О католическом Лютере

  Справедливости ради, надо сказать, что порой Лютер выглядел совсем не таким исчадием ада, как его изображают католики, и не таким уж последовательным протестантом, как его рисуют сами протестанты.  Он не питал особых иллюзий по поводу морального состояния своей церкви: «Мы называем себя евангелистами потому, что причащаемся под обоими видами, не признаем образов, набиваем себе утробу мясом, забываем пост и молитву. Но творить во имя веры милосердие не желает никто! /../ Среди нынешних евангелистов не найдется ни одного, кто не вел бы себя всемеро хуже, чем во времена, когда еще не стал нашим. Они крадут чужое добро, лгут, обманывают, объедаются, пьянствуют и предаются всем  мыслимым порокам .. Мы избавились от одного заблуждения, но на смену ему явились семь новых и злейших, которые и овладели нашей крепостью» . Но ведь спасение «по вере»: какая разница, что сторонники Лютера так себя ведут: они все равно спасены, и могут легко передать другим и эту веру, и этот «евангелический» образ жизни. Сомнения в выбранной миссии посещали нашего героя не раз, хотя он, разумеется, приписывал их дьяволу: «Зачем ты нарушил согласие в Церкви? Почему ты так твердо уверен, что тебя вдохновил на это Бог? Что ты ответишь, когда он спросит с тебя отчет за все погубленные души?» . Лютер даже просил своих друзей молиться, чтобы Бог поскорее отнял у него жизнь! Посещали его и мысли о самоубийстве…  Увы, человек, который всю жизнь путал Бога и дьявола, не смог выйти из тупика. Он утешал себя в диспутах с католиками следующим образом: «Я могу толковать псалмы и пророков. Они не могут. Я могу переводить. Они не могут. Я могу читать Священное Писание. Они не могут. Могу молиться. Они не могут. И наконец: я лучше понимаю их собственную диалектику и философию, чем все они вместе взятые» . Неудивительно, что этот человек остался при своем мнении при такой гордыне.Иногда Лютер проявлял известную умеренность в обращении с католическим наследием. В середине 20-х годов 16 века он разработал новый устав богослужения. Внешних отличий от католической мессы было немного. Священник, совершающий богослужение, облачался в белый стихарь и фелонь. Присутствующие пели входную молитву, литанию, Gloria. Затем следовали библейские чтения (Апостол и Евангелие). Пели «Верую» и слушали проповедь. Проскомидия и соответствующая часть мессы были убраны, т.к. лютеране отрицали  жертвенный характер мессы. Священник пел часть мессы, предшествующую канону, а затем зачитывал отрывок из Евангелия об установлении Евхаристии. «Свят, свят, свят Господь», «Отче наш» и «Agnus Dei» пелись без изменений. Затем следовало причащение под обоими видами,  а в заключение читалось несколько молитв непосредственно по католическому требнику . Аналогичной была ситуация и с таинством крещения. Требник, составленный Лютером для совершения таинства (Tautbuchlein) был мало отличим от католического требника. Лютер просто перевел соответствующие места из требника с латыни на немецкий, немного сократил экзорцизм, и добавил новую молитву, которая читается после того, как на ребенка подули, дабы изгнать из него сатану .Видимо, Лютер не хотел, чтобы его упрекали в том, что он вводит совершенно новое богослужение. Он полагал, что поскольку люди привыкли к соответствующим элементам богослужения, то их необходимо сохранить (хотя бы на начальном этапе). Обряды – вещь «второстепенная». Он объяснял: «Тот, кто не  вникает в смысл проповеди, будь он итальянец, француз или испанец, - слушает звуки органа, наслаждается церковным пением и колокольным звоном, видит на священниках ризы .. не замечает ничего необычного и думает, что он находится в папистской церкви» . Таким образом, перед нами что-то вроде «лютеранского униатства», лютеранства католического обряда. Конечно, это лицемерная идея, как и любые «униатские проекты», если они замышляются с целью обмана. Естественно, такое богослужение, в котором его мистическая суть была нивелирована (зато было больше проповедей), не встретила восторга у паствы: «люди откровенно скучали, в результате чего ряды прихожан редели» .  Лишь после того, как Лютер включил в службу песнопения на немецком языке, ситуация изменилась. Впрочем, «внешнее» соблюдалось и в личном плане: великопостные проповеди 1522 года  Лютер читал в монашеской рясе со свежевыбритой тонзурой.Либеральный католический теолог Ганс Кюнг даже озаглавил один из параграфов своей книги о христианских мыслителях «Католический Лютер» . Дело не только в католических истоках мысли Лютера, которые, действительно, имели место. Дело в том, что и став реформатором, Лютер до некоторой степени оставался католиком. Вот, например, его вполне традиционалистская защита Евхаристии: «В этом вопросе нам должно с избытком хватить свидетельства всей христианской Церкви. Весьма опасно прислушиваться и принимать на веру утверждения, противоречащие единодушному свидетельству, вере и учению всей святой Церкви, которая со дня своего основания и на протяжении 15 веков твердо придерживалась единой точки зрения» . Если бы и в других вопросах  Лютер следовал учению Церкви «на протяжении 15 веков»! В другом месте Лютер приводит почти что святоотеческое сравнение: «Железо остается железом, но становится темно-вишневого цвета, когда его нагревают, точно так же вещество хлеба и вина не изменяется, но помимо и сверх символического наблюдается истинное физическое присутствие Христа» . Отцы Церкви говорили, что когда железо нагревается, то оно становится единым с огнем таким образом, что можно жечь железом и резать огнем, но ни огонь, ни железо не теряют своих существенных свойств . Различие здесь в том, что у Лютера в причастии недостает этого единства с божественным огнем. Обратите внимание на это «помимо и сверх»: в них весь протестантизм. Божественное не преобразует тварное, но налагается на него как нечто чуждое и постороннее «сверху». Поэтому, когда в 1516 году Лютер издал «Духовную благородную книжицу» одного немецкого автора, то он опустил в ней раздел, где речь шла о единении с Богом .Любопытно, что незадолго до смерти  в «Краткой исповеди о Святом Причастии» Лютер, в присущей ему агрессивной манере, писал: «Прежде чем сойти в могилу и предстать перед Высшим Судом, я хотел бы получить доказательство, что, исполняя волю Божию, всегда гнал и преследовал фанатичных врагов Святого Причастия – Карлштадта, Цвингли, Эколампадоса, Швенкфельда и их учеников» . Такое ощущение, что это пишет католический инквизитор, а не протестантский фюрер! Естественно, что радикальным протестантам (баптисты, адвентисты, пятидесятники и т.д.) Лютер нередко должен казаться «католиком». Характерна критика лютеранским теологом Гарнаком воззрений основателя его исповедания: «Протестантизм лишь 8 лет (имеется в виду период с 1515 по 1523 год) оставался свободным, затем он вступил в период своего средневековья и до сих пор не решается окончательно порвать с ним .. кто теперь, в 19 веке .. успокаивается на тех формах, в какие он вылился в течение 16 века, тот заблуждается .. он не евангелический протестант, а принадлежит к одному из ответвлений католицизма, причем, по принципам нынешнего протестантизма, ему предоставляется свободный выбор между библейской, догматической, мистической или иерархической разновидностью его» . Сказанное может показаться слишком резким. Но для либерала конца 19 века, сводящего христианство к морали, а все остальное списывающего на счет «греческой порчи» христианства, данные слова очень даже приемлемы.Гарнак разъясняет, что именно ему не нравится у Лютера: «Вследствие того, что он .. вливал новое вино в старые мехи, возникла спекуляция о вездесущии Тела Христова, которая доходила до высших пределов схоластического абсурда. Печальным результатом этого было то, что лютеранство .. приобрело наиболее пространное схоластическое учение, каким когда-либо обладала церковь .. Повсюду замечается, что евангелическая вера, перенесенная в эти догматические рассудочные схемы, созданные греками, Августином и схоластами, приводит к странным формулам, и что эти схемы становятся теперь совершенно бессмысленными .. если отпущение грехов (благодать) и вера неразрывно связаны  между собою, то крещение детей не является таинством в строгом смысле .. Чтобы избежать этого вывода, Лютер обратился к оговоркам, которые были равносильны возвращению к католицизму (fides implicita, вера восприемников) .. крещение детей стало таинством оправдания (не перерождения); явилось опасное смешение, и величайшее сокровище евангелического христианства, оправдание, было утрачено и грозило превратиться в догматический locus  наряду со  многими другими /../ Меланхтон, затем сам Лютер .. под влиянием католического таинства покаяния .. требовали покаяния до веры, причем покаяние уже не отличалось коренным образом от attritio (несовершенное сокрушение о грехах в схоластической теологии),  и допустили таинство покаяния (без обязательной исповеди перед священником и эпитимий) как судебный акт оправдания .. раз допущенное понимание развивалось дальше с ужасающей быстротой и создало практику, которая, вследствие своей снисходительности, была хуже римской исповеди .. В ней понятие веры дошло до простого хождения в церковь .. оправдание грешника сузилось до чисто внешнего судебного акта, до оправдательного приговора Бога, усыпляющего совесть человека и наступающего незаметным образом в тот момент, когда пастор разрешает грешника .. Лютер .. относительно реального присутствия тела, выступил в защиту веры в нечто такое, что не соответствовало его природе и его особенностям, в нем проснулись все средневековые интересы .. библицизм («est», «est»), схоластическое доктринерство вместо fides sola .. несоизмеримая оценка таинства наряду со словом и выше его, склонность к opus operatum .. Что же касается понимания самого учения, то оно неизбежно должно было стать еще более  парадоксальным, чем католическое. Пресуществление не было признано, а лишь мнение, высказанное гипотетически Оккамом и другими номиналистами, что в одном и том же пространстве заключены видимые хлеб и вино и истинное тело Христово .. Благодаря тому пониманию, какое Лютер придал учению о причащении, он должен разделить вину в том, что позднейшая лютеранская церковь в своей христологии, в своем учении о таинствах, в своем доктринерстве и в своей ложной мерке, по которой она объявляла уклоняющиеся учения ересями, грозила стать жалким повторением католической церкви, т.к. католицизм воплощается не в папе, не в почитании святых и не в мессе – это все следствия, - а в неправильном учении о таинстве, покаянии, о вере и об авторитетах в вере» .Из этих слов можно сделать только один вывод: протестанты напрасно пытаются «приватизировать» Лютера; с немалым успехом это могут осуществлять и католики. Но, при всем «католицизме» Лютера получилось лишь «жалкое подобие» его. Нельзя не согласиться с Гарнаком в том, что попытка совместить протестантизм с прежним богословием (патристика и схоластика) не могла быть удачной, и вырождалась в «бессмысленные схемы». Схоластический абсурд  здесь получился именно потому, что ушло мистическое (схоластика без мистики), и логичнее было бы отказаться от прежнего богословия совсем.  Но Лютер был не в силах этого сделать, и голый интеллектуализм захлестнул лютеранство: собственно, Гарнак, - одна из волн в этом бушующем океане «веры в пределах разума». С другой стороны, более полный отказ от прежнего наследия превратил бы лютеранство не в «жалкий» католицизм, а в полное безобразие и в интеллектуальном, и в мистическом плане (см. современный американский протестантизм).  Впрочем о схоластичности Лютера могут быть разные мнения: «Теология Лютера .. должна рассматриваться в тесной связи с его религиозным сознанием. При иной точке зрения .. получается теолог, который может привести в отчаяние любого историка догмы. Он знал номинализм не вполне основательно, учение Фомы – плохо; традиционную теологию  он обыкновенно передавал неправильно и судил о ней совершенно тенденциозно .. и ко всем свои живым и мертвым противникам, которые были гораздо более осторожными и благочестивыми мыслителями, чем он, он относился в высшей степени несправедливо и совершенно ненаучно. Такого человека называют реформатором и – что еще хуже – ему удалось целые миллионы людей оттолкнуть от святой церкви!» . Перед нами – портрет варвара, но Гарнак упрекает его в том, что он был не до конца последовательным варваром, и не превратил религию Христа в скучное учение о следовании моральному долгу, наподобие Канта. Быть может, схоластическая абсурдность возникла и по причине недостаточного интеллекутализма у немецого реформатора. То, что такому человеку удалось увлечь миллионы, доказывает не только силу его варварства, но несвятость церкви, из которой он увел столько людей. Тем не менее, будучи «перводвигателем» реформации, он ответственен  за все те ереси, что возникают и по сию пору.Современные продолжатели дела Лютера еще больше удивились бы, если б узнали, что к концу жизни Лютер уже не был таким «антизаконником», как в более раннюю эпоху. В частности, он писал: «Хотя некоторые считают, что до веры ничему не следует учить .. надлежить понять, что покаяние и закон также относятся к общей вере. Ибо сначала надо верить, что существует Бог, Который грозит, повелевает, пугает и т.д. Пусть для простого грубого человека остается такая вера, под названием покаяния, заповедь, закон, боязнь и т.д., чтобы они лучше понимали ту веру Христову, которую апостолы называют justificantem fidem, т.е. веру, которая дает праведность и уничтожает грех, чего вера в заповедь и покаяние не совершает; и все-таки простой человек теряется, слыша о вере и задает бесполезные вопросы» .  Жизнь брала свое, но лютеране, как могли, сопротивлялись этой Жизни, и отстояли собственную смерть. И позднее, Лютер, как бы оправдываясь за «бурную молодость», писал: «То, что я сначала устно и письменно так жестко выступал против закона, происходило потому, что христианская церковь была обременена и заполнена разного рода суеверными вымыслами, и Христос был совершенно заслонен и погребен. Я хотел словом Евангелия освободить от вымыслов богобоязненные сердца верующих, вывести их из этой тюрьмы и спасти. Но закон я никогда не отрицал» . Немудрено, что наследники «новой волны» реформации (неопротестанты) порой говорят о периоде «законничества» в лютеранской церкви. Часто говорят о виттенбергских тезисах 1517 года как о начале реформации. Это так, но и не совсем так. Проблема в том, что содержание этих тезисов не является специфически протестантским.  В этих 95 тезисах Лютер предстает еще критично настроенным католиком. Он не выступает против института папства как такового, в тезисах нет практически ничего из «боевых» догматов позднейшего лютеранства. Например, Лютер пишет: «48. Должно учить христиан: папе как более нужна, так и более желанна, - при продаже отпущений – благочестивая за него молитва, нежели вырученные деньги» . Во многих тезисах Лютер проводит мысль, что благодать важнее денег, выручаемых за продажу индульгенций. Мысль не только не протестантская, сколько вполне традиционная, в духе своего времени. Разве подвижники католичества не высказывали такие же мысли? Лютер не отрицает в строгом смысле слова ни индульгенции, ни веру в чистилище: «35. Не по-христиански проповедуют те, которые учат, что для выкупа душ из Чистилища или для получения исповедальной грамоты не требуется раскаяния» .  В данном случае речь идет об исправлении недостатков католичества, но никак не о создании новой церкви. Вот, казалось бы, протестантский тезис: «2. слово «покайтесь» не может быть понято как относящееся к таинству покаяния, т.е. к исповеди и отпущению грехов, что совершается служением священника» . Некоторые скажут: смотрите, Лютер уже тогда отрицал таинство покаяния! Не будем спешить. В первом тезисе Лютер говорит, что вся жизнь должна быть покаянием. Очень даже православные слова. Любой православный согласится с тем, что покаяние человека не сводится только к соответствующему таинству. Зато протестант будет размышлять: мы уже имеем вечную жизнь за одно мгновение покания, обращение ко Христу; что вы понимаете под покаянием вплоть до самой смерти? Вот что понимал под этим ранний Лютер: «внутреннее покаяние – ничто, если во внешней жизни не влечет всецелого умерщвления плоти» . Так это же законничество! – воскликнет протестант. Выражение «всецелое умерщвление плоти» явно не из нынешнего протестантского лексикона…А вот и вполне «папистский» тезис: «7. Никому Бог не прощает греха, не заставив его в то же время смириться, покориться во всем священнику, Своему наместнику» .  Разве не здраво звучит 43 тезис? - «Должно учить христиан: подающий нищему или одалживающий нуждающемуся поступает лучше, нежели покупающий индульгенции» . Лютер еще остается ревностным католиком: «71. Кто говорит против истины апостольских отпущений - да будет тот предан анафеме и проклят» . Через несколько лет под собственное проклятие попадет автор данного тезиса.  Если же Лютер критикует папу, то порой это выглядит вполне православно: «75. Надеяться, что папские отпущения таковы, что могут простить грех человеку, даже если он, предполагая невозможное, обесчестит Матерь Божию - значит лишиться разума» . В основе этой критике лежит одно положение: нельзя купить освобождение от грехов, если нет покаяния. Православные согласятся с тем, что «79. Утверждать, что пышно водруженный крест с папским гербом равносилен кресту Христову, значит богохульствовать» . Как известно, православные всегда критиковали католиков за слишком явную тенденцию к присвоению папе свойств Сына Божьего. Нельзя не признать праведным возмущение Лютера и в других тезисах: «82. Почему папа не освободит Чистилище ради пресвятой любви к ближнему и крайне бедственного положения душ, - т.е. по причине наиглавнейшей, - если он в то же время неисчислимое количество душ  спасает ради презренных денег на постройку храма - т.е. по причине наиничтожнейшей? /../ 84. В чем состоит эта новая благодать Бога и папы, что за деньги безбожнику и врагу Божию они позволяют приобрести душу благочестивую и Богу любезную, однако за страдание такую же благочестивую и любимую душу они не спасают бескорыстно, из милосердия» .Как видим, события могли бы развиваться и по другому сценарию, если бы католическая церковь могла вовремя избежать явных злоупотреблений в области продажи индульгенций. Нет, это не значит, что Лютер смог бы направить католицизм в лоно Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. У него не было соответствующей богословской программы. Протестанты до сих пор очень слабо представляют, чем православие отличается от католичества. Но, по крайней мере, его критика могла бы способствовать обновлению католичества, которое в таком виде было бы ближе к православию. Можно только удивляться тому, что католическая церковь не прореагировала на эти и тому подобные тезисы с той степенью понимания, которая позволяет отделить зерна от плевел. А когда прореагировала (Контрреформация), было уже поздно. Получается, что деньги для ряда римских пап оказались дороже следования Истине. Впрочем, не в правилах тогдашнего католичества было договариваться со своими оппонентами: договориваться пытались потом, когда стало ясно, что оппонентов нельзя уничтожить. «Работать» с Лютером следовало в 1517 году: это помогло бы избежать раскола западного христианства. Хотя как знать: если бы не было протестантской реформации, то католичество не было бы так ослаблено, а в этом случае оно свои силы могло направить на крестовый поход против турок, призванный освободить православные народы от мусульманского ига. Как католики умеют «освобождать» православных, мы слишком хорошо знаем…  Таков промысел: Господь допустил разлом западнохристианского мира, и тем самым спас православных Османской империи от очередного насильственного униатства.Не проявив должного внимания к Лютеру, католики способствовали его превращению в революционера-разрушителя, а контактов с православными у Лютера не было. Если бы… Вместо этого в 1519 году Лютер пишет: «Лучше обратиться к Святым Дарам: они борются с пугающей картиной смерти, греха и ада. Не размышляй и о том, избран ты или отвергнут. Взирай на Христа! Если ты при этом ощущаешь удовольствие, то ты избран» . Традиционное начало фразы превращается в разрушительный финал: ощущаешь удовольствие, - и ты спасен! Отсюда недалеко и до американских телепроповедников. Итак, Лютер не сразу стал Лютером, как и Ленин не сразу стал Лениным. Не дойдя до «точки перелома», он мог избрать иную дорогу, но: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда».