Письмо-исповедь бывшей Свидетельницы Иеговы

Несколько месяцев назад я получил письмо от Л. Шумиловой - девушки, которая с детства испытала на себе последствия пребывания в религиозной организации Свидетелей Иеговы. Ее история не может оставить никого равнодушным.

Я познакомилась со Свидетелями Иеговы в 1998 году, когда мне было 8 лет. Подруга моей мамы из Киева начала передавать ей журналы «Сторожевая Башня» и «Пробудитесь», и вскоре мы втроем – мама, я и младшая сестра, – уже ходили на собрания Свидетелей Иеговы. Отец не заинтересовался, но и не препятствовал.

Помню, когда я была во втором классе, мама сказала, чтоб я подошла к учительнице и предупредила, что в этом году я не буду участвовать в новогоднем утреннике. Мама не объяснила мне причины этого, сказав только, что так правильно, что Иегова не одобряет этот праздник, и теперь мы его отмечать не будем. На следующий день я подошла к учительнице и повторила все слово в слова, как учила меня мама. Не помню реакцию учительницы, зато очень хорошо помню свою – я расплакалась перед всем классом, настолько было обидно от того, что меня лишили праздника. Именно тогда у меня появился комплекс белой вороны, который с каждым годом рос, как снежный ком.

Уже тогда руководитель нашего книгоизучения задался целью заменить детям свидетелей мирские праздники, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными.  Помню, на таких мероприятиях мы разыгрывали сценки из Библии, играли в библейские игры, а потом нас ждал стол со сладостями. Хотя тогда я была ребенком, эти праздники казались мне скучными, какими-то искусственными, ненастоящими.

Духовный путь мамы был долгим. Помню, она часто говорила о каких-то сомнениях. В конце концов, она или рассеяла эти сомнения, или смирилась, крестившись в 2002 году.

Отец тогда потерял свою маму, которую безумно любил, и начал сильно пить. Почти каждый день он приходил домой пьяным. Нам с сестрой было очень стыдно за него и жалко маму, мы часто гуляли допоздна вокруг дома, пока он не заснет. Тогда я думала – вот было бы хорошо, если бы папа принял истину и стал Свидетелем. Как же я тогда ошибалась!

В то время мама подсадила его на иглу «истины», обещая, что если он будет изучать Библию и станет Свидетелем Иеговы, то в новом мире встретится со своей горячо любимой мамой. Он сопротивлялся долго, но со временем сдался. В 2005 году он принял крещение, а через несколько лет стал служебным помощником.

Долгое время я была некрещеным возвещателем. Я, как и положено, регулярно изучала Библию, посещала все встречи собрания, давала комментарии на изучении «Сторожевой Башни» и придерживалась всего, чему учат Свидетели Иеговы.

Как и всем подросткам, мне хотелось иметь друзей, заниматься творчеством, быть своей среди сверстников. Но все это пресекалось на корню, так как все мирские были объявлены потенциальными врагами и общение с ними противоречило Библии. Как оказалось потом, дело было не в Библии, а в идеологии Свидетелей Иеговы.

В школе я чувствовала себя изгоем, поскольку не только не участвовала в школьной жизни (праздники, дискотеки), но даже не ездила со всеми на экскурсии в другие города, потому что родители переживали «как бы чего безнравственного не произошло по дороге».

Даже те возвещатели, с кем я дружила, постепенно переходили в разряд недуховных «плохих сообществ».

Мой с детства своенравный неусидчивый характер периодически давал о себе знать. Случалось, что я сбегала на школьные дискотеки, где абсолютно ничего предосудительного не происходило, но, по мнению родителей, там царил разврат и дух мира. Любые попытки завязать дружбу с лицом противоположного пола или поход на школьное мероприятие заканчивались побоями или другим наказанием, без суда и следствия.

Тогда я начала задумываться над тем, что, наверное, я недостаточно духовная, раз меня тянет в мир. Попросила одну сестру, общего пионера, проводить со мной изучение по «Познанию», еще больше углубилась в исследование Библии.

Такое изучение никогда не приносило мне радости, хотя я верила в Бога и постоянно молилась. Где-то в глубине души я понимала, что обращаюсь не к Библии, а к учению несовершенных людей, склонных ошибаться. Меня смущала форма проведения изучения по напечатанным вопросам, и когда у меня возникал другой вопрос по материалу из абзаца, как правило, он оставался без ответа.

