Как верующим полемизировать с атеистами

8 октября 2011 года, украинский теолог, доктор философских наук Юрий Черноморец провел в Киеве тренинг о том, как верующим спорить с атеистами. Сегодня мы предлагаем печатную версию выступления Юрия Черноморца, которое заинтересовало многих слушателей и, надеемся, будет интересно читателям портала "Религия в Украине".

Вступление

Христианин должен быть заинтересован прежде всего в собеседнике, даже если им является атеист. Чтобы говорить с атеистом, надо понимать его, осознавать, каковы особенности его позиции. Ошибкой будет с пост-советским философом Евграфом Дулуманом разговаривать так, как с французским постмодернистом. Кроме того, что Вы не убедите Дулумана, аудитория может увидеть в несоответствии Вашего дискурса его вопросам Вашу слабость. Похоже, что так во многом произошло на диспуте современного теолога Александра Филоненко с упомянутым атеистом. И наоборот, тот нарратив, который необходим при разговоре с Дулуманом, неэффективен при диспуте с атеистами-постмодернистами. Тут нужен другой стиль, другие аргументы, и нужно по другому представить само христианство.

Итак, чтобы быть убедительным, прежде всего нужно определить, с каким из типов атеистов Вы будете иметь дело на диспуте. А сегодня существует три типа атеистов. Первый – это пост-советский философ-атеист типа Дулумана. Все это люди, воспитанные на Марксе, прекрасно знающие Гегеля и вобравшие в себя советскую философскую культуру. И надо знать их мировоззрение, надо понимать, как с ними говорить публично. Второй тип – это атеисты-постмодернисты. Например, есть группа таких атеистов в Могилянке, среди культурологов. Диспут с такими атеистами требует особой стратегии. Третий тип – это атеисты-ученые. Таких атеистов можно встретить на каждом шагу среди физиков, биологов, так называемых "технарей". Их установки частично пересекаются с мировоззрением и первого, и второго типа атеистов. И диспут с ними особенно труден из-за отсутствия у них четкой философской позиции. Но при всем их сциентизме, при всем их поклонении науке нужно найти, за что зацепиться, можно найти подходящую стратегию ведения диспута и с ними.

Другие типы атеистов в наших краях еще большая редкость. И о том, как спорить с Докинзом или Хокингом надо писать отдельные статьи.

Диспут с пост-советским философом-атеистом

На первый взгляд кажется, что пост-советские философы есть полнейшие материалисты, которые ничего духовного не признают вообще. Например, Филоненко почему-то думал, что Дулуман должен не признавать такие вещи, как любовь или чувство прекрасного. Но на самом деле в материалистическом мировоззрении есть место для идеального. Правда, только в сознании человека. Согласно с их взглядами человек не может ограничиваться только наукой, которая изучает материальный мир. Человек имеет различные виды мировоззрения. Вообще они считают, что важнейшими видами мировоззрения являются наука, философия, религия, искусство. Каждый тип мировоззрения состоит из трех элементов: знания, ценности и практические правила поведения. Итак, научное мировоззрение – это знания, подтвержденные или экспериментально, или математически. Главная ценность – истина как адекватное действительности знание. Правила поведения предусматривают честность и аргументированность в научном дискурсе. Философское мировоззрение – попытка разума познать предельно общие реальности, ответить разумом на предельно общие вопросы: что есть мир? Что есть человек и в чем смысл его жизни? Существует ли идеальная причина мира? Философские знания – это различные гипотезы с их системой аргументации. Главная ценность для философа – истина как общий смысл всего. Практические правила – вести корректно философский диспут, быть отрешенным от приземленного, беречь чистоту сознания. Мировоззрение религиозное опирается на сверхъестественные знания, или, при их отсутствии – на веру. Главная ценность в каждой религии своя. Например, в христианстве – любовь, в исламе – покорность. Правила поведения касаются морали и ритуалов. Мировоззрение эстетическое пытается понять все с помощью чувств прекрасного и возвышенного. Ценит красоту. Правила поведения просты – творить и еще раз творить.

Если у нас есть эти элементарные знания о системе взглядов пост-советского философа, то мы можем найти пространство для своей аргументации в споре.

Программа минимум – это добиться признания, что религиозное мировоззрение имеет право на существование. Вы говорите, что знаете о существовании Бога, исходя из собственного непосредственного знания. И проводите аналогию. Красота – что-то, что мы непосредственно чувствуем. Красота – это не одна береза и не вся березовая роща, которую я вижу. Но я вижу не только эти земные березки, но и их красоту. Или приведите пример с моральной интуицией. Вы видите, как хулиган избивает старушку, и Вы сразу, без раздумий знаете, что это – моральное зло. Познание красоты или безобразия, добра или зла часто дается нам в одно мгновение, как бы в озарении. Вот и существование Бога человек знает через такое мгновенное озарение, только религиозное. Спросите атеиста – неужели он ничего такого не чувствовал. И, может, он ответит, что чувствовал, но позже посчитал эти озарения иллюзией. Или Вы столкнетесь с человеком, который ничего такого не чувствовал. И тут важный момент. Настаивайте, что религиозное чувство есть у каждого человека – так же как музыкальный слух есть у всех не-глухих людей. И подчеркивайте, что как слух бывает разным, так и религиозное чувство бывает разным. И настаивайте, что религиозные люди не занимаются самовнушением, а развивают в себе религиозное чувство так же, как музыканты развивают свой слух. И подчеркните, что религиозные озарения могут случиться с любым человеком, даже если он никогда не занимался религиозной деятельностью – так же, как абсолютный музыкальный слух может случиться у любого человека, даже никогда не занимающегося музыкой. У нас в приходе недавно крестился бывший атеист 72 лет. Он просто увидел Бога и крестился в тот же день. Человек, своим разумом всю жизнь отрицавший Бога, увидел Его. Так что озарение может случиться с каждым, религиозное чувство раскроется и человек лично будет знать, что Бог есть. Конечно, можно убедить себя в том, что в мире не существует музыки. Человек может себя убедить в чем угодно. Именно такие случаи бывают с бывшими верующими, имевшими религиозное чувство, но все равно отказавшимися от религии. Думаю, что при таком сравнении атеисты выглядят крайне странными людьми, а верующие нормальными. Хотя, когда вы только начнете говорить о религиозном чувстве, то многие могут подумать, что ненормальны Вы. Но этот момент надо быстро преодолеть, приводя примеры аналогичных религиозному чувству интуиций – эстетической и моральной.

Также Вы можете обратиться к материалистическому принципу: практика – критерий истины. Если у Вас есть истории о чудесах, об исцелениях – расскажите их. Чудеса могли случиться лично с Вами. И скажите: раз практика – критерий истины, то я на практике знаю, что Бог мне помог, что со мной случилось чудо. И я не могу не верить в Бога, который сотворил со мной такие чудеса.

Кроме того, Вы можете сделать вылазку на территорию рациональности, предложив рациональные доказательства существования Бога.

Вы должны сказать, что эти доказательства имеют ту же строгость, что и доказательства существования любви. То есть в них можно не поверить, если сильно хочется. Но вообще-то разумней в них верить.

Итак, мир рационально устроен, и это устройство его настолько сложно и гармонично, что он не мог возникнуть случайно, путем самозарождения. Сейчас, правда, есть такая наука синергетика, которая пытается доказать, что материя способна к самоусложнению, к переходу на новые уровни сложности и гармоничности. Но эта наука напоминает средневековую алхимию, потому что все основные ее положения еще не доказаны. И они таковы, что скорее всего их никогда не докажут.

Кроме того, Ваш внутренний мир так гармонично устроен, что это не может быть случайностью, особенно если обратить внимание на совесть. Ваш оппонент верит, что совесть возникает под влиянием воспитания, однако эта теория опровергается простым фактом. Общество сегодня приучает человека к бессовестности, но совесть не исчезает. Человек может временно ее не слушать, отстраняться от этого внутреннего голоса. Но этот внутренний голос есть – и он лучшее доказательство существования Бога, сотворившего совесть и всю нашу душу. Я совестлив – значит Бог есть.

Красота и гармония мира, совестливость души – все это следы Бога. Это знаки на песке. Но на самом важном песке – это на мире в целом и на Вашей душе. Если Вы видите на песке следы человека, Вы не станете утверждать, что эти следы самозародились, образовались сами собой. Вы подумаете о человеке, который оставил эти следы.

Совесть и красота мира, его внутренняя сложность – это место, в котором Ваш разум встречается со свидетельствами присутствия Бога. Свидетельство о чужом опыте чудес или о чужом религиозном чувстве – это тоже следы. Следы Бога в истории людей, в истории человечества.

Человек может верить или не верить. Но он должен признавать разумность выбора в пользу веры, а не только разумность выбора в пользу неверия.

Вы должны подчеркивать, что кроме следов Бога о его существовании говорит живое религиозное чувство, которое для каждого лично – лучшее доказательство. Хотя и чудеса, произошедшие лично с Вашей семьей или Вашими друзьями, – тоже довольно весомы для Вас лично.

Вы всегда должны признавать, что строгих доказательств существования Бога нет. Но достаточные основания для уверенности в Его существовании – есть. Действительно, если Бог Вас исцелил – глупо не верить. И если Вы чувствуете Его присутствие на молитве – странно было бы в Нем сомневаться.

Всегда надо помнить, что человеческий разум не может дать строгих доказательств существования Бога. Но не может он дать и строгих доказательств того, что мир возник сам собою или существовал вечно.

Надо помнить, что разум просто бессилен доказать существование или несуществование Бога. Это – правда, о которой говорил не только величайший философ Кант, но и великий теолог Карл Барт. Об этом бессилии разума свидетельствуют и святоотеческие писания. Действительно, разум имеет достаточно оснований для решения в пользу существования Бога, но не имеет окончательных доказательств.

И потому надо просить об открытости к сверхъестественному опыту, к благодати, к откровению Бога в жизни человека. Религиозное чувство есть место, где человек открыт к Богу. Нельзя доказать сверхъестественность этого религиозного чувства. Но мы знаем, что в этом чувстве был опыт того, что было больше этого чувства. В религиозном опыте мы встречались с самооткровением Бога, с его Присутствием. У нас нет доказательств, но у нас есть уверенность.

Наша уверенность в существовании Бога такая же, как уверенность в существовании любви в душе нашей второй половинки. Конечно, я имею в виду любящих супругов. Они не рассуждают о субъективности своих переживаний. Они знают, переживают любовь другого человека. Эта реальность нематериальна, переживания – неуловимы в словах. Но они – факт, о котором мы можем свидетельствовать. И человек, никогда не веривший в любовь, слушая наше свидетельство, а еще и глядя на нашу семью, может поверить в существование любви. Итак, нужно быть с Богом – и все остальное приложится Вам. То есть живите Царством Божиим здесь и сейчас – и Ваши слова станут убедительны.

