Остаться в живых может стать для вас нелегкой задачей после некоторых тренингов карьерного роста

Рассказ пойдет о периоде в моей жизни, страшнее которого я ничего не переживала. Ни смерть отца, ни любые другие житейские невзгоды не оборачивались для меня таким кошмаром, каким стал тренинг с невинным названием «Повышение личной эффективности».

Одна приятельница настойчиво рекомендовала мне пройти некие курсы, которые она сама прошла и после которых все участники будто бы выходят вдохновленными и переполненными новыми идеями о том, как улучшить свою жизнь во всех ее сферах — от здоровья и взаимоотношений с близкими до материального положения.

Моя личная жизнь на тот момент оставляла желать много лучшего; учиться новому я в принципе люблю, и после очередного разговора, где мне были названы даты ближайших занятий, я решила согласиться. На тот момент я не могла знать ни о том, что эти курсы являлись тренингом, основанным на брутальных методиках «Лайфспринг», ни о том, что пекущаяся о моем благополучии приятельница на самом деле выполняет так называемый «план вовлечения» — задание, получаемое каждым участником тренинга по вербовке новичков.

Первую ступень тренинга, вводную и наиболее щадящую, где большей частью ведутся разговоры «за жизнь» и анализируются конкретные ситуации каждого участника, я преодолела без видимых последствий для себя. Получила, правда, от тренера ярлык «живого трупа» и «жертвы», жить с которыми не хотелось, и я решила пойти на так называемый «Основной курс» — следующую ступень.

В «Основном курсе» просто разговоров было уже значительно меньше, зато нужно было выполнять множество упражнений и участвовать в ролевых играх. Надо сказать, что перед началом новой ступени участникам зачитываются правила, с которыми каждый должен выразить согласие. Одно из основных правил — не выносить содержание тренинга за пределы стен, где он проводится. Требование поначалу выглядит вполне оправданным — ведь каждый участник раскрывает перед командой много своих весьма интимных сторон, и эта информация, безусловно, не предназначена для посторонних ушей. Но нельзя рассказывать и об упражнениях, и о содержании ролевых игр. Будто бы предварительная информация о них может снизить их эффективность для будущих участников.

Человек порядочный, связав себя подобным обещанием, держит слово. На это и расчет. Очень долго его держала и я — до тех пор, пока не пришла к убеждению, что мотивы организаторов тренинга не так уж возвышены: они, требуя молчания, прежде всего, стремятся обезопасить себя. Огласка им совсем ни к чему, потому что, как я теперь знаю, под видом сеятелей «разумного, доброго и вечного», они элементарно набивают свой карман, не заботясь о том, что их игрища могут сделать из некоторых психических калек. И поэтому я сознательно собираюсь далее нарушить этот обет молчания — чтобы помочь кому-то уберечься.

Ради справедливости сразу оговорюсь, что, возможно, для кого-то эти методики хороши. Например, для писательницы Наташи Маркович, с пиететом вспоминающей подобный тренинг в книге «Anti-casual», а следующая ее книга и вовсе ему целиком посвящена. Ну, а для кого-то еще, как я теперь знаю, эти методы могут быть фатальны. Но никакой дифференциации при приеме на тренинг не проводится. Принимаются все, кто платит.

Раз уж речь зашла о правилах в подобных тренингах, интересно отметить еще одно.

Каждому участнику тренинга подбирается из его группы так называемый «бадди» (от англ. buddy — приятель). Опять же — делается это из якобы побуждений сплошь «белых и пушистых»: чтобы на период прохождения тренинга — да и после него — твой бадди тебя поддерживал, заботился о тебе, если вдруг что-то пойдет не так, настроение пойдет на спад и т.п. Некоторые задания выполняются в паре со своими бадди. Все вроде бы очень мило. Однако ставится условие: если ты уходишь из тренинга, автоматически отчисляется и твой бадди. Вспомним, что эти тренинги далеко не бесплатны. Для некоторых сумма не так уж значительна, ну а кто-то несет последнее в надежде сделать потом прорыв и наверстать. Кого-то такая постановка вопроса может заставить остаться в тренинге просто ради бадди, внесшего последние деньги. И, видимо, организаторы тоже это понимают — и пользуются этим. 

