Особенности экзегезы Свидетелей Иеговы

Не секрет, что Свидетели Иеговы всячески подчеркивают, что являются тщательными исследователями Писаний. Однако их понимание священного текста Библии разительно отличается от общехристианской традиции. Чем обусловлена эта разница? Разумеется, первое, что приходит на ум – это зависимость экзегезы от доктринальных установок Организации. Однако доктринальные установки возникли не случайно и не на пустом месте. Учения Исследователей Библии, а позже и Свидетелей Иеговы, были как раз извлечены из самого библейского текста. А точнее, явились результатом его интерпретации. Следовательно, дело в самом подходе к прочтению Священного Писания. Здесь-то и кроются принципиальные ошибки.

На наш взгляд можно выделить пять характерных особенностей их экзегезы.

Пренебрежение историко-религиозным контекстом. Историко-религиозный контекст представляет из себя одно из ключевых условий адекватного восприятия текста Библии. Под историко-религиозным контекстом Нового Завета понимается целый пласт литературных, текстологических и археологических данных эпохи Второго Храма и первой половины II века н.э. Литературные данные включают в себя неканонические книги Ветхого Завета (Септуагинта), внебиблейские исторические материалы (Иосиф Флавий, Филон Александрийский и др.), околобиблейскую иудейскую письменность (Кумранские свитки, псевдоэпиграфы, апокалипсисы, наиболее древние части Мишны), корпус писаний «мужей апостольских» (Климент Римский, Игнатий Антиохийский, Поликарп Смирнский, “Дидахе”, “Послание Варнавы”). Почему эти небиблейские материалы так важны? Они позволяют воссоздать понятийную среду, в которой родился текст Библии. Невозможно верно интерпретировать древние термины, фразеологизмы и образы, если исходить из собственных представлений о том, что имел в виду тот или иной автор библейских книг. Пророки, апостолы и евангелисты были людьми своей эпохи. Они не думали и не говорили на каком-то особом языке, понятном только Свидетелям Иеговы. Напротив, они обращались к людям, которые должны были их понимать без специальных разъяснений. Но вместо того, чтобы обратиться к древним внебиблейским данным, Свидетели Иеговы решили вольно истолковать смысл таких слов как parousia и stauros. В результате, вместо «второго пришествия» мы имеем «невидимое присутствие», а вместо креста – «столб мучений». По причине такого же подхода в Новом Завете Библии Свидетелей Иеговы (под названием Перевод Нового Мира) мы обнаруживаем Имя Иегова, которого там никогда не было. Вопросительная форма «Кто же верный и благоразумный раб?» (Матф. 24:45), с которой Иисус начал иллюстрацию Своей притчи, интерпретируется экзегетами Организации как пророческое указание на то, что в начале «последних дней» будет не очевидно, кому Христос поручил духовно питать свой народ. Однако если бы они обратились к околобиблейской иудейской литературе, то, несомненно, увидели бы, что риторический вводный вопрос – это типичный способ древних раввинов формулировать поучения в виде ответа. Пренебрежение историко-религиозным контекстом выражается и в игнорировании раннехристианских авторов в вопросах прочтения библейского текста и понимания тех или иных слов. Древним носителям греческого языка апостолов Свидетели предпочитают современных специалистов типа У. Е. Вайна.

Непонимание разножанровости книг Библии. Свидетели Иеговы, как и прочие фундаменталисты, воспринимают Библию как единую монолитную книгу. Хотя в их публикациях и озвучиваются факты, подтверждающие неоднородность Библии (сборник, состоящий из 66 книг, написанных в течении 1 500 лет десятками разных людей на трех ныне мертвых языках!), на практике все оказывается иначе. Это выражается в том, что Свидетели не обращают внимание на специфические особенности книг Библии и их жанр. А также в отрицании человеческого аспекта Божьего Слова. Хотя библейские авторы были вдохновлены Богом, они не писали Божественный диктант лишь как пассивные передатчики, но активно соучаствовали в процессе формулирования мыслей и способа их изложения: «Ибо мы соработники у Бога» (1 Кор. 3:9). Библеисты же выделяют пророческий, исторический, законоучительный, апокалиптический, пастырский, притчевый и поэтический жанры, каждый из которых имеет свои особенности, свой характерный язык. Искусственное уравнивание стиля книг приводит к тому, что библейским авторам, по сути, не дают высказаться. Кроме того, Свидетели Иеговы не выделяют внутри библейского канона книги, имеющие для христиан первостепенное значение[1]. Это выражается в том, что, скажем, книга Экклезиаста по значимости может цитироваться в одном ряду с Евангелием от Иоанна. Яркий пример непонимания жанра, приводящий к далеко идущим последствиям – это использование книги Притч в качестве богословского трактата. Стих «Стезя праведных - как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня» (Пр. 4:18) используется как библейское основание для постоянного пересмотра своих вероучений. Когда меняется понимание того или иного библейского вопроса или стиха всегда ссылаются на данный текст. Однако его контекст, равно как и жанр самой книги, просто не позволяют использовать этот стих таким образом. Это верно и в отношении Пр. 8:22-25, где в стиле древнееврейской хохмы образно рассказывается о мудрости, которая гораздо позже будет интерпретирована как олицетворение Логоса. Ясно, что в притчах некорректно искать богословски точные формулировки в отношении сотворенной или несотворенной природы Единородного Сына. Древний автор, писавший это, едва ли мог подразумевать что-то подобное. И лишь в типологическом толковании этого отрывка можно видеть прообраз Сына Божия.

Равенство обоих Заветов. Одна из особенностей экзегезы Свидетелей Иеговы - признание равного авторитета Ветхого и Нового Заветов. Это выражается в том, что тексты Ветхого Завета широко используются как основание для ряда вероучений. Например, во многом учение о святости крови опирается именно на цитаты из Пятикнижия. Название Организации восходит к книге пророка Исайи. Учение об отсутствии загробной жизни  смертности души опирается на цитаты из книги Экклезиаста и др. Тема освящения Имени Иеговы опять же восходит к ВЗ. Традиционная христианская экзегеза исходит из иной предпосылки: Ветхий Завет есть лишь «детоводитель» ко Христу (Гал. 3:24). Он отстоит от НЗ так же, как отбрасываемая тень от своего тела (Кол. 2:17). Как говорит Ап. Павел: «покрывало» неведения «доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому, что оно снимается Христом» (2 Кор. 3:14), а значит, нужно смотреть на Ветхий Завет сквозь Новый и потому он имеет для христиан первостепенное значение. Учение о крови, посмертном бытии, Имени Божьем и даже самоназвании деноминации, должно черпаться из Нового Завета. Если в ВЗ кровь сакральна по причине своей прообразовательной функции, то в НЗ этот прообраз исполняется в крови Христа и потому теряет свою духовную значимость. Если в ветхозаветных книгах нет никакой ясности в отношении обитателей шеола и их состояния, то в НЗ на их состояние проливается свет (Лук. 16:19-31, Евр. 12:23, 1 Пет. 4:6). Если народ Божий в древности был свидетелями ЙГВГ (Ис. 43:10), то в новозаветную эпоху Христос называет нас уже Своими свидетелями (Деян. 1:8). Если в ВЗ постоянно подчеркивалась святость Имени ЙГВГ, то в НЗ мы видим смещение акцента на имя Иисуса Христа (Деян. 4:12, Фил. 9:10,11, Рим. 10:9, Деян. 22:16).

Однозначность интерпретации. Экзегеза Свидетелей Иеговы не допускает нескольких равновозможных интерпретаций одного и того же отрывка. В публикациях Общества Сторожевой Башни невозможно найти допущения, что некий текст можно с равной степенью вероятности истолковать по-разному. Подобная догматичность приводит к повторяющейся неловкой ситуации, когда пересматривается то или иное понимание, сделанное в своем время на не самоочевидном тексте. Этого можно было бы избежать, если бы Организация предполагала возможность нескольких допустимых интерпретаций таких текстов. Кроме того, «верный раб» игнорирует тот факт, что в Писании есть малопонятные и не вполне ясные места (2 Пет. 3:16). Эти тексты объясняются верным рабом с завидной степенью уверенности, несмотря на то, что через какое-то время прежнее понимание будет изменено на новое. Все это не очень похоже на традиционную христианскую экзегезу. Святоотеческая палитра понимания Писания разнообразна и богата. Такие великие комментаторы как Ориген, свят. Иоанн Златоуст, св. Иероним Блаженный открыто писали о том, что многие отрывки невозможно интерпретировать однозначно верно и потому предлагали разные истолкования. А свят. Феофан Затворник написавший в XIX веке фундаментальный комментарий на послания Ап. Павла, к примеру, отмечал: «Место это темно и подало повод к разным толкованиям» или «Мысль сего места темновата. Не видно, что хотел внушить ею Апостол»[2]. Для сравнения: ни одно вероучение Церкви не основано на спорном или неоднозначном тексте Писания – чего не скажешь о Свидетелях Иеговы[3]. Причина такого ригоризма кроется в отношении к Библии как письму-инструкции Небесного Отца Своим детям, которое должно быть всем и во всем понятно. Однако в таком отношении к Библии совершенно не учитывается человеческий фактор Писаний, который выражается в конкретных человеческих языках, на которых написана Библия, в различных литературных формах и мастерстве ее авторов и редакторов, в ее культурных и концептуальных особенностях, свойственных любой человеческой деятельности. Комментируя Послание к Ефесянам Ап. Павла, святитель Иоанн Златоуст справедливо отмечал: «Довольно неясно он изложил свои мысли оттого, что хотел высказать все вдруг»[4]. Сложно не согласиться и с метким замечанием английского христианского автора Клайва С. Льюиса: «Наверное, не я один удивлялся, почему Бог, отпустивший ему [Ап. Павлу] столько даров, обделил его даром ясности и систематичности, который вроде бы нужен родоначальнику христианских богословов… Он сбивчив, нам часто кажется, что он не доводит мысль до конца (и даже что он допускает натяжки), он вдается в подробности, он жалуется, он воспаряет духом, и все это вместе являет нам то, что важнее идей, — саму христианскую жизнь. Мы видим, как Христос действует в человеке»^[5].

Неуниверсальность Библии. «Христианские Греческие Писания были обращены главным образом к «Израилю Божьему», помазанным братьям Христа и духовным сыновьям Бога. Это, конечно, не означало, что неизраильтяне не могли извлечь пользу из изучения Еврейских Писаний. Подобным образом и сегодня тем христианам, которые не помазаны святым духом, изучение Христианских Греческих Писаний и применение советов, которые в них даются, приносит огромные благословения» (w08 15/1 с. 22 абз. 11). Таким образом, Свидетели Иеговы утверждают, что Новый Завет настолько применим по отношению ко всему человечеству (за исключением 144 000 избранных помазанников), насколько Ветхий Завет применим к неизраильтянам. Или, например, такое высказывание: «Слова Иисуса, обращенные к [семи] собраниям, относятся главным образом к периоду после 1914 года. В данном контексте семью собраниями представляются все собрания христиан-помазанников, существующие во время дня Господа» (re гл. 6 с. 32 абз. 19). Подобные утверждения показывают, что Слово Божье не имеет универсального характера, который был бы применим абсолютно ко всем людям и во все времена после первого пришествия Христа. Получается, что если христиан не относится к избранной группе 144 000 тысяч помазанников или если он жил до 1914 года, то в его случае невозможно сказать, что «слово Божие живо и действенно» (Евр. 4:12). Другой пример – это толкование евангельской притчи об овцах и козлах (Матф. 25:31—34). Обратим внимание на изъяснение этой притчи Свидетелями Иеговы: «В своей притче об овцах и козлах, относящейся к пророчеству о «завершении системы вещей», Иисус подчеркнул, что других овец и малое стадо связывают тесные узы. В этой притче Христос ясно показал, что спасение других овец непосредственно зависит от их отношения к помазанникам, которых он назвал «своими братьями»». Выражение «что вы сделали» указывает на поддержку, с любовью оказанную рожденным духом братьям Христа.… В это время конца другие овцы особенно активно поддерживают братьев Христа в исполнении данного Богом задания «проповедовать эту благую весть о царстве по всей обитаемой земле для свидетельства всем народам» (w02 1/2 с. 21, абз. 13,14). Итак, притча относится ко времени конца, которое началось в 1914 году. Исполнение этой притчи связано с помазанниками свидетелей Иеговы, которым нужно оказывать «помощь» в качестве проповеди по домам для своего спасения. Очевидно, что до 1914 года и до появления помазанников на исторической сцене XX века, искренние христиане попросту не могли отнести эту притчу к себе. Верующие не могли дать самим себе нравственную самооценку, исходя из критериев этой притчи, по которым будут судимы все люди. Выходит, что сотни тысяч христиан в сотнях поколений должны были ждать, пока появятся свидетели Иеговы со своими помазанниками, чтобы исполнить заповедь Христа. Абсурдность такой экзегезы не требует дополнительных доказательств.