Лютер и двойное кровосмешение

Говоря о пользе частной исповеди, Лютер убеждает, что это спасительное лекарство и орудие против козней сатаны. В этом нет сомнения, однако пример, приводимый Лютером вызывает.. разные эмоции. Он утверждает, что слышал о нем, когда служил исповедником в Эрфурте (т.е. еще в свой католический период) от одного из своих коллег. Там одна девушка работала у богатой женщины. Ее сын полюбил девушку и стал ее домогаться. Девушка ответила отказом, но он был все настойчивее и настойчивее. Тогда она рассказала все его матери и попросила обуздать сына. Мать вместе с девушкой составили план: согласиться на предложение сына и назначить время для встречи. В это самое время мать заняла бы постель девушки и удержала бы сына от греха. Но мать, стремившаяся удержать сына от похоти, была побеждена сатаной и отдалась сыну. После этого родилась девочка, которую воспитывали другие люди, но затем мать взяла ее к себе. Сын, не зная об этих событиях, полюбил эту девушку (т.е. свою дочь и сестру одновременно) и, в конце концов, женился на ней, хотя мать отговаривала его. Она ужасно страдала из-за этих грехов, и, не выдержав, пошла к исповеднику, призналась в грехах и попросила у него совета, поскольку ее сын и его жена совершали ежедневно кровосмесительный грех. Дело было представлено богословской комиссии. Богословы спросили, знал ли сын о том, что его жена является дочерью его матери, зачатой от него самого. Она ответила отрицательно. Затем спросили, живут ли они в согласии друг с другом. Она сказала, что они живут великолепно. В итоге матери отпустили грех, но сыну разрешили оставаться в браке, поскольку он был венчан и утвержден посредством совместной жизни. Ведь мать была единственным свидетелем и не могла доказать дело в суде, а от разлучения супругов последовало бы великое зло. Лютер говорит, что это решение богословов заслуживает высокой похвалы, и он приводит эту историю в качестве пособия для молодых богословов, совершающих служение, чтобы они не отягощали людей, исповедующих грехи, и не добавляли скорби страждущим .   История, что и говорить, омерзительнейшая, достойная какого-нибудь готического романа или фильма ужасов. Узнавая такое, начинаешь глубже понимать, в каком зле лежит мир, и какова тяжесть служения священства, призванного врачевать и такие грехи.. Хорошо, женщине, в конце концов, отпустили грех, учитывая ее глубокое раскаяние. Понятно, что существует тайна исповеди и поэтому этот чудовищный грех не должен быть публично разглашен (хотя здесь о нем узнали богословы, - значит, грех стал все-таки известен). Ясно и то, что доказать в суде произошедшее было бы, по-видимому, невозможно. Но благо-словить брак, являющийся кровосмесительным грехом и вопиющим к небу об отмщении!!! Да, брак был венчан, и супруги чувствовали себя в нем хорошо, но разве кто-нибудь может хоть на минуту допустить, что Бог благоволит к связи мужчины со своей дочерью-сестрой?!! Или католические богословы исходили из римского учения о принципиальной нерасторжимости брака? В этом случае особенно очевидна ложь данного учения.. То, что сын не знал того обстоятельства, что его жена на самом деле его дочь, вряд ли что-то меняет по сути. Ужасный грех остается ужасным грехом. И в этом случае расторжение такого брака является меньшим грехом, чем продолжать благословлять двойной инцест. Пусть нельзя было публично оглашать или рассматривать в суде это дело. Но ведь есть церковные меры воздействия. Можно было бы потребовать от этой женщины, чтобы она рассказала своему сыну и его жене правду. Или приходской священник (вариант: местный епископ) мог бы запретить этому человеку и его жене причащаться и даже посещать богослужения, объяснив наедине, в каком тяжком грехе они живут, и призвать их к покаянию. В сегодняшнем безбожном мире церковные прещения для многих не сыграли бы никакой роли, но в религиозном мире пятивековой давности церковные меры возымели бы свое действие: в данном случае неважно, в католическом, лютеранском или православном мире это произошло бы. Но Лютер, как видим, одобряет решение богословов оставить этот брак в сохранности и тем самым отбрасывает огромную тень на всю лютеранскую исповедную практику..