Конечно, люди могут отвернуться и от самого сильного свидетельства. Люди даже могут не поверить в Бога, когда с ними лично случатся чудеса. Люди могут даже не поверить в Бога, когда Он лично им явится. Они могут себя убедить в том, что чудо было случайностью, а явление Бога было иллюзией. И мы не можем отнять у людей этой способности не согласиться, несмотря ни на что. Это – свобода. Ее людям дал Бог. И люди ответственны за свое свободное решение. А мы ответственны за то, чтобы дать свои свидетельства. И за то, чтобы у людей была возможность задуматься над собственным жизненным опытом, над голосом своей совести, подумать, не встречали ли они Бога в своей жизни?

Диспут с атеистом-постмодернистом

Идеология модернизма претендовала на обладание единственной рациональной истиной и потому воспринимала религиозное мировоззрение как враждебное. Крушение модернизма было крушением претензии на обладание однозначной рациональной истиной. Религия стала восприниматься как мировоззрение и опыт, обладающий такими же правами на истину, как и модерная наука. Крушение кумиров модерна в принципе позволяло свободно развиваться христианству как религии любви.

Элита эпохи постмодерна свободна от враждебных религии предрассудков эпохи модерна. Однако она подвергается искушению идеологией постмодернизма. Замечу, что нужно различать эпоху постмодерна как информационное общество и идеологию постмодернизма как навязываемые обществу левацкие идеи. Опасность для религии происходит не от эпохи – она благоприятна для миссионерства и принятия религии. Опасность происходит от идеологии постмодернизма.

Основные черты идеологии постмодернизма так же враждебны христианству, как и идеология модернизма, но с противоположными акцентами.

Модернизм претендовал на истину и отрицал претензии религии на истину, а постмодернизм отрицает всякую истину и возможность истины вообще.

Постмодернисты отвергают христианство на тех же основаниях, на каких они отвергают модернизм с его научным рационализмом. Христиане и модернисты верят в истину. Постмодернисты – нет. Что окажется более терпимым к христианству - модернизм или постмодернизм, остается загадкой. В начале собственного существования модернизм тоже был нетерпим к религии, и во время Французской революции эта нетерпимость приобрела свое агрессивное публичное выражение. Но потом модернизм часто старался найти место для религии в собственном мире. Сегодня эпоха постмодернизма только начинается, и возможно, что агрессивное отношение к религии изменится на конструктивное. Но возможно, нам предстоит пережить новые гонения. В любом случае надо ясно понимать, чем идеология постомодернизма отличается от модернизма.

Модернизм напоминал строительство Вавилонской башни, а постмодернизм – какофонию голосов после смешения языков.

Идеология модерна проповедовала рационализм, постмодерна – волюнтаризм.

Идеология модерна проповедовала светскую мораль, постмодерна – полный моральный релятивизм.

Идеология модерна проповедовала построение светского правового государства и открытого гражданского общества, постмодерна – произвольное социальное конструирование.

Идеология модерна проповедовала светскую европейскую культуру, постмодерна – коллаж культур.

Идеология модерна проповедовала необходимость построения единого мирового порядка, постмодерна – борьбу цивилизаций, религий, наций, этносов. Существование универсального человечества отрицается. Считается, что идея универсального человечества порождает насилие над свободными индивидами, которые играют во всякие цивилизации, культуры, нации и т.д.

Идеология модерна предполагала, что объективная реальность есть и ее можно познавать и нужно улучшать. Идеология постмодерна проповедует, что объективная реальность иррациональна, недоступна нашему познанию и улучшить ее нельзя. Можно только играть с этой неизвестной действительностью. Реальность считается социальным изобретением. Фуко пишет, что "мир", "свобода", "право" – это иллюзии, навязанные господствующими классами.

Модернисты верят в определенность, постмодернисты в неопределенность.

Модернисты верят в план, постмодернисты – в свободу и случай.

Модернисты культивируют порядок, постмодернисты – анархию.

Модернисты предпочитают типичное и универсальное, постмодернисты – мутантное, смесь всего и вся.

Модернисты ищут истинного слова, постмодернисты предпочитают молчание, отвергают и смысл, и Слово. Отрицается язык, как система, навязывающая нормы значений. Язык нужно преодолевать и разрушать.

Вся эта идеология постмодернизма является левацким анархистским движением, с одной стороны. Она же является настроением общественного сознания, с другой стороны.

Итак, если атеист-советский философ как модернист требует одной стратегии диспута, о которой мы уже сказали, то атеист-постмодернист требует особого подхода.

Хотя в целом все аргументы остаются в силе, но разговор с постмодернистом имеет свою специфику.

Постмодернизм – это разум, сошедший с ума. И если раньше перед христианами стояла только одна задача: убедить разум поверить, то теперь их две, потому что сперва нужно убеждать разум вернуться к самому себе.

Но можно этого и не делать. Можно показать, что "сумасшедший" разум постмодерниста не знает ничего такого, чего бы давно не было известно христианам.

Постмодернизм утверждает, что разум не дает окончательного истинного знания? Нет проблем, христиане это всегда знали.

Все человеческие знания относительны? Христиане это и так всегда утверждали.

Все теологические системы несовершенны? Христиане это знали, и потому говорили об истинности Писания.

Человек не может постичь истины и обречен вечно блуждать среди своих мнений, предпочтений, симулякров, желаний и иллюзий? Христианские теологи всегда это знали, и потому всегда говорили о необходимости веры.

Всякая мораль относительна? Христиане и с этим согласны, и поэтому считают, что надо жить не по нормам человеческой морали, а по заповедям Бога.

По Божьим заповедям жить сегодня невозможно? Мы, христиане, всегда это знаем – и вчера, и сегодня. И потому всегда говорим о необходимости благодати. Что невозможно человеку, то возможно Богу.

Претензии христиан неполиткорректны? Христиане это всегда знали. Потому что, благовествуя мир, мы говорим и о мече, который уготован Богом для тех, кто не принимает мир.

Человек находится в трагическом положении незнания, беззащитности и безопорности? Но об этом всегда говорила нам Библия.

Человек – раб желаний и жертва насилия, царящего в обществе? Ничего нового, об этом множество раз говорится в Библии.

Человек сам не может выйти из рабства желаний? И об этом говорится в Библии.

Человек – хрупкое существо, не могущее пережить без ущерба стихию насилия? И это – библейская истина.

Человек бессилен перед общественным насилием и не может даже осмыслить опыт себя как жертвы судьбы или случая? Конечно – бессилен, конечно – не может. Христиане это всегда знали. Если Бог не просветит, человек не поймет, в чем смысл его страданий от всяческого насилия.

Человек живет в плену у собственных рассказов? Христиане это всегда знали. Как знали и то, что только Бог может дать человеку знание большее, чем все человеческие нарративы.

Человек обречен на устремление выйти за свои пределы, за пределы желаний, наративов, насилия? Христиане всегда знали о таком устремлении. Как и о том, что само по себе оно – благо, но может превращаться у людей во зло.

Человек не может сам по себе выйти за названные пределы? Христиане это всегда знали. Только Бог может вывести человека за пределы его маленького горизонта, за пределы тумана его желаний, за пределы облака человеческих фантазий, за пределы человеческого страха перед насилием.

Человек злой и плохой, аморальный и беспринципный, похожий на животное и даже хуже животных? Христиане это всегда знали. Одна из библейских истин – знание о падшести человека, о его извращенности злом.

Каждый человек – извращенец и изувер, который любуется злом? Христиане это всегда знали. Грехопадение не сегодня произошло. И не во времена постмодерна были Содом и Гоморра, где грех был не только терпим, но и поощряем.

Христиане со всей серьезностью должны понять: нет ничего нового под луной. Это все уже было. И яд постмодернизма – это тот же яд, который был всегда в сосуде человеческого сердца. И ситуация, которая есть сегодня, во времена постмодерна – та же самая, которая была во времена Христа, в эпоху святых Отцов, во времена Лютера и во времена Барта, во времена Шмемана и Антония Сурожского. Мир по существу есть мир постмодернистский настолько, насколько он во зле лежит.

И обратить мир к христианству всегда было безмерно трудно. Это постмодернистский ответ услышал апостол Павел на Ареопаге – "Тебя мы послушаем в другой раз". Его бы сегодня прервали немного ранее, а может, даже в самом начале его проповеди. Но прервали бы потому, что мир всегда не хочет слышать не только о воскресшем Христе, но и об истинном Боге. Мы слишком увлеклись спекуляциями на темы готовности античного мира к принятию христианства. И не желаем видеть, что к христианству тот мир был так же не готов, как и сегодняшний постмодерный мир. И христианство не завоевало мир в теоретической дискуссии с философами. А Бог совершил невозможное по человеческим меркам чудо. И продолжает его совершать при каждом новом покаянии каждого человека.

Итак, наше дело – свидетельствовать, что христианство знает все так называемые истины постмодернизма о человеке и его ситуации – но тем не менее настаивает на существовании Бога, на существовании абсолютных норм добра и зла, справедливости и несправедливости, красоты и безобразия, благодати и "прелести". Христианство знает, что все это есть – несмотря на то, что мир и человек погрязли во зле полностью, и кажется, что погрязли безнадежно.

Христианин не должен перед лицом постмодерниста доказывать истинность христианства как истинность тех или иных положений или норм. Христианин должен забыть о всех спорах касательно истины и мнений, абсолютизма и релятивизма. Христианин должен говорить только о фактах. Я лично знаю, что Бог есть. Ошибочно сказать: я знаю, что теория о существовании Бога – истинна. Все теории – неверны. Они не все ложны, но все – недостаточны. Пусть постмодернист получит от нас признание в относительности всякого знания как теории, как системы суждений, как высказывания. Но помимо всех утверждений и отрицаний, в говорении благовестия и пения, в молчании молитвы и созерцания я знаю, что Бог есть. Я просто переживаю тот факт, что Он есть. Итак, знание Бога – не теоретично, оно – фактично. И потому это знание Бога не может разрушено при отказе от всех теорий.

Я также просто переживаю тот факт, что есть различие между добром и злом. Это различие есть не как теоретическое положение. Оно есть как факт. Это различие – онтологическое. Различие между добром и злом переживается мною как реальность – и потому оно объективно, потому оно не мною придумано. Хулиган бьет старушку на улице – и я переживаю тот факт, что это – зло. Не нужно теорий, не нужно суждений и доказательств. Я не провожу у себя в душе (в сознании) различия между добром и злом в тот миг, когда я увидел это избиение. Зло уже дано как зло. И значит – не всё в мире относительно.

Теории – да, они относительны. Но факты – нет, они объективны. Христианин держится за факты. Существование Бога, меня, мира, добра, красоты, справедливости – все это факты. Существование зла, безобразия, несправедливости – тоже факт. Но несуществование Бога, меня, мира – это не факт, это теория. Пустая и глупая, известная уже пять тысяч лет, потому что впервые эту теорию выдумали в Индии.

Даже существование истины – факт, так же как существование лжи, иллюзий, ошибок и симулякров – тоже факт.

Но еще раз напомню: нам важно не доказать факт существования истины или красоты. Нам важно доказать факт существования Бога, мира, меня, а также доказать факт существования различий между красотой и безобразием, истинной и ложью, справедливостью и несправедливостью.

Но разве мы доказываем факт? Отнюдь, факт застает нас чаще всего неожиданно, вторгаясь на нашу собственную территорию. Мир есть, потому что он вторгается в наше существование – и мы не свободны отвернуться от фактичности мира, мы переживаем его давление. И Бог как факт приходит к нам. Это и называется откровением, религиозным озарением, мистической верой, обращением и многими другими весьма относительными словами. Которые, однако, говорят об абсолютном факте. Факте того, что Бог пришел ко мне и Он был не такой, как мы Его себе придумывали.

Мир точно существует, потому что его фактичность отличается от наших снов.

Бог точно существует, потому что Его фактичность отличается от наших фантазий.

Но узнать о Боге как о факте можно только имея религиозный опыт. А потому атеисту-постмодернисту мы можем свидетельствовать, что мы знаем все так называемые постмодернистские истины, в них нет ничего нового. Они давно есть в учебниках по теологии и о них свидетельствует Писание. Но Бог как Факт позволяет нам иметь единственное несокрушимое и абсолютное основание для наших знаний, ценностей, норм нашей морали и религиозного служения. И это основание – сам Бог.

Другого основания мы не имеем.

Мы не опираемся на теории.

Мы не опираемся на теологические системы и нарративы.

Мы не опираемся на наш опыт.

Мы можем быть христианами только потому, что Бог несет нас в своих ладонях. И эти ладони, то есть Он Сам – это и есть наша единственная опора.

И это та же самая опора, которая была у Иова.

И сегодня мы не должны поддаться искушению придавать первейшее значение спорам об особенностях ситуации с истиной, справедливостью, промыслом, судьбой. Если мы начнем теоретизировать об особенностях наших теорий в условиях постмодерна или даже о таких важных вещах, как истина или справедливость, – мы попадем в то же искушение, в которое впали друзья Иова.

Христиане сегодня в современном мире – как Иов на гноище. И опоры нет. И теории все ложны.

Только Бог как Факт, только Его ладони, только наша вера Ему.

Как это все объяснить постмодернисту? Трудно, но мы должны попытаться. Мы должны свидетельствовать честно и открыто об особенностях нашего положения. Не скрывая того, что мы – на гноище, что мы – вне града. Не пряча наших ран и признавая свою немощь.

Важно, чтобы у постмодерниста была возможность нас понять. Если он поймет нас в нашей подлинности, в нашей трагической фактичности, он может нами заинтересоваться. Вернее – мы, наше положение и наше свидетельство, наш опыт и наша трагедия – могут его "зацепить". Заставить остановиться. И очнуться от проповеди своей маленькой постмодерной правды. И открыться тому Богу, который держит нас на своих ладонях.

Если он поймет нас, почувствует нашу трагедию, он может ощутить эти ладони Бога. А потом и узреть, что сам он тоже в этих ладонях – настолько, насколько он сам существует.

И он может увидеть, что весь его релятивизм и аморальность – гнусны и недостойны присутствовать рядом с этими ладонями Бога.

В общем, сопереживание – вот что нужно, чтобы обратить атеиста-постмодерниста. Не доказательства и новые теории, а ситуация сопереживания – его – Вам. И потому – вовлекайте их в свою жизнь, рассказывайте о своих трагедиях, свидетельствуйте о трудностях христианской жизни – не ради их обращения, а ради появления у них сопереживания Вам. А там уже пусть будет так, как захочет Бог. Потому что в конце концов обратить атеиста-постмодерниста может только Бог.

Диспут с атеистом-ученым

Это самый тяжелый вид диспута. Научное мировоззрение предполагает, что истинным знанием является то, для которого возможно точное экспериментальное подтверждение. Некоторые христиане понимают это положение так, что ученые опираются на опыт, и что религиозный опыт тоже может быть описан как экспериментальное подтверждение. Но такое представление – ошибочно.

Эксперимент – это искусственно организованный опыт, у которого есть определенные фиксированные результаты. И самая главная характеристика эксперимента – что его можно провести и в других лабораториях, и при этом будут получены те же самые результаты.

Вы не можете назвать свою общину таким экспериментальным полигоном. Потому что одним Бог открывался во время служения, но другим – не открывался. Ведь отношения с Богом – вещь очень личная, и тут закономерности не может быть. Иначе вся наша задача была бы в том, чтобы затащить человека в ту общину, где Бог нас посетил, и ждать, что тут же и этот человек просветится и – как шутят православные – благодать у него даже по бороде потечет. Но Бог открывается не каждому, кого мы втягиваем в свои общины. И важно уважать свободу Бога, который "действует" или не "действует" с тем или иным человеком. И нужно понимать, что человек может быть внутренне закрыт – и ничего сделать с этим нельзя.

Так или иначе, религиозный опыт не может повторяться всегда и везде. И при равных изначальных условиях Вы не всегда получите тот же результат. А вот экспериментальное доказательство – это когда при равных изначальных условиях обязательно будет тот же результат.

Итак, религия не может иметь для ученого тот же статус доказательного знания, который имеет наука.

Поэтому прежде всего доказывать ученому существование Бога можно и нужно по аналогии с такой вещью, как любовь. Любовь тоже нельзя доказать экспериментально. И опыт любви – очень индивидуальный. Но любовь есть – и это факт.

Конечно, можно встретить таких ученых, которые отрицают идеальность любви. Они говорят, что любовь – это результат работы ферментов и вообще явление материального порядка. С такими материалистами аналогию Бога и любви развивать бессмысленно.

Но можно спросить, признает ли он существование законов природы. Как правило, ученые признают наличие таких законов. Ваш сильный тезис может состоять в том, что Бог – это и есть причина законов природы.

Ведь удивителен не только факт существования мира и его разумного устройства. Удивителен также факт разумности законов природы.

На существование Бога указывает тот простой факт, что разумность законов природы должна иметь какую-то причину, то есть какой-то Разум.

Но говоря с учеными о разумной Причине рационально устроенного мира нужно быть максимально открытым к научному мировоззрению.

А это означает, что нельзя ставить под сомнение научные истины, признанные в науке теории – как бы Вам этого ни хотелось. Ясно, что нужно признавать длительное существование Вселенной и соглашаться, что Библия не дает точной даты сотворения мира. Ясно, что нужно соглашаться с наличием в прошлом изменения видов, то есть эволюции. Если Вы попытаетесь ученым проповедовать так называемый научный креационизм, на Вас посмотрят так, как все нормальные люди смотрят на человека, рассказывающего о том, что он – инопланетянин. Этого надо избегать. Апостол Павел говорил – я был всем для всех, чтобы приобрести немногих. В диспуте с учеными нужно признавать все их научное мировоззрение. Ведь само по себе оно есть описание мира и его истории. И это описание не включает в себя описания причины возникновения мира и причины существования мира, причины рациональности развития мира. Тезис о самозарождении мира – это тезис философский, а не научный. Наука тут сказать ничего не может. Она не знает и никогда не будет знать, что было до Большого Взрыва. Она никогда не будет знать, почему мир устроен так рационально, почему он вообще есть.

Итак, тезис о самозародившемся мире и тезис о Боге – это два одинаково возможных мировоззренческих утверждения. Ни одно из них не может иметь научного, то есть экспериментального подтверждения.

Потому Ваш выбор столь же разумен, как и выбор атеиста.

Вы должны подчеркнуть, что Ваш выбор не просто разумен, а он даже есть более разумный выбор, чем выбор атеиста.

При виде прекрасной вещи, например, картины Рембрандта, Вы думаете о творце, а не о самозародившейся из смешения красок картине. И даже больше – Вы видите не только то, что у картины был разумный творец, но и гениальность этого творца, и его индивидуальный почерк.

Мир – это прекрасное творение искусства. И видна не только разумность художника, но и его индивидуальная любовь, безмерная и бесконечная.

Ученые имеют только частичные возражения против этого аргумента, поскольку сомневаются в полной разумности мира, в том, что мир создан творческой Любовью.

Такие сомнения у них возникают из-за наличия в мире страданий. Тут можно сослаться на человеческую деятельность как главный источник страданий.

Но есть и страдания, причиненные природой. Например, люди погибли во время бури. Или животные гибнут сейчас и раньше погибали во время осуществления эволюции.

Современный человек не понимает смерти. Он ее боится. Он всячески избегает думать о ней. Он считает ее чем-то недолжным. И даже с этой точки зрения прочитывает Писание.

Но смерть есть дар. Такой же дар, как и жизнь. Апостол Павел желал дара смерти от Бога, чтобы встретиться с Ним и жить с Ним.

Животные также получают дар смерти, как и дар жизни.

И людям дается дар смерти – как особый дар. Также как особым даром для каждого является жизнь.

И за всякий дар нужно быть благодарным. Если мы поймем, что все творение благодарно не только за жизнь, но и за смерть, мы поймем евхаристичность всего творения.

Я хотел бы привести отрывок из жития преподобного Некратия Эгинского, современника наших дедов. "Однажды, — рассказывала сестра Х. — свидетельница чуда, — мы попросили нашего Владыку после обычной вечерней беседы объяснить нам, каким образом творения, лишенные разума и голоса, как, например, солнце, луна, звезды, свет, воды, огонь, море, горы, деревья, словом все те творения, которых псалмопевец призывает петь хвалу Господу, могут воспеть эту хвалу? Святитель ничего на это не ответил. Через несколько дней под той же сосной и при обычной вечерней беседе он сказал нам:

— Вы меня просили несколько дней тому назад объяснить вам, каким образом творения Божии поют Богу хвалу. Так вот, послушайте же их.

Одному Богу известно как, но монахини вдруг оказались в преображенном мире, где отчетливо слышали, как каждое творение пело и на свой лад воздавало хвалу Господу и Творцу".