Несмотря на множество сомнений, поддавшись на уговоры духовных братьев и сестер, 1 июля 2006 года на областном конгрессе в Киеве я приняла крещение. И тогда началась совершенно другая жизнь.

Первый год я пребывала в эйфории. Любящее братство, служение, единство в вере. Но постепенно, встречаясь с различными ситуациями в собрании, я начала задумываться – а действительно ли этой организацией руководит Бог? На правильном ли я пути?

Я не буду писать о том, что стало камнем преткновения для многих бывших Свидетелей Иеговы. Это и погоня за часами проповеди, и формальность в служении, лицемерие и двойные стандарты. Опишу лишь несколько случаев, которые меня больше всего поразили.

Один из них на тему «У нас никто никого никуда не затягивает. Все добровольно». Однажды моя мама стала свидетелем того, как одна сестра, общий пионер, которая сама воспитывает троих детей, избивала их резиновым шлангом от стиральной машины за то, что они не хотят ходить на собрание. Тогда я подумала: о какой любви к Богу может идти речь, если дети будут ходить на собрание только из-за страха перед наказанием? Неужели не важен мотив? Разве Богу угодно такое неискреннее, формальное поклонение? И, кстати, многие родители против воли тянут детей на собрание и силой заставляют делать «духовные шаги». Я не исключение.

Еще один момент – это доносительство на своих ближних, которое возводится в ранг добродетели. Однажды сестра увидела свою соверующую с сигаретой во рту, и, естественно, сразу побежала докладывать старейшине о содеянном грехе. При разбирательстве этой ситуации выяснилось, что «сигарета» оказалась палочкой от чупа-чупса. Нелепая, глупая ситуация, но таких в нашем собрании было очень много! Потому что Свидетели Иеговы обязаны доносить все, даже мнимые проступки своих братьев по вере, старейшинам. А потом это выносится на обозрение всему любящему братству, которое у «грешника» за спиной будет перемывать ему кости. Меня тошнило от таких поступков. Я считала, что это не по-христиански.

Последние годы в Организации у меня была всего одна подруга, Лиза. Мы вместе работали на фирме моего отца. Лиза в собрании была на хорошем счету, она считалась ревностной, духовной христианкой. Сейчас, вспоминая ее, я понимаю, что она – сплошной комок страхов и комплексов всех Свидетелей Иеговы. Лиза боялась абсолютно всего: боялась оставаться с мужчинами в одном помещении, панически боялась, а работая в мужском коллективе этого не избежать; боялась нескромной прически или «вызывающего» макияжа; боялась читать газеты или журналы, потому что там можно увидеть гороскоп; боялась интеренета, потому что там порнография и т.д. Иногда казалось, что она боится жить. Причем мнение старейшин для нее было истиной в последней инстанции, порой даже авторитетнее Библии.

Глядя на нее, я размышляла: «Зачем Бог дал такую сложную систему правил и запретов, которые только угнетают? Ведь это же предписания не Бога, а Организации».

Лиза находилась в состоянии постоянного стресса и страдала от депрессии. В нашем собрании было много людей с разными психическими расстройствами, с депрессией и даже шизофренией.

В конце концов, тотальный контроль над личной жизнью, отсутствие понимания со стороны соверующих, угнетенное состояние и постоянные беспочвенные замечания в мой адрес сделали свое дело – я решила уйти из Организации.

Я знала, что мой уход не будет безболезненным. Но тогда я не видела путей отступления. Я все так же оставалась духовной сестрой для других, периодически служила подсобным пионером, ездила на строительство Залов Царства, проповедовала в отдаленных территориях. Но я была уже не та.

Я осознавала, чем грозит уход из Свидетелей Иеговы, поэтому хотела просто сбежать в другой город. Но этого не случилось. Побег не решил бы проблемы, тем более, что от себя не убежишь.

После общения с одним молодым человеком, сыном старейшины, который был когда-то возвещателем, но по собственному желанию покинул Организацию, я твердо решила расставить все точки над «и».

Узнав о наших встречах, исключительно дружеских, родители пресекли такое общение строжайшими мерами. К тому же, об этом узнало полсобрания и на следующей встрече некоторые сестры подходили, чтобы порицать меня, а старейшина вызвал к себе «на ковер».

Тогда я и объявила, в первую очередь родным, что не хочу быть членом Организации Свидетелей Иеговы. Это было в июне 2009 года. Надоело притворяться, соглашаться со всем и жить вопреки своей совести. Я тактично объяснила свою позицию.

Реакция родных была вполне предсказуемой: мама плакала и умоляла одуматься, отец грозил, как он это называл, «физической расправой».

На следующий день меня силой тащили на областной конгресс, хотя я четко дала понять, что не хочу иметь со Свидетелями Иеговы ничего общего. Меня одевали и за руку вытягивали из квартиры, силой сажали в такси. Вся программа конгресса прошло мимо ушей, я сидела и смотрела в одну точку, думая, как жить дальше.

Понимая, что просто так мне не уйти из Организации без ущерба для семейных отношений, отчаявшись и потеряв надежду, я решилась на последний шаг. Я решила покончить с собой.

На следующий день я не поехала на конгресс. Дома я сделала то, о чем потом сто раз пожалела, но времени уже не вернуть. Я вколола себе пачку димедрола, 20 кубиков, по-моему. Когда я почувствовала, что теряю контроль над своим телом – начало тошнить, в глазах все плыло, смазалось, конечности стали, как ватные, я очень испугалась и позвонила отцу, но он, видимо, принял это за неудачную шутку.

Уже через несколько минут приехала скорая помощь. Я ели доползла, чтоб открыть им дверь. По моей просьбе приехала тетя с мужем и все вместе мы поехали в реанимацию. Больше 12 часов я провела под капельницами. Вечером приехал отец и забрал меня под свою ответственность.

На следующий день меня вызвали в милицию. Оказывается, убить себя - это тоже преступление. Родители отказались идти со мной, аргументируя это тем, что я и так позорю организацию (не Бога, а именно Организацию), и если меня отправят в дурдом – я это заслужила, раз не хочу быть с Иеговой.

Только одному Богу известно, какими словами называл меня участковый милиционер, «выбивая показания». Грозился поставить на учет к наркологу и психиатру. Рассказывать истинную причину моего неудачного суицида мне строго-настрого запретили. После нескольких часов допроса и оформления протокола меня отпустили домой.

Вечером после собрания состоялся мой первый правовой комитет. Уже не помню, двое старейшин было или трое. После недавних событий, особенно после общения с нашей доблестной милицией, голова была, как в тумане. Я вообще очень смутно помню тот разговор. Помню только, что старейшина спросил, с какими учениями я не согласна. Я ответила, что со всем согласна (чтобы не затягивать процесс), просто разочаровалась в Организации и это не мой путь. Он ответил, что это недостаточно веская причина, чтобы покинуть Организацию. Потом зачитывали какие-то стихи из Библии. Говорили, что в этом мире я не найду счастья и все равно рано или поздно вернусь. На тот момент я действительно смутно представляла, что происходит за стенами собрания и очень боялась мира, думая, что там бродят одни хищные волки. Но быть в Организации и делать вид, что ничего не произошло, было не в моих силах. Старейшины дали мне отсрочку, надеясь, что я опомнюсь и признаю ошибочность своих мыслей.

С того дня я перестала ходить на собрание. Родители начали меня игнорировать (хотя я еще официально не была лишена общения). Они перестали есть со мной за одним столом, не разрешали вместе с ними смотреть телевизор, отец отказался меня обеспечивать, в том числе платить за учебу в университете. Все это делалось для того, чтоб отрезвить меня, чтобы показать, как будет выглядеть моя жизнь, если я доведу свое решение до конца. Находиться дома было невыносимо. Отец часто поднимал на меня руку, видимо, вправлял мозги на место.

Все это еще сильнее отталкивало меня от Свидетелей Иеговы и еще больше обнажало их истинную сущность. Такое своеобразное проявление любви – вместо того, чтоб спокойно разобраться в моей позиции, выслушать, утешить, заверить в своей любви, делалось все возможное, применялись все методы физического и психологического воздействия, в том числе и шантаж, чтоб удержать меня в Организации. Отец тесно общался со старейшиной по поводу меня, и думаю, все это делалось с его благословения.

Я устроилась на физически тяжелую и низкооплачиваемую работу, так как пришлось полностью себя содержать, еще и на учебу откладывать со своей мизерной зарплаты. Тогда мне выдвинули новый ультиматум, который меня окончательно растоптал: или плати за свою комнату или убирайся. Отец потребовал с меня ежемесячную плату за пребывание в квартире в сумме 1000 гривен. В то время это составляло всю мою зарплату.

Я  собрала вещи и ушла жить к бабушке. Родители и с ней поссорились из-за того, что она меня приняла и встала на мою сторону. Свою бабушку я очень люблю и до конца жизни буду ей обязана за ту моральную поддержку и любовь, которую она проявила в то нелегкое для меня время.

Началась другая жизнь. Я заново училась жить в мире среди людей, которых привыкла считать врагами Бога. Поначалу я с опаской относилась ко всем и искала подвох, не верилось мне, что в мире бывают честные, порядочные, добрые люди. Так я была научена – счастье и радость есть только в организации Иеговы. К счастью, я познакомилась со многими интересными людьми, мой кругозор потихоньку начал расширяться.

Спокойной жизнь была до осени 2009 года. В октябре меня навестили двое старейшин. Спросили, не передумала ли я. На тот момент я уже жила у бабушки и встречалась со своим будущим мужем. Я ответила, что мне нравится моя жизнь и та духовная свобода, которую я обрела – я вполне счастлива. На что старейшины возразили, что этого не может быть, нет счастья без Организации, по крайней мере, мое счастье – временное и зыбкое. Я все-таки попыталась сделать шаг навстречу семье и сказала, что могу остаться «вольным слушателем», то есть приходить на собрания, формально оставаясь Свидетелем Иеговы, но не участвуя в их деятельности. Ответ был такой – так не бывает, нужно или быть Свидетелем или не быть. Я выбрала «не быть».

Старейшины попросили написать отречение от веры. Я тянула с этим, так как пыталась наладить контакт с близкими. Через несколько недель позвонил старейшина и приказным тоном попросил оформить мой отказ в письменном виде как можно скорее. Я написала письмо. Уже не помню, как передала его – или через родителей, или лично. Тот период – как в тумане. Тяжело вспоминать.

После объявления в собрании, что я больше не являюсь Свидетелем Иеговы, родители окончательно порвали со мной все связи, даже не здороваются при случайной встрече на улице. Те, кто еще вчера обнимали меня и называли сестрой, с каменным лицом проходят мимо. Я старалась не подавать виду, но в душе было больно от всего этого лицемерия. Следуя указаниям не Бога, а человека, многие готовы порвать дружеские, и самое страшное – родственные связи. И они искренне верят в свою правоту.

Спустя, наверное, год после лишения общения я решила вернуться – вопреки своим убеждениям, своей совести – ради родных. Ходила на собрание 9 месяцев. За это время ни один старейшина ни разу ко мне не подошел. Когда я подошла и сказала «ну вот, я уже 9 месяцев не пропускаю ни одной встречи, когда же будут какие-то изменения?», мне ответили «один брат 10 лет ходил, чтоб его восстановили». Но 10 лет терпеть такое равнодушие и холод со стороны окружающих я не собиралась. И я ушла. Раз и навсегда.

Прошло почти 4 года с тех пор, как я отреклась. Вне Организации я научилась жить и быть полноценным членом общества. Для меня открылся потрясающий мир книг. Первые месяцы я читала взахлеб, и сейчас читаю много художественной и психологической литературы. У меня появились настоящие друзья, пусть их немного, но я знаю, что эти люди не оставят меня в трудную минуту, даже если я ошибусь в чем то или согрешу (все мы несовершенны). Я с отличием окончила университет, уже 3 года в счастливом браке, у меня подрастает 4-месячная доченька.  Вопреки всем предупреждениям и даже угрозам я на собственном опыте ощутила – жизнь после Свидетелей Иеговы имеет смысл!

Меня можно было бы назвать на 100 процентов счастливым человеком, если бы не разрыв с родственниками. Это единственное, что омрачает мою жизнь. Они не хотят видеть свою единственную внучку, запрещают моей, уже рожденной в «истине», 6-летней сестренке общаться со мной. Когда после родов я сгорала от высокой температуры и нуждалась в помощи, мама не пришла, хотя по телефону я умоляла ее и плакала.

Доктрины Свидетелей Иеговы дороже им, чем родная дочь и внучка. Может быть, они и хотят общаться с нами, но боятся, что их постигнет та же участь, что и меня – лишение общения за связь с «отступником». Боятся остаться без друзей.

Тем, кто хочет выйти из Организации Свидетелей Иеговы, но сомневается или боится, хочу сказать – не нужно бояться! Вас могут лишить общения с членами собрания, но не смогут лишить общения с Богом! И никто не сможет отнять у вас Бога! За стенами Организации находится огромный мир, где есть и доброта, и любовь!