Однажды в тренинге с моим участием был такой случай: одна из женщин отказалась участвовать в некоей ролевой игре, потому что, по ее словам, это было несовместимо с ее моральными принципами. Тренер заявила, что будет отчислена вся команда. Денег команде, естественно, никто возвращать не собирался. На бедную женщину обрушился всеобщий гнев. Чего только она не выслушала: что ей плевать на других, что думает только о себе и т.п. Надо быть очень сильным, чтобы в подобной ситуации отстоять себя, свою душу, и свои принципы!

И такие ситуации для данного тренинга типичны. Тренер апеллирует к порядочности участника, к его чувству ответственности за бадди, за команду… и только воля самого участника от занятия к занятию становится все более надломленной. Вспоминаю, что на первом занятии я к тренеру испытывала что-то вроде снисходительности, смешанной с легкой брезгливостью, потому что меня, человека с неплохим образованием и эрудицией, собиралась обучать тренер, делающая пять ошибок при написании двух слов. Несколькими занятиями позже мне хотелось посвящать ей поэмы…

Несмотря на это, меня стала посещать мысль, что моя жизнь все меньше принадлежит мне и все больше принадлежит тренингу. Моя частная жизнь превращалась в нечто прозрачное для всех, управляемое, контролируемое — и опять объяснения были очень разумными. Мне был назначен капитан, которому я — как и все другие — каждое утро должна была отзваниваться и докладывать, что со мной произошло вчера, как настроение, какие планы… — т.е. как я внедряю заветы тренинга в жизнь. Это якобы должно было меня дисциплинировать и не давать лениться и впадать в уныние. На деле же каждый мой шаг был известен в тренинге. Интересно, что во время этих звонков я даже не должна была представляться по имени! Я должна была сказать: «Звонит команда «Дримтим», наш девиз такой-то!». Я уже не была собой — я была командой. Более того — ко мне уже обращались с просьбами пустить на ночлег тренируемых из близлежащих городов, которым трудно было добраться домой, когда занятия заканчивались очень поздно. Я, правда, отказалась превращать в гостиницу свою личную территорию, хотя в тренинге это было обычной практикой.

Постепенно день за днем у меня складывалось впечатление, что даже незначительные мелочи из моей жизни становятся всеобщим достоянием. Предположим, я вчера была в ресторане. И вдруг человек из тренинга, с которым я это даже не обсуждала, спрашивает: ну, как сходила? Или возникла проблема — с кем оставить собаку. И вдруг неожиданный вопрос от тех, кто, как мне казалось, вообще не мог об этом знать: ну, что с собакой решила? Это можно было бы считать пустяками, недостойными внимания, если бы таких примеров не становилось с каждым днем все больше.

Сразу трудно понять, что эта тренинговая тусовка из нескольких поколений тренируемых имеет все признаки секты, так как поначалу эти люди кажутся неким солнечным братством: улыбки, поцелуи, объятия, совместные праздники, музыка, танцы, внимание к каждому, поздравления с днем рождения в стихах и песнях…

Постоянно исполняется ритуал, который на первый взгляд кому-то покажется трогательным — когда все пришедшие на очередную встречу участники, прошлые и настоящие, становятся в круг, возлагают друг другу руки на плечи и вместе, раскачиваясь, исполняют некую ритуальную песню. Однако со временем начинаешь понимать, что внимания к тебе слишком много, что оно уже начинает назойливо захватывать твое личное заповедное пространство; в постоянных круговых ритуальных объятиях начинает напрягать запах не совсем свежего белья соседей по объятиям, да и вообще количество ритуалов и девизов начинает утомлять. И самое главное — ты нужен там не потому что твои качества просто нравятся. Нравятся именно те твои качества, которые могут привлечь в тренинг новых участников с новыми деньгами.

Ну, а теперь о «святая святых» тренинга, о том, о чем тренеры требуют молчать и что может привести некоторых тренируемых на очень опасную грань. Невозможно пересказать все, к тому же строго запрещается делать какие-либо записи. Расскажу только о наиболее ярких, врезавшихся в память упражнениях и об их последствиях для меня лично.

Было такое, например, упражнение. Каждому участнику по очереди зачитывалось какое-нибудь высказывание, и он спонтанно должен был дать комментарий. После этого коллеги по команде должны были дать ему обратную связь, начинающуюся словами «ты для меня проявляешься как…». Смысл этого упражнения будто бы в том, чтобы дать человеку понять, что сам он может про себя думать одно, а окружающим видится другое. Пример обратной связи подавала тренер и специально подготовленные ею люди — так называемые капитаны. Помню, как тетка-капитан в футболке явно с дешевого китайского рынка с жирным не до конца отстиранным пятном вещала мне: «Ты для меня проявляешься как несексуальная, неженственная, безвольная жертва». Тренер же обласкала меня следующим образом (привожу дословно!): «Ты для меня проявляешься как холодная бездушная сучища». После такого «запева» все члены команды почему-то видели друг друга исключительно неженственными и немужественными, недобрыми и неискренними, о чем и спешили заявить. Может быть, кого-то подобное упражнение научит держать удар. Ну, а чья-то психика может и не выдержать.

Еще одно упражнение должно было научить ценить жизнь и все, что в ней имеешь. При выключенном свете и специально подобранной музыке предлагалось представить себя лежащим в гробу, а своих близких — прощающимися с ушедшим. В записи шел стук забиваемых гвоздей и падающих на крышку гроба комьев земли. Без комментариев.

Множество упражнений было посвящено так называемому освобождению. Под соответствующее музыкально-звуковое оформление требовалось вспомнить всю боль, накопленную за жизнь. Нужно было вспоминать по инструкциям тренера, идущим через громкоговоритель, обиды, нанесенные мамой, несправедливость папы — и далее везде. И отпускать все это. Мне трудно судить, насколько боль у каждого в результате такой практики оказывается отпущенной. Но в одном я уверена — далеко не у всех детство и последующая жизнь были легкими и безоблачными. И кто может гарантировать, что человека деликатного и ранимого такое глубокое погружение сразу во всю его жизненную боль не покалечит? Ведь, условно говоря, одни и те же техники применяются и к навязчивым бесцеремонным распространителям какой-нибудь косметики, которым «плюй в глаза — все божья роса», и к тонкокожим ранимым романтикам. Организаторов тренинга ваша индивидуальность волнует меньше всего.

Еще одно упражнение состояло в том, чтобы залезть на стул, уже стоящий на столе — то есть, почти под потолок — и оттуда спиной вперед падать на руки команде. Будто бы, если ты доверяешь судьбу команде, с тобой ничего не случится. Одна женщина, та самая, у которой моральные принципы и которая отказывалась участвовать в ролевой игре, упала головой об пол. Тренер провозгласила: вот оно, недоверие команде! Причем та женщина падала первой и в некотором смысле создала атмосферу страха и повышенного риска. Ожидая своей очереди на прыжок, я шептала: «Я боюсь… я боюсь…». Кто-то услышал и сообщил тренеру. «Бояться не должен никто, — провозгласила тренер. — Это нарушает единство команды. Выйди из зала, не деморализуй команду». Я вышла из зала. Уязвленная гордость и желание победить себя заставили вернуться и прыгнуть дважды. Адреналин зашкаливал… я победитель! Все обнимают меня, поздравляют, целуют… Я среди близких, это мои единомышленники, это мои товарищи по оружию, мы вместе выходим из боя… Эйфория!

Еще один эйфорический взлет я пережила после весьма экстремальной ролевой игры. Все участники должны были выйти на улицы в определенном образе. Одной пожилой супружеской паре, например, было предложено надеть памперсы, жене завязать бантики и в таком виде на улице агитировать за помощь детям-сиротам. Лично я должна была загримироваться под вокзальную проститутку, одеться соответствующим образом и на улице пристать как минимум к трем мужчинам, чтобы сообщить им, что жизнь — это кайф. Я очень гордилась тем, что смогла это сделать, гордилась своим гримом и нарядом и тем, что меня, несомненно, и вправду принимали за навязчивую пьянчужку.

Вот так я и жила изо дня в день, и раскачивалась моя психика с огромной амплитудой — от погружения в море боли до адреналиновых эйфорических вершин.

Одновременно со мной начали происходить странные вещи. Казалось бы — и это то, чем заманивают в данные тренинги! — с каждым днем, переходя со ступени на ступень, я должна становиться все успешней и все счастливей. На самом же деле поначалу у меня развилась страшная слезливость, которую никакими силами я сдержать не могла. Ни о чем сколько-нибудь значимом я не могла говорить без слез. Оставаясь одна дома, я просто включала воду в ванной и подолгу выла в голос от непонятного горя. Стал пропадать аппетит. Через какое-то время я уже не могла ничего делать, а только сидеть, уставясь в одну точку, и курить. Позднее меня стали охватывать приступы паники и ужаса, абсолютно немотивированные и никак не оправданные ситуацией, в которой я находилась. Эти приступы стали повторяться ежедневно и начинались они с того, что в область солнечного сплетения как будто бы заливали кипяток или вонзали иголки. После этого хотелось куда-то бежать, непонятно от чего спасаться, орать от непонятного страха. Самое ужасное, что такой приступ мог накатить где угодно. Хорошо, если дома, — тогда я могла закрыться в ванной и повыть вволю. Но это случалось непредсказуемо — например, в поезде метро. И я с ужасом думала, как бы скорее добежать до какого-нибудь уединенного места, потому что орать и выть в метро было бы, мягко говоря, не совсем уместно… С каждым днем все сильнее становилась мысль, что жить я не хочу, потому что этот ужас не в силах больше выдерживать. Более всего мое состояние напоминало то, как описывают наркоманские ломки. Наверное, это и вправду было сродни наркотической зависимости — организм, привыкший в тренинге к накачкам адреналином, требовал еще, а этого «еще» не поступало… В Интернете я встретила термин — «постадреналиновая депрессия». Думаю, что именно это со мной и было.

К сожалению, с тренингом все происходящее со мной я не связывала. Я по-прежнему не знала, что участвую в недоброй славы «Лайфспринге». Мне там внушили, что я просто слабохарактерная жертва, распустила себя, плохо работаю над собой и сама во всем виновата. И я поверила. Поэтому я переживала этот кошмар одна. Я боялась кому-нибудь позвонить и пожаловаться, опасаясь услышать «с жиру бесится» — как же, вроде все хорошо, все есть, а человек ежедневно рыдает и не хочет жить.

К слову сказать, я, провозглашенная «безвольной жертвой», в этом тренинге, была если не самым, то одним их самых успешных участников. В моем активе был престижный диплом, успешная и высокооплачиваемая профессия, квартиры, купленные себе и родственникам и т.п. Вероятно, самооценку жертвы выгодно было мне внушать, чтобы я снова и снова возвращалась в тренинг в поисках выхода. Ведь чем больше участников и чем больше ступеней они проходят, тем выше доходы организаторов. Именно поэтому краеугольным камнем в тренинге провозглашается «искусство вовлечения». Это якобы самое важное умение — или ты вовлекаешь, или тебя куда-то вовлекают… Без этого искусства ну никак невозможно — ни продавцу продать товар, ни женщине привлечь мужчину…

Для усвоения этих установок предлагался, однако, единственный способ — вовлечение в тренинг новых участников. Буквально были задания, состоящие в том, что команду отпускали на полдня на поиски и требовали вернуться с новыми завербованными… Объяснялось, что и мир можно спасти, и войну в Чечне остановить, если как можно больше людей пройдет тренинг. (Как это ни грустно, некоторые воспринимают это всерьез. Наташа Маркович, например, похоже, считает, что именно этим она и занималась — скромно так спасала мир).

У кого не получалось привести новых членов, тот подлежал словесной порке. Либо он провозглашался не до конца искренним и преданным делу команды, либо женщине объяснялось, что такая, как она, не сможет заинтересовать мужчину… С ужасом вспоминаю эти упражнения в вовлечении: человек тебе объясняет, что нет денег, нет времени, в конце концов не интересно… а ты продолжаешь тащить его в этот тренинг, чувствуя таким же омерзительно навязчивым, как какой-нибудь сетевой маркетолог с каким-нибудь «Амвеем» или «Ньювейсом», когда ты их в дверь, а они в окно…

Косвенным образом, однако, это самое «вовлечение» помогло мне вырваться из тренинга. Я совершенно случайно узнала, что в целях вовлечь в свои интересы тренинговая публика беззастенчиво использует сайты знакомств. То же самое, кстати, делают и занимающиеся сетевым маркетингом — и таких в тренинге было множество, и они в нем процветают. Эти люди размещают себя на сайтах, либо пишут другим — якобы ищут интересного общения. На самом же деле в какой-то момент начинают предлагать либо свою сетевую продукцию, либо вербовать в тренинг. Проще говоря, хотят нажиться на чьей-то обделенности вниманием, используют одиноких людей в своих целях, но для имитации общения интересуются, как дела, поздравляют с днем рождения и т.п. У меня это вызвало омерзение и дало силы заявить об уходе. Вместе со мной хотели уйти еще три человека. Всех троих вернули ласковыми уговорами. Меня вернуть, к моему удивлению, даже не пытались. Я долго думала — почему. Думаю, потому что организаторы не могли не видеть, в каком плачевном психическом состоянии я находилась. Случись что — я могла бы стать для них антирекламой и вообще спровоцировать неприятности. Предпочли отпустить без боя. Есть и другая догадка: думаю, что, несмотря на свое тяжелое состояние, я сохранила слишком много способности к критическому осмыслению ситуации. Меня надломили, но не сломали — и решили, что дальше возиться бесперспективно.

Но и после ухода из тренинга мое состояние продолжало ухудшаться. И не знаю, сколько бы я еще смогла выдержать эти страшные наркоманские ломки наедине с собой, без какой либо помощи, если бы не всплеск интуиции… Однажды, уже в полубезумии, я каталась по ковру в панике и отчаянии. И мне, боящейся даже близких напрячь своими переживаниями, вдруг пришло в голову позвонить одному другу в другой город. Рыдая, я сообщила ему, что больше не хочу жить. Он попросил меня потерпеть несколько дней, так как собирался приехать.

Потом он мне скажет, что был потрясен моим видом. По его словам, я еле могла идти.

Он предложил мне рассказать, что же со мной происходит. Я вяло ответила, что на работе не все хорошо, да и с личной жизнью просто плохо. Он не поверил, что этим можно объяснить мое состояние. Дело в том, что этот друг знаком со мной более 20 лет и видел меня в разных ситуациях. И он мне твердо сказал, что причина должна быть в другом, — видно, я не все ему говорю. Он стал настаивать, чтобы я подробно рассказала ему о своей жизни в последнее время. Когда прозвучало слово «тренинг», он воскликнул: «Да как тебя угораздило? Ты что, не знаешь, сколько людей потом после этих тренингов вынуждены спасать своих близких?!! Идиотка!»

А я и вправду не знала. Я просто честно хотела повысить свою эффективность — всегда к этому стремилась... Никогда не забуду эффект, который на меня произвели его слова. Во мне как будто бы вдруг лопнула какая-то пружина, по телу пошла истома, а веки стали тяжелыми. Мне страшно захотелось спать.

Я, конечно, не психиатр, но интуитивно чувствую, что невольно он сумел снять некое зомбирование, которое, очевидно, применялось тренером. Я искала причины своего ужасающего состояния в себе — как меня натренировали, — а он указал на внешний источник, и это прозрение принесло мгновенное облегчение. После этого разговора иголки и кипяток больше не возвращались в мое солнечное сплетение, состояния паники прошли, и я медленно стала возвращаться к нормальной жизни.

Теперь я уже знакома со многими материалами о людях, для которых участие в подобных тренингах стало роковым. Увы — слишком поздно для меня самой; я уже жестоко поплатилась. Но еще не поздно предостеречь работающих над собой и желающих повысить свою эффективность. Помните — такой способ может быть не для вас. И не каждому можно быстро помочь — я лично столкнулась с тем, что два психолога, к которым я обратилась, даже не были знакомы с методиками «Лайфспринг». Пусть у вас не будет иллюзий о том, что вам такие методы помогут в работе, а ваша индивидуальность станет ярче. Индивидуальность вашу постараются подчинить интересам тренинга. Ну, а что касается работы — в Интернете можно найти высказывание работников кадровых агентств о том, что участников таких тренингов держат в черных папках. Зачастую их требования и амбиции неадекватны (человек, знающий, как спасать мир, и зарплату хочет соответствующую!), а за свободу и раскрепощенность принимается потеря нравственных ориентиров. Одна из участниц моего тренинга после ролевых игр с гордостью сообщила об избавлении от комплексов и обретении внутренней свободы. В подтверждение она, не слишком молодая и, в общем, добропорядочная мать своих детей, рассказала о том, как одна отправилась в ночной клуб на вечеринку. Там она немедленно познакомилась мужчиной и в этот же вечер предложила ему секс в ближайшем подъезде. Вам это кажется обретением свободы? Мне это кажется потерей этических норм.

И это, увы, не единственная возможная потеря после подобных тренингов. Будьте осторожны!