Это чудо напоминает чудо, совершенное преподобным Серафимом Саровским, этим удивительным русским святым, жившим в прошлом веке, когда он показал пришедшему к нему посетителю божественный свет и славу будущего века. Также и русский Странник, восхищенный Духом, в порыве несказанной радости отмечал, что "деревья, трава, птицы, земля, воздух, свет — все говорило ему, что существуют ради человека, свидетельствуют о любви Бога к человеку, что все молится, все поет славу Богу!"

Итак, все творение поет, прославляет Бога, все благодарит. Это оно делает настолько, насколько участвует в общении с Богом. Это невидимая сторона реальности, закрытая для обычных верующих и тем более для атеистов. Но она есть. И она позволяет нам понять, что творение славит Бога, а не только и не столько "стенает". Стенает оно тогда, когда мы его мучим. Но само оно принимает и дар жизни, и дар смерти, и дар счастья, и дар страданий.

И человек может быть благодарен за все, в том числе и за дар своей смерти.

В больнице, думая, что умирает после тяжелейшего инфаркта, Борис Пастернак написал свое самое христианское стихотворение:

В БОЛЬНИЦЕ

Стояли как перед витриной,

Почти запрудив тротуар.

Носилки втолкнули в машину.

В кабину вскочил санитар.

И скорая помощь, минуя

Панели, подъезды, зевак,

Сумятицу улиц ночную,

Нырнула огнями во мрак.

Милиция, улицы, лица

Мелькали в свету фонаря.

Покачивалась фельдшерица

Со склянкою нашатыря.

Шел дождь, и в приемном покое

Уныло шумел водосток,

Меж тем как строка за строкою

Марали опросный листок.

Его положили у входа.

Все в корпусе было полно.

Разило парами иода,

И с улицы дуло в окно.

Окно обнимало квадратом

Часть сада и неба клочок.

К палатам, полам и халатам

Присматривался новичок.

Как вдруг из расспросов сиделки,

Покачивавшей головой,

Он понял, что из переделки

Едва ли он выйдет живой.

Тогда он взглянул благодарно

В окно, за которым стена

Была точно искрой пожарной

Из города озарена.

Там в зареве рдела застава,

И, в отсвете города, клен

Отвешивал веткой корявой

Больному прощальный поклон.

"О Господи, как совершенны

Дела Твои,— думал больной,—

Постели, и люди, и стены,

Ночь смерти и город ночной.

Я принял снотворного дозу

И плачу, платок теребя.

О Боже, волнения слезы

Мешают мне видеть Тебя.

Мне сладко при свете неярком,

Чуть падающем на кровать,

Себя и свой жребий подарком

Бесценным Твоим сознавать.

Кончаясь в больничной постели,

Я чувствую рук Твоих жар.

Ты держишь меня, как изделье,

И прячешь, как перстень, в футляр".

К сожалению, сегодня христианам о том, что смерть – тоже дар, напоминает философия Жака Деррида. Настолько мы перестали мыслить себя и мир как благодарящих, настолько мы не чувственны к той истине, что все – от Бога, кроме наших грехов.

Все есть дар. И мир, в котором все есть дар и все есть благодарение – такой мир не может не быть прекрасным. Такой мир не может не указывать на Бога.

Но почувствовать, понять, узреть мир в его подлинности, в его дарованности, в его благодарении – очень трудно. Это даже труднее, чем увидеть любовь в любящем человеке. И потому из учёных те становятся верующими, которые почувствовали эту дарованность. Почувствовали ее за красотой мира. За красотой его законов. Почувствовали возвышенность разумности, царящей в мире.

Нам надо быть готовым даже признать красоту эволюции, если наши собеседники-ученые настаивают на ее реальности. Надо признать красоту всех миллиардов лет и миллиардов изменений в мире. И помнить: никакая открытая наукой истина не сокрушит нашего знания о том, что творение – благо, что оно сотворено прекрасным. Даже все смерти и все законы джунглей не мешают нам увидеть благость всех даров – и жизни, и смерти, и радости, и страданий.

Даже метафизическая противоестественность смерти и страданий не должна закрывать от нас того факта, что нам это от Господа бывает, что с нами это происходит по Его воле, по Его промыслу. Хотя изначально Бог не хотел для человека смерти, однако человек в грехопадении уподобился животным, в том числе и подпал под естественную для них смертность. И не сотворивший смерти Господь вынужден давать каждому из нас в свое время и этот горький дар. Которому и сам приобщился, и который победил на кресте. Открыв тем путь к новому, лучшему состоянию мира, в котором не будет ни смерти, ни страданий.

Итак, мы можем свидетельствовать ученым о нашем чувстве красоты мира, о нашем понимании неслучайности этой красоты. И можем свидетельствовать, что мир прекрасен несмотря ни на что. Единственное, что гнусно в мире и чего не должно быть – это человеческие грехи. Единственное, что обезображивает красоту мира – это человеческие преступления.

Но и тут мы должны свидетельствовать: мы – верующие, потому что хотим конечного торжества справедливости. Мы жаждем того, чтобы все чудовищные преступления были наказаны, и чтобы зло было отделено в конце концов от добра.

Сам смысл религии в том, что это мировоззрение, которое не только признает существование Бога, но и учит о конечном торжестве справедливости, добра и красоты.

Итак, три вида атеистов предполагают три вида стратегии ведения диспута. Вы можете заметить, что главное во всех трех стратегиях – одинаково, но каждый раз это единое содержание дано в новой форме. Это – передача одного смысла, но на трех языках, у каждого из которых – своя особенная грамматика. Хочу подчеркнуть: если Вы хорошо знаете современную теологию и мировоззрение оппонента, то диспут Вы как минимум не проиграете, а как максимум – выиграете.

