Иерей Валерий Духанин. О выпадах против книги «Несвятые святые»

Пожалуй, за всю историю нашей Церкви после крушения советского строя не было столь популярного в народе чтения, как книга архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». В одночасье побив все рекорды по тиражам, она стала любимым чтением у самых разных слоев нашего общества – мирян и клириков, монахов и многодетных отцов, давно воцерковленных и только-только переступивших порог Церкви людей, ученых и неучей, ищущих духовного назидания и просто увлекающихся интересным чтением. Читают книгу те, у кого нет времени читать, и даже те, кто вообще ничего не читают.

Причина успеха объясняется тем, что наш народ давно истосковался по достоверным рассказам, приоткрывающим покров той подлинной, утоляющей жажду сердечных глубин жизни, которой не знает шумный мир, и которой живут смиренные иноки. От начала и до конца книга являет собой русскую душу, с ее широтой, простором, поиском истины, благоговением перед старцами, обретением смысла своего бытия именно в Боге, рядом с Которым проясняется жизненный путь человека.

Особая достоверность повествования обнаруживается еще и благодаря нестандартности, нелакированности изображаемых в нем персонажей, если так конечно можно назвать реальных людей. Уходя от вычищенного образа, свойственного патерикам, автор являет нам недавно живших людей, практически современников, с их особенностями характера, а порой и немощами, пытаясь показать самое главное – как эти люди, преодолевая самих себя и сложившиеся обстоятельства, шли к Богу и созидали Церковь посреди безбожного мира.

Но не об этом пойдет наша речь. Не прошло и несколько месяцев после выхода книги отца Тихона в свет, как против нее в СМИ стали появляться выпады. С одной стороны, это вполне естественно. Только бездарные книги проходят незамеченными, ибо никто не будет писать отзыв на никому не нужный текст. Напротив, книги, талантливо созданные, всегда вызывают обсуждение и дискуссию, как однажды высказался Маяковский, «всё хорошо: поэт поет, критик занимается критикой». С другой стороны, в появившейся критике заметна определенная тенденция, выявить которую было бы полезно и важно.

В частности, самый первый критический отзыв написал активист обновленческой группы о. Георгия Кочеткова Б.Колымагин. Язык отзыва, надо сказать, ядовитый и злой – начав читать, сразу же понимаешь, куда повернет критик книги. Впрочем, опасения кочетковцев, не взлюбивших отца Тихона, вполне понятны. Ведь именно в книге «Несвятые святые» мы видим наряду с увлекательным изложением строгое подтверждение значимости сложившихся веками православных традиций и правил духовной жизни. Допустим, автор наглядно показывает, ссылаясь на духовные авторитеты, необходимость совершать правило перед Причащением Святых Христовых Таин (с. 71–73). Недвусмысленно говорится и о значении исповеди перед Причащением (с. 260–261), и о важности всех молитв Крещения, не считая их по-модернистски ненужными (с. 426). Соблюдение канонов, традиций и правил устава предстает в «Несвятых святых» жизненно важным для христианина, а не каким-то лишним довеском, от которого можно бы и отказаться. Все изображаемые в книге духовные лица, старцы, духовники, при всей их неординарности, абсолютно не реформаторы, не модернисты, не обновленцы и не экуменисты. Понятно, что такое описание не может понравиться представителям перечисленных категорий. Тем паче, претит им бескомпромиссный, нетолерантный, как бы сами они сказали, отзыв архимандрита Иоанна (Крестьянкина) о кочетковцах: «Если мы не разорим это движение, они разорят Церковь».

Но поскольку для опровержения книги отца Тихона антимодернизма недостаточно, были предприняты попытки раскритиковать ее с точки зрения литературной. Так, появилась публикация монаха Диодора (Ларионова) и Марии Игнатьевой «Чудеса в решете».

Упомянутые авторы начинают свой отзыв с глубокомысленных, хотя и несколько путаных рассуждений о жанрах в литературе. Потихонечку контекст речи ведет к тому, что отец Тихон якобы ошибся с жанром, написав «русскую волшебную сказку в псевдо-византийских тонах», что, мол, как в сказке, у него всё в книге выходит слишком удачно и гладко. Вообще, поражает жестокость, с которой судят об авторе: «Вполне естественным оказывается и то, что рассказчик создает из своей жизни литературную сказку, а затем и сам начинает в неё верить». Предвзятость и необъективность подобных утверждений слишком очевидны. А ведь отец Тихон пишет о том, что имело ключевое значение как в его судьбе, так и в судьбе реальных людей, многие из которых живы и сегодня, и является родным, сокровенным сокровищем, пронесенным через всю жизнь. Именно эта подлинность, пережитая личным опытом, и находит отклик, внимание и сочувствие даже у невоцерковленных читателей.

