Почему есть смысл в почитании икон

(Катерий) – Вы ссылаетесь на Предание в оправдание истинности, например, иконопочитания, но ведь у первых христиан икон не было, да и вообще, почитание икон возникает уже в те времена, когда христианство стало государственной религией (4в). Вы сказали, что православие верует так, как всегда веровали христиане, но это вызывает больше сомнения, поскольку в первые 3 века христиане не веровали так.(Анастасий) – Да, то, что Вы говорите, мне часто приходится слышать от протестантов. В данном случае, я бы советовал всем, кто слышит от протестантов подобную информацию, тщательно проверять ее: доверяй, но проверяй. И вот, проверив эту информацию, вдруг выясняешь, что не все так просто. Из Предания Церкви мы знаем, что Авгарь, князь Эдессы был поражен проказой. Узнав о чудесах Христа, он послал Ему письмо через своего слугу с просьбой об исцелении. Спаситель, взяв плат, отерся им, изобразив на нем лик Свой и послал его к Эдесскому князю. Авгарь обмазав с благословением образ Христа, практически исцелился от болезни, а завершил исцеление ап. Фаддей (из числа 70-ти), который крестил Авгаря с его домашними. О самом Авгаре как христианине говорит церковный писатель Юлий Африканский в 215 году. Впервые о самом образе упоминает Моисей Хоренский (армянский историк) в сер. 5в. Сам же образ видело множество христиан. В 944г. этот образ был перенесен в Константинополь, и следы его теряются только в 1204г. при захвате Константинополя крестоносцами.(К) – Почему я должен верить каким- то рассказам, тем более, что древнейшие источники об этой иконе отстоят от самих событий на 4 века. (А) – Ну, во-первых, потому что подлинность этих «рассказов» признала Церковь, просвещаемая Духом Святым; во-вторых, существовал сам образ, чему есть множество свидетельств и через этот образ происходили исцеления; в-третьих, если первое письменное упоминание из дошедших до нас отстоит на 400 лет от известных событий, то это еще не повод, чтобы объявить его неподлинным. Письменной фиксации, естественно, предшествуют устные рассказы. Гомер повествует о Троянской войне, хотя сам он жил много столетий спустя, но ведь эта война была. Наиболее древние списки произведений Платона на 1300 лет «моложе», чем он сам. Вы  сомневаетесь, что это сочинил Платон? Кроме того, это не единственное свидетельство об изображениях Христа. Евсевий Кесарийский (324г) утверждает, что он видел в Кесарии Филиповой бронзовую статую Спасителя, поставленную женщиной, исцеленной Им (см. Мф. 9, 20). Церковь принимает и сказание о том, что первую икону Богоматери написал евангелист Лука, хотя письменно это зафиксировано в нач. 6 века (мотивы принятия этих сказаний см. выше).Но это еще не все. Как известно, в катакомбах, где христиане скрывались от гонений, обнаружено множество изображений Христа, Богоматери, святых. Например, древнейшее изображение Благовещения (кон. 1 в. – нач. 2 в.) в усыпальнице Прискиллы в Риме, изображения Ноя в Ковчеге, Крещение Христа в виде Доброго Пастыря. В римских катакомбах открыто не менее 12 изображений поклонения Волхов (2 - 4 вв.). Из наиболее распространенных сюжетов живописи известны также: Воскресение Лазаря (53 изображения), исцеление расслабленного (20 изображений) (2 – 4 вв.) . Так что священных изображений у христиан до 4в. было весьма много, учитывая, что в период гонений большинство изображений были уничтожены. Да, эти изображения не похожи на современные, но и тот Его образ, который мы знаем, в Риме был известен уже с 3в. А в 17 в. Антонио Бозио нашел и скопировал в катакомбах св. Калликста изображение Христа, очень похожее на современные (он относил его к нач. 2в). Увы, сейчас это изображение разрушено . Наконец, Туринская плащаница, подлинность которой не оспаривают и протестантские ученые, и которая является древнейшим из ныне существующих изображений Христа (о ней есть много упоминаний в христианской литературе разных веков). Из свидетельств древнехристианских писателей об иконах, можно упомянуть Тертуллиана (кон. 2 в.), Климента Александрийского (нач. 3 в.) и Мефодия Патарского (кон. 3 в. – нач. 4 в.), Оригена (вторая четверть 3 в.), что также говорит о распространенности изображений еще до 4 в. Так что Ваши аргументы неубедительны.(К) – Хорошо, пусть так. Пусть у христиан первых 3-х веков были изображения. Но, во-первых, среди них было много символических (изображений Христа в виде рыбы, Доброго Пастыря) - вряд ли можно было молиться, глядя на них; во-вторых, само наличие изображений еще не доказывает, что у христиан до 4 в. было религиозное почитание этих самых изображений.(А) – Да, были символические изображения, но наряду с этим было множество и несимволических изображений, как было сказано выше. А вот Ваш второй аргумент весьма любопытен. И прежде, чем ответить на него, я хотел бы спросить: так Ваша конфессия допускает наличие изображений на религиозные темы?(К) – Хотя долгое время баптисты сторонились религиозных изображений, но сейчас постепенно побеждает иная точка зрения, близкая лютеранской: в принципе, изображения допустимы (в книгах, храмах), но любое почитание их запрещено, ибо это нарушение второй заповеди.(А) – Видите ли, дело в том, что некоторые представители Вашего исповедания и по сию пору трактуют вторую заповедь в смысле запрета вообще любых изображений. Я рад, что теперь и баптисты начинают осознавать абсурдность такой трактовки. А то ведь начинают доказывать, что если вы изображаете Христа, то вы – идолопоклонники. Таким образом, упраздняется та часть вашей аргументации, которая основывалась на полном запрете изображений, тем более, что уже в Ветхом Завете Сам Бог повелел делать изображения (Исх. гл. 25, 26, 30). Признаете ли Вы в этом случае, что запрет изображений касается ложных изображений языческих богов и богинь?(К) – Эту точку зрения можно признать справедливой, хотя в нашей конфессии есть и другая точка зрения, которая настаивает на отсутствии любых образов. Мне лично близка первая позиция.(А) – Хорошо, как бы Вы сформировали Ваши возражения против иконопочитание в православии?(К) – Это не так просто. Будучи знакомым с православной аргументацией в защиту почитания икон, я, разумеется, не буду утверждать, что православные поклоняются дереву (кланяясь перед иконами); православные говорят, что, молясь перед иконами, они молятся той личности, которая на ней изображена  (Христу,  Деве  Марии, святым) и поклоняются этой личности, а не дереву, а икона лишь помогает им молиться. Замечательно, пусть это так, и я даже готов признать, что та часть нашей критики, которая представляет православных «деревопоклонниками», пожалуй, излишне упрощена. Но, во-первых, зачем иконы, если можно молиться без них, как они могут «помогать» в молитве, и неужели Вы думаете, что икона, кусок дерева, может приближать нас к Богу?!; во-вторых, при молитве перед иконами всегда есть риск отождествить изображение и изображаемое, есть риск думать, что те личности, которые изображаются, выглядят так, как на изображении; в-третьих, я полагаю, что в результате использования икон, постепенно утрачивается различие между Самим Богом и Его изображением, внимание верующего направлено уже не на Бога, но на Его образ и образ закрывает от него Бога, Бог как бы заменяется Его образом.Ваши прихожане подтверждают последнее рассуждение, когда они не понимают, что молятся Богу, а не Его образу, который лишь указывает на него. Суммируя сказанное, я должен сказать, что элемент идолопоклонства в православии присутствует не в том, что вы изображаете Христа (это и мы делаем), а в том, что икона начинает заменять вам Его, вы больше нуждаетесь в иконе, чем во Христе, икона становиться для вас необходимым посредником в молитве Богу, и, в конце концов, вы больше почитаете иконы, чем живого Бога, - это и есть идолопоклонство.(А) – Что ж, Вы довольно полно изложили свою иконоборческую аргументацию. Отрадно также и то, что Вы знакомы со взглядом православия на иконопочитание (отчасти, правда) и отказываетесь от прямолинейной, твердолобой (простите) критики: дескать, они поклоняются дереву, камню и т.д., - что с ними полемизировать?! Но в начале несколько кратких замечаний. Можно ли молиться без икон? Конечно, да. Молиться нужно всегда и везде, непрестанно, независимо от того, есть у вас иконы или нет. Если бы православные всегда для молитвы нуждались в иконе, то тогда еще можно было говорить об иконах как «необходимых посредниках» в молитве, но поскольку это не так, и обращение к Богу возможно без икон, то Ваши слова о «посредничестве» теряют смысл. Что касается наших прихожан, то, возможно, не все из них понимают истинный смысл иконопочитания (хотя такие люди встