Кришна против Вед

В индологических исследованиях явно наметилась тенденция преуве­личивать значение ведийско-арийского элемента для всего комплекса индийской культуры. Сторонники этой точки зрения утверждают, что ведам принадлежит огромный вклад в формировании индийского образа жизни и мышления на протяжении веков. Доходит до того, что древнеиндийская культура, а точнее, индуистская культура в целом часто называется ведийской культурой. Но даже беглый анализ ин­дуистского образа жизни и мышления обнаруживает всю несостоя­тельность таких характеристик. Главные боги ведийского пантеона, такие, как Индра и Варуна, больше не являются объектом поклонения, а их место давно занято народными богами — Вишну и Рудрой-Шивой. В индуизм вводятся неведийские мифология и демонология, отвечающие на инстинктивную потребность людей расцвечивать и украшать религию. Разработанная и отточенная в период брахман и возрожденная и реорганизованная в период сутр, сложная система жертвоприношений, которую считали едва ли не высшим достижени­ем ведийской религиозной практики, к нашему времени почти вымер­ла. Глубокие философские спекуляции упанишад, которые в свое вре­мя считались последним словом в области мистицизма и духовных устремлений, либо претерпели серьезные изменения, либо вообще уступили место другим философским системам. Изощренные правила сутр, регулировавшие личную, семейную и общественную жизнь че­ловека, заменил новый этический кодекс. Иными словами, идеалы, провозглашенные в ведах, давно перестали быть исключительной движущей силой индийского образа жизни и мыслей. Поэтому следу­ет считать необоснованным утверждение, что ни одно литературное произведение не оказало и не оказывает влияния на культурную жизнь Индии в такой степени, как веды. Нужно понять, что брахманизм вед давно перестал существовать, а главной силой социально-религиозной жизни Индии стал индуизм, который хотя и возводится традицией прямо к ведам, но с исторической точки зрения впитал в себя больше неведийских, чем ведийских элементов. А литературные произве­дения, которые оставили неизгладимый след в социально-религиоз­ной жизни индуистов, — это не столько веды, сколько народные эпосы.

Если среди народных эпических творений можно выделить одно, традиции которого продолжают не только жить до сегодняшнего дня, но так или иначе оказывают влияние на различные стороны индий­ской жизни, то это, конечно, «Махабхарата» (Мбх), великий народный эпос Индии. …

Более распространенным методом изучения Мбх является тот, ко­торый принято называть аналитическим. Даже неподготовленный читатель эпоса будет поражен наличием в нем ряда кричащих несооб­разностей. К своему разочарованию он обнаружит, что воспеваемые в эпосе герои Пандавы ни разу не одержали победы честным путем. Старого воина Бхишму Арджуне удалось победить, только прикрыв­шись в решающий момент Шикхандином. Дрона пал злополучной жертвой намеренно двусмысленного возгласа Дхармараджи, кото­рый обычно изображается как образец благочестия и праведности. В своем последнем поединке с Карной герой Пандава Арджуна пренебрег всеми правилами дхармаюдхи (честного боя). Можно привести целый ряд таких примеров. Еще более удивительно то, что нечестные деяния совершаются Пандавами не только при попустительстве, но и по советам и при прямом подстрекательстве их друга, наставника и философа Кришны, которого, по сути дела, они почитали как инкар­нацию бога. …

… История конфликта между Кауравами и их двоюродными братьями Пандавами слишком хорошо известна, чтобы повторять ее здесь. Конфликт возник из-за того, что Пандавы стали претендовать на часть царства Хастинапура, в котором правил слепой царь Дхритараштра. Из-за высокого положения дома Бхаратов в политической жизни Индии того времени обычная семей­ная распря вскоре обрела масштабы национального бедствия. Цари и вожди всей страны разбились на два враждующих лагеря в зависимо­сти от того, кому они хранили верность. Эпохальная битва произошла на знаменитом поле Курукшетра. Битва продолжалась всего восемна­дцать дней, но эти дни потрясли всю страну. Обе армии, цвет индий­ского юношества, полегли на этом поле. В конце концов победа до­сталась Пандавам, а война совершенно справедливо получила назва­ние войны бхаратов.

Вполне естественно, что событие такого огромного масштаба и значимости для страны поразило воображение поэтов того времени. Очевидно, при дворах Кауравов и Пандавов певцы создавали множе­ство баллад и песен, и при этом одни и те же события могли описы­ваться с точки зрения как Пандавов, так и Кауравов. Когда пыль, ко­торую взметнула эта национальная катастрофа, осела и наступила относительно мирная эпоха, все эти баллады, вероятно, были сведены в одно литературное произведение с общим центральным мотивом победы Пандавов над Кауравами. Во время этого процесса литера­турной унификации, разумеется, были предприняты усилия переде­лать многие из старых баллад, чтобы привести их в соответствие с линией на прославление победителей, хотя ясно, что подобная тенденциозная переработка могла быть только поверхностной. Мож­но предположить, что в процессе редактирования этих баллад мно­гие древние эпические и легендарные элементы более или менее естественно вошли в ткань исторического повествования о войне бхаратов. Не исключено также, что во многих случаях такая перера­ботка существенно изменила первоначальный облик персонажей и трактовку событий. Тем не менее следует признать, что в процессе обработки текста основной сюжет никогда не терялся из виду, и в конечном счете было создано достаточно однородное литературное произведение в более или менее устойчивой литературной форме.

… Период междуцарствия, последовавший за периодом упанишад, ока­зался исключительно насыщенным с точки зрения религиозной исто­рии Индии. Естественная реакция на условия, созданные упанишадами, проявилась в основном в четырех формах: возникновение неорто­доксальных систем мышления; широкое движение за возрождение и укрепление ведийского образа жизни и мышления, возникшее в пери­од сутр и веданг как реакция на распространение неортодоксальных учений; развитие новых идеалов государственности, демонстрируе­мых apmxatuacmpou (наукой политики или «мирской пользы»); мощ­ный рост народной религии, которая имела истоки в представлениях и обычаях аборигенов Индии, но все же не избежала влияния ведийских ариев. Именно два последних аспекта — а более всего четвертый — оказали наибольшее влияние на формирование эпической «Бхараты». Широкое движение за возрождение брахманизма, которое нашло ли­тературное выражение в сутрах веданг, смогло с успехом противосто­ять неортодоксальным религиозным движениям. Однако на деле это движение не смогло освободиться от чар изощренного ритуализма и жесткого социального порядка, освященных прежним брахманизмом. Поэтому оно не смогло найти отклик в широких массах. И действи­тельно, то, что поначалу было народным движением за ведизм, стре­мившимся противостоять распространению неортодоксальных рели­гий, вновь в каком-то смысле вернулось к ограниченности, характер­ной для периода брахман. В противовес этому возникло новое народ­ное религиозное движение, которое вначале выступало против от­дельных черт брахманизма, но в конечном счете провозгласило свою, пусть номинальную и поверхностную, приверженность ведам и оказалось способным остановить наступление неведийских религий. Рас­пространение этой религии началось, скорее всего, среди племен вришниев и сатватов, а затем охватило также абхиров, ядавов и гопалов. Все они обитали и правили на землях Центральной и Западной Индии. Главным учителем и лидером нового религиозного движения был Кришна, который с течением времени так или иначе ассоцииро­вался с каждым из этих племен. Вполне естественно, как и всегда в таких случаях, что он вскоре стал сначала племенным героем, а потом и племенным богом.

Религиозная платформа Кришны состояла из четырех основных пунктов. Первый из них касался цели духовной жизни. Как известно, упанишады провозглашали целью духовной жизни атма-джняну (=познание «я»). Согласно упанишадам, духовное освобождение ин­дивидуума заключается в осознании того, что индивидуальная душа в конечном счете идентична мировой душе (Брахману). В силу неведения мировая душа, являющаяся единственной реальностью, оказывается ограниченной возможностями человеческого тела, орга­нов чувств и разума, в результате чего возникает иллюзия существо­вания индивидуальной души. С помощью истинного знания человек стряхивает свою индивидуальность, которая в конце концов не явля­ется ни реальной, ни вечной, и осознает свою действительную приро­ду. Упанишады также подчеркивают, что чувственный мир по сути своей нереален и поэтому до тех пор, пока человек вовлечен в про­цессы, происходящие в этом мире, у него нет шансов достичь своей духовной цели. Отрицая таким образом реальность окружающего мира и помещая человека в центр своих рассуждений, учения упани­шад в каком-то смысле утратили всякую социальную значимость. Они поощряли бегство человека от общественных обязанностей, дабы он мог схорониться внутри самого себя. В противоположность этой ин­дивидуалистической, абстрактной и более или менее негативной кон­цепции духовной жизни Кришна учил, что истинная духовная жизнь есть лока-санграха — участие в установлении стабильного и спло­ченного общества. Общество в целом может правильно функциониро­вать только на основе принципа этической взаимозависимости его отдельных составляющих. Каждый индивидуум должен ощущать себя существенной и неотъемлемой частью общества и обязан делать все, чтобы оно крепло, сохранялось и развивалось. Таким образом, Криш­на придал размышлениям о духовности откровенно социальную ори­ентацию. Провозглашенный упанишадами идеал атма-джняны обя­зательно предполагал полный отказ от реальной жизни. В новой на­родной религии Кришны, целью которой была лока-санграха, не было места пустой жизни в отречении. Санъясу, отречение, в учении Криш­ны заменило учение о действии, карма-йога. Долгом каждого челове­ка стало наилучшее исполнение общественных обязанностей. Однако это не означало, что следует предаться деятельности всевозможных видов в ущерб духовному освобождению личности. В карма-йоге Кришны достигнут замечательный компромисс между метафизиче­ским идеалом индивидуального освобождения и этическим идеалом социальной ответственности. Действие само по себе не есть преграда на пути к индивидуальному освобождению; только отношение, с ко­торым совершается каждое конкретное действие, определяет, будет это действие такой преградой или нет. Согласно учению Кришны, можно соединить этические преимущества активной деятельности с духовными преимуществами отказа от нее при таком образе жизни, когда человек выполняет свои общественные обязанности, совершая правильные действия только в состоянии отрешения от личной заин­тересованности в этих действиях. Цель человеческой жизни не долж­на ограничиваться достижением индивидуального освобождения; напротив, даже достигнув личного освобождения, следует совершать деяния ради освобождения собратьев по роду человеческому. Можно сказать, что в своем религиозном учении Кришна заново интерпрети­рует в терминах социальной этики такие идеалы упанишад, как санъяса и мокша.

Третий аспект учения Кришны касается религиозной практики. …брахманический ритуализм не мог по вполне понятным причинам войти в религиозную практику широких масс. Кроме того, он предполагал определенную социальную и интеллектуальную эксплуатацию. Поэтому с целью уничтожения неизбежной социальной исключительности и религиозной ограничен­ности культа жертвоприношений Кришна заменил его культом бхак­ти. И как известно, во всей религиозной истории Индии только культ бхакти действительно породил истинно демократическое духовное братство людей. Что касается ритуализма, то нужно заметить, что Кришна не отказался полностью от идеи жертвоприношения, а скорее, заново интерпретировал ее, как и мокшу с санъясой, в свете социаль­ной этики.

Наконец, народное движение Кришны характеризуется тенденци­ей к синтезу религии и философии. Как известно из брахман и упани­шад, учителя брахманизма возвели в догму свои суждения относи­тельно ритуализма и спиритуализма. Как прозорливый лидер, Кришна понял, что религиозно-философский догматизм часто разъединяет людей, тогда как синтез объединяет. Не отдавая открытого предпоч­тения ни одной системе мысли, он старался выявить возможное сход­ство между различными системами и представить их как просто раз­личные точки зрения и подходы, имеющие в конечном счете общую цель — осознание одной и той же высшей реальности.

Новое учение, решительно заменив атма-джняну лока-санграхой, саньясу — карма-йогой, ритуализм — культом бхакти и догматизм — философским синтезом, естественно, было обращено ко всем слоям общества. Оно преследовало две цели. С одной стороны, резко отходя от учений брахманизма, оно возмещало неизбежные слабости брахманистического образа жизни и мыслей, а с другой, старалось создать впечатление, что полного отказа от брахманизма не происходит.

Восход кришнаизма на религиозном горизонте древней Индии совпал по времени с частично завершившимся процессом расширения исторической поэмы «Джая» и переработки ее в эпос «Бхарата». Этот только еще возникающий литературный памятник традиции сут мгновенно покорил воображение людей. Стоит ли удивляться тому, что практичные сторонники кришнаизма постарались использовать популярный эпос как средство распространения своего религиозного учения? Вот почему они подвергли редактированию частично завер­шенный эпос «Бхарата», дабы обратить его на службу своим целям. Сначала они сблизили героев эпоса Пандавов и Кришну. Кришна стал изображаться как родственник Пандавов, их друг и наставник, а также как философ. В свою очередь, сами Пандавы стали изображаться пол­ностью сознающими божественность Кришны. Внушается мысль, что все свершения героев эпоса были достигнуты лишь благодаря Криш­не. Другими словами, Кришна превращается в центральную фигуру эпоса — ту ось, вокруг которой вращаются все действующие лица и все события эпоса. Чем больше божественных черт приобретала лич­ность Кришны, тем больше разрастался эпос. Создавались новые ле­генды и изменялись старые с единственной целью утвердить и воссла­вить божественность Кришны. Эти легенды вставлялись в подходя­щий контекст в древнем эпосе, а там, где такой контекст отсутствовал, его мастерски сочиняли.

Нужно отдать должное замечательной изобретательности и наход­чивости кришнаитских редакторов, которые ввели эти основопола­гающие изменения в древний эпос так, чтобы не возникло ни малей­шего подозрения, что образ Кришны в действительности является чужеродным для эпоса. Краеугольным же камнем этой кришнаитской надстройки следует признать «Бхагаватгиту». Бхагавадгита — совершенная в своем роде квинтэссенция религиозных, этических и метафизических учений Кришны, основные положения которых были рассмотрены выше. Она изменила весь характер эпоса. Кришнаитские редакторы, которые, судя по всему, были прекрасными художниками слова, соз­дали драматический фон для этой Песни Господней, чтобы усилить ее воздействие. В определенном смысле она помогла людям осознать, что философия — это не то, чем в уединении призваны заниматься немногие избранные; философия имеет дело с проблемами, возни­кающими в повседневной жизни обычного человека. Поэтому можно сказать, что как «Бхарата» явилась литературой для всех, так и Бхагавадгита явилась философией для всех.

Итак, эпос «Бхарата» в целом есть результат действий процессов эпического расширения исторической поэмы «Джая» и ее кришнаит­ской переработки. Героями этой исторической поэмы были кшатрии; присоединенный к ней в большом количестве эпический и легендар­ный материал в основном тоже повествовал о воинах-кшатриях; даже религиозные учения, для распространения которых предполагалось использовать эпос, заимствовались из небрахманических источников. Другими словами, на этом этапе эпос несет отчетливый кшатрийский, небрахманский отпечаток. В религиозной истории Индии два движе­ния, брахманизм веданги и индуизм-кришнаизм, истоки которых были в совершенно различных идеологиях, вместе смогли остановить рас­пространение неортодоксальных систем мышления, укрепивших свои позиции после периода упанишад, в период междуцарствия. Однако в силу самой природы кришнаизма после вытеснения неортодоксаль­ных религий победа осталась за ним. Но как только опасность откры­то антибрахманских религий миновала, сторонники брахманизма сно­ва стали заявлять о себе. Они понимали, что хотя кришнаизм в неко­торых отношениях, несомненно, представлял собой реакцию на брахманизм, но откровенно антибрахманистским он не был, поэтому существовала возможность достигнуть компромисса между брахма­низмом и кришнаизмом. Сторонники брахманизма, соответственно, попытались, насколько возможно, «брахманизировать» народную религию Кришны. Такие попытки были предприняты в отношении нескольких небольших народных религиозных сект. Заметим, кстати, что общим результатом всех этих попыток явился индуизм. Что каса­ется кришнаизма, то сторонники брахманизма начали с «брахманизации» эпоса «Бхарата», который к тому времени воспринимался поч­ти исключительно как подлинно кришнаитский памятник. Они ввели в эпос — иногда к месту, а чаще не к месту — большое количество материала, относящегося к брахманистской учености и культуре. Включенными в эпос оказались целые трактаты по религии и филосо­фии брахманизма, его праву и этике, космологии и мистицизму, соци­альным и политическим теориям. В эпос вставлялись новые легенды с явно брахманистской окраской. В большинстве из них герои эпоса изображались защитниками веры и культуры брахманизма. В этой связи можно указать, что по сравнению с методами кришнаитских редакторов методы брахманских редакторов были явно грубыми. Фактически деятельность сторонников брахманизма следует рассмат­ривать не как художественное редактирование, а как бесцеремонное вмешательство в текст.

В процессе брахманизации претерпел значительные изменения и образ самого Кришны. К тому времени он уже стал по существу син­кретическим, ассимилировав черты, заимствованные из различных источников. Это, например, черты: Кришны Васудэвы, племенного героя вришниев; Кришны Гопапы, племенного бога пастухов; Криш­ны Бхагавана, проповедника кришнаизма Бхагавадгиты; и Кришны Ядавы, на­ставника Пандавов. В результате брахманской обработки Кришна стаи считаться аватарой верховного бога Вишну и в конечном счете иден­тичным Брахману упанишад. …

Махабхарата: её происхождение и развитие / Дандекар Р.Н. От Вед к индуизму. Эволюционирующая мифология / Составитель Я.В. Васильков. Ответственный редактор Г.М. Бонгард-Левин. Пер. с англ. К.П. Лукьяненко. — М.: «Восточная литература» РАН, 2002.