существовать в виде многочисленных версий, обеспечивает его широкую популярность.

Современный человек использует глобальный эволюционизм как каркас, в который могут хорошо вписываться самые разные мировоззренческие позиции, например, И.Пригожина, Тейра де Шардена и др. Всем этим взглядам глобальный эволюционизм, ориентированный на дарвинизм и СТЭ, придает видимость рационального и научного обоснования.

Даже современные теологи используют идею глобального эволюционизма с ее положением о возникновении нового качества в эволюции для "научного" обоснования идеи воскресения из мертвых. Форму глобального эволюционизма могут принимать и мистические представления современных гуру, парапсихологов и т.д., связанные с религиозными культами востока или вариантами европейского христианства. Все эти псевдо и околонаучные представления, образованные на основе глобального эволюционизма (его физического, мистического и др. версий) составляют "инобытие" современного общественного сознания и, по-видимому, будут представлять особенный интерес для будущего историка нашей культуры.

Глобальный эволюционизм, таким образом, сегодня существует в виде огромного количества вариантов и версий, которые характеризуются различной степенью концептуальной проработанности - от малообоснованных утверждений, наполняющих обыденное сознание до развернутых концепций, подробно рассматривающих весь ход универсальной эволюции мира - таких, как концепция Тейяра де Шардена или Э.Янча. Здесь идеальные представления субъекта о целостном мире включаются в строгие выводы науки. При этом переход от точного естественнонаучного знания к иному типу, включающему веру, надежду, идеалы, как правило, не фиксируются. Философ естествознания оперирует мировоззренческими структурами, как естественнонаучными понятиями.

Я думаю, что идея однонаправленного развития универсума прежде всего имеет мировоззренческую значимость для субъекта. Она обеспечивает оптимистическое, жизнеутверждающее мироощущение, приводит к представлениям о всеобщем совершенствовании. Она необходима для того, чтобы человек чувствовал себя спокойно в мире, чтобы "все стояло на своих местах", чтобы человечеству было "уютно" в огромной, наполненной неожиданными и странными объектами Вселенной - ведь глобальное развитие Вселенной всегда приводит в конечном итоге к возникновению самого познающего субъекта, как к высшему своему продукту (несмотря на все зигзаги и отклонения).

Более того, глобальный эволюционизм несет чувство устроенности мира, дает убеждение в конечном торжестве справедливости. Этические ожидания санкционируются онтологическими представлениями. А именно: устройство мира таково, что в своем развитии он последовательно совершенствуется. Так общественное сознание впитывает те идеи, которые созвучны определенному внутреннему настрою человека, оно как бы отбирает из общих теоретических построений и мировоззренческих обобщений науки те, которые соответствуют его определенной психологической потребности. Иначе говоря, идея глобального эволюционизма - регулятивная идея, дающая представления о мире как о целостности, позволяющая мыслить общие законы бытия в их единстве и одновременно дающая возможность соотнести "универсум" с человеком, сделать его "соразмерным" человеку.