Но собственно, если встать на позиции критиков, что же есть сказка, или как они образно говорят, «медовый монастырский пряник» в книге «Несвятые святые»? Может быть, навоз в коровнике, которым автор получил по лицу? Или искалеченные пальцы архимандрита Иоанна (Крестьянкина), который всю жизнь молился за своих истязателей? Или, может, видение схиигумена Мелхиседека, которому было показано, что прежние его труды отвергнуты, потому что не было главного – покаяния и молитвы? Мы видим, что вовсе не далекая от жизни «чудесная реальность», как нам внушают критики, а строгая правда жизни, растворенная чуткой заботой о людях Небесного Отца, явлена нам на страницах произведения отца Тихона. Увы, статья монаха Диодора и М.Игнатьевой – яркий пример того, как предвзятое отношение порождает ревнивое и необъективное слово.

В связи с этой статьей мне вспоминаются слова покойного профессора Михаила Михайловича Дунаева, который как-то в личной беседе сказал, что особенность нашего времени – ниспровержение всех авторитетов. Как только появляется хоть что-то заслуживающее внимания, тут же это начинают ниспровергать. В грязь втаптывается буквально всё, лишь бы не было ничего святого, чистого, вызывающего уважения. Едва появилась книга, вызвавшая благодарный отклик у сотен тысяч читателей, как и в нее уже бросаются грязью.

Отвлеченно-академические размышления о стилях и жанрах без непредвзятого чтения книги оказываются оторваны от реального восприятия произведения. Если ты заведомо настроен на критику, ты ее конечно напишешь. Но стоило ли этим критикам городить свои «чудеса в решете»? Ведь концепция книги «Несвятые святые» вполне ясна и понятна. Имея богатые воспоминания о Псково-Печерской обители, внутренне пережив и с годами осмыслив драгоценный опыт общения с духовными людьми, а главное, горячо любя монашество, отец Тихон запечатлел в книге то, что вынашивал многие годы.

Отца Тихона упрекают в «кощунственных аллюзиях, в том числе и легкомысленном истолковании промысла Божия, который неизменно оказывает автору покровительство на протяжении всего повествования». Но ведь самая суть Промысла Божия как раз состоит в непрестанном попечении Божием как о мире в целом, так и о каждом конкретном человеке в отдельности. Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц (Мф. 10:29–31). Неужели мы должны полагать, что Господь, заботящийся даже о траве полевой, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь (Мф. 6:30), не проявляет Своей всемогущей и мудрой заботы в том числе и об авторе книги «Несвятые святые»? Заслуга отца Тихона как раз в том, что он смог проследить штрихи премудрого, непостижимого Промысла Божия в своей жизни и передать читателям точное чувство: Господь действительно рядом, Он не отворачивается от нас, напротив, помогает даже в самых безысходных ситуациях. И потому описанные в книге случаи вселяют в души читателей уверенность в помощи Божией и Его непрестанном о нас попечении. Авторов же критической статьи, наверное, стоит от души пожалеть, что в своей жизни они не сумели увидеть действие этого непостижимого Промысла Божия, в отличие не только от отца Тихона, но и от великого множества православных читателей, с благодарностью и пониманием обсуждающих эту книгу на страницах Интернета.

Нигде в тексте, абсолютно нигде автор не превозносит себя, более того, мы видим воспоминания и признания, откровенно, по-монашески, самоуничижающие, которые за самую искренность их вызывают лишь новое уважение к автору. Крайне критичное отношение к себе автора, в частности, проявляется в упоминаниях об испорченных отношениях по своей вине с о.Агафодором (с.49), в акценте на упреке отца Иоанна (Крестьянкина) автору, находящемуся в больнице и решившему посмотреть телевизор (с.64), в упоминании плача после удара по лицу хвостом коровы, испачканным в навозе (с. 134), в признании о стыде после чрезмерного вкушения припасов горной схимницы (с. 262), в словах о собственном неумении объяснить учение об Ангелах воцерковляющемуся человеку (с. 284) и мн. др. Всего этого автору, при желании вознести себя, не нужно было писать, но сама правдивость повествования и принижение себя лишь добавляют чести автору и вызывают еще большее доверие ко всему, что он пишет.

Более всего критикам не нравится упоминание автором случаев чудесной помощи. Они иронизируют: «По молитве приезжает спасательная машина, находится проданная букинисту книга, отыскивается вор и Интерпол возвращает деньги…» Ну и что из этого? Ведь это же действительно так и происходило, причем свидетелями этому было множество людей. Выходит, что если бы отец Тихон обманул, написал, что молились, да ничего не вышло, просили у Бога, и опять остались ни с чем, то это, с позиции критиков, было бы поучительно. Что ж, пусть критики пишут собственные книги о своих теплохладных молитвах, бесплодных и никем не услышанных. Но если молитвы верующих бывают услышаны, то почему мы должны об этом молчать? Почему отец Тихон должен превращать повествование в сухую фактологию, умалчивая о том чудесном, что Бог совершает в жизни? Если в описываемых событиях действительно были чудеса, почему их надо скрывать?

Авторы критической статьи вкрадчиво заверяют: «Задача дидактического христианского текста состоит не в том, чтобы увести читателя в несуществующий, придуманный “чудесный” мир, а наоборот, в том, чтобы вывести из сказки и поставить человека лицом к лицу перед миром и самим собой – как бы это ни было болезненно и страшно». Но Христос говорил: В мире будете иметь скорбь; Но мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16:33). Задача христианского текста вовсе не в том, чтобы поставить человека один на один перед жестоким, безжалостным миром, а в том, чтобы показать, что и в самых скорбях человек не одинок, с ним рядом Господь. Прозревается это по мере накапливания духовного опыта человека, ибо, лишь духовно прозрев, возможно по-новому увидеть пройденный жизненный путь и уразуметь в нем путь Промысла Божия. И потому приводимое отцом Тихоном свидетельство архимандрита Иоанна (Крестьянкина) о том, что проведенные в заключении годы были самыми счастливыми годами жизни («потому что Бог был рядом»), выглядит более убедительно, чем возмущение критиков, желающих ставить читателя «лицом к лицу перед миром и самим собой». Только один вопрос: почему авторы рецензии так и не могут поверить и осознать, что кроме мира и человека есть еще и Господь?..

Отца Тихона упрекают в том, что он описывает монашество как светлый и полный радостных открытий мир, что, мол, это иллюзия. Ну что же делать, если это действительно так, причем не только для автора книги, но об этом свидетельствуют иноки всех поколений христианства. Отец Тихон не скрывает жизненной правды: не все послушники остались в монастыре, хотя первоначально вдохновлялись идеалами иночества (с. 145); не всегда у нас бывают силы до конца искоренить засевшие внутри соблазны, как это мы видим в заключение рассказа «Августин» (с. 251–253). Если бы отец Тихон при всех скорбях и тягостных испытаниях не ощутил сокровенной радости служения Богу, то и не написал бы он такой прекрасной книги. Никогда человек, не испытавший духовной свободы и радости, не сможет о них засвидетельствовать. Книга архимандрита Тихона вселяет веру и христианское жизнеутверждение. Читая книгу, обретаешь живое чувство, что Господь близ тебя, и если ты обратишься к Нему, Он услышит. Вот этой веры не хватает многим, а после чтения «Несвятые святые» ты замечаешь, что и твоя личная вера усилилась, укрепилась.

Лично для меня произведение отца Тихона является живым свидетельством того, что Церковь наша продолжает приносить духовные плоды. Как и во все времена, подвижники не прославляют сами себя, они бегут от мира, скрывая от людских глаз свое высокое делание, но по слову Христа, не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме (Мф. 5:14–15). Те, кто лично знают примеры духовной жизни нашего времени, не имеют права о них молчать. Ибо всякое такое свидетельство – подкрепление нам. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:16).

В завершение хотелось бы еще сказать, что рассказы, вошедшие в книгу «Несвятые святые», написаны с несомненным литературным талантом. Общая композиция, логическое развертывание мысли в каждой главе отличаются удивительной стройностью. В тексте нет ни одного лишнего абзаца, ни одного лишнего предложения или речевого оборота, а повествование о каждом конкретном лице имеет свое смысловое зерно. Кроме того, талант автора определяется чувством достоверности, испытываемым читателем при чтении книги. Ведь далеко не каждый сможет передать реальные факты, а тем более их осмысление так, чтобы это выглядело достоверно, ибо ощущение фальши отличает тексты неумелых писателей. И в этой связи произведение отца Тихона представляет собой живое и достоверное повествование. Он не рисует какой-то образ, а передает саму жизнь.

Нравоучительные рассуждения вкрапляются в книгу крайне аккуратно, местами дополняя общее изложение воспоминаний. И что несомненный плюс – читатель получает наставление, не чувствуя тона навязываемой морали, потому что в самом повествовании уже заложено наглядное наставление, извлекаемое самим читателем.

По большому счету, «Несвятые святые» – это мемуары возрождающейся Церкви конца XX века. Как люди обращались к Богу, как шли в монастырь и хранили верность Спасителю, как Господь вел их сквозь стремнины мира сего, помогая им не явно и явно – всё запечатлено. Книга останется на века, на нее будут ссылаться, она послужит одним из источников для будущей характеристики нашего времени и жизни Русской Церкви. Запечатлев подвиг людей, шедших вопреки всему к Богу, отец Тихон внес неоценимый вклад в духовную письменность нашей Церкви.