Технические советы

В конце своих размышлений я хотел бы дать несколько советов по формату ведения дискуссий с атеистами.

Я считаю, что оптимальным является формат, когда один атеист и один христианин публично спорят между собой, а остальные – заинтересованные слушающие, к мнению которых тоже апеллируют спорщики. И нужно как можно дольше обмениваться взаимными репликами. Потому что скорее всего только на третьем, пятом или даже десятом Вашем выступлении станет очевидно, что атеисту совершенно нечего сказать.

Например, мне было что возразить Дулуману после того, как он второй раз выступил, и привел крайне слабые аргументы. Но надо было переходить к ответам на вопросы из зала. Эти вопросы вообще уместны после того, как Вы прочитали лекцию, но не во время диспута. Однако атеисты почему-то хотят, чтобы все эти вопросы были.

Во всяком случае настаивайте, чтобы Вы могли сперва выступить каждый минут по десять хотя бы. И потом чтобы Вы могли друг с другом поговорить, поспорить – не меньше часа. Так можно и свой нарратив развить, и атеиста "припереть к стенке". Ведь они очень плохо знают и христианство, и теологию, особенно – современную. Например, они не знают Карла Барта, не знают радикальной ортодоксии Милбанка и его соратников, не знают современной герменевтики. Если Вы будете постоянно разоблачать ложность их представлений о верующих, о христианстве, о теологии, то Вы, безусловно, выиграете спор.

Но свои аргументы надо развивать. Нельзя их рисовать эскизно, нельзя просто говорить о каких-то богословских идеях как общеизвестных. Так, кстати, поступал Александр Филоненко. Атеисты же его эскизных набросков и многочисленных намеков вместо аргументов просто не понимали. И потому он и для профессора Дулумана и вообще для атеистов был крайне неубедителен.

С атеистами кроме публичных диспутов можно устраивать круглые столы, материалы которых могут быть также интересны. При разговоре в тесном кругу они не так нажимают на внешний эффект, а больше думают по сути. В результате на небольших круглых столах атеисты говорят более содержательно и общий уровень дискуссии значительно повышается.

Кстати, при публичном споре с атеистами надо учитывать их устремленность к оказанию чисто эмоционального влияния на аудиторию. Они говорят уверенно, давно заученными фразами, с большим эмоциональным подъемом.

Поэтому свое первое выступление, в котором Вы будете излагать свое кредо, желательно записать на бумаге. И дома тщательно подговорить его риторически. Например, прочитать перед друзьями. И на самом диспуте лучше выразительно зачитать. Заметьте, что часто поэты захватывают Ваше внимание не смыслом стихов, а своим способом их произношения. В общем, тут надо работать над своими словами на диспуте как с текстами, так и со своим стилем проговаривания текстов. Если слишком много думать на самом диспуте, то Вы будете говорить тише, чем Ваш противник, будете закрывать глаза или говорить невнятно. Этого надо избегать.

Не бойтесь приготовить себе дома различные заготовки. Со своими формулировками аргументации, с цитатами философов и теологов, с выписками из Библии и литературы, а также с подходящими анекдотами и шутками. Все это может очень даже пригодиться, особенно если Вы с оппонентом будете обмениваться вопросами и ответами достаточно долго.

Не бойтесь притащить ранец с книгами и указать атеисту, что его точка зрения давно разбита в такой-то философской или богословской книге. Если Вы ее вытащите и покажете всей аудитории, то эффект будет достигнут хороший.

Не бойтесь выложить дискуссию на сайте. Хорошо бы собирать записки с вопросами, которые присылают атеисты из аудитории, и потом на все эти вопрошания ответить небольшими статьями на сайте. Ведь забрать с собой такие записки – это получить хороший материал со стандартными и нестандартными вопрошаниями атеистов. А Бог нам заповедовал отвечать каждому вопрошающему не только со смирением, но и обстоятельно, по сути.

Не бойтесь раздать всем по какой-то маленькой книжечке на тему дискуссии. Такие инвестиции себя оправдывают. Сейчас ведь можно и самим подготовить какие-то интересные материалы, и они могут стать катализатором для каких-то духовных переворотов среди слушателей дискуссий. Только эти книжечки или материалы должны быть умными и грамотными. Потому что тут – как с музыкальным произведением: зрители очень больно воспринимают фальшь, то есть некачественно сделанный материал. Поэтому при подготовке раздаточного материала обратите внимание на этот момент. Как говорится: лучше меньше, но лучше. То есть, если перед Вами стоит вопрос, раздать ли цитатник из высказываний выдающихся ученых в пользу религии или какую-то маленькую книгу Михаила Черенкова, то Вы лучше раздайте последнее. Главное, чтобы в этой книжечке была живая мысль, обсуждение проблем, и не было тупого навязывания своей позиции. И тогда ее прочитают, о ней задумаются. И даже если человек не сразу обратится, то все равно в его душе уже будет зерно. Которое может взойти и вырасти – в самой неожиданной ситуации. Может быть, даже через десятилетия.

Итак, не бойтесь сеять. И делайте это со всей серьезностью, а не небрежно.

Ибо это самое важное Господне дело – благовестие атеистам!

"РЕЛИГИЯ В УКРАИНЕ", 11 октября 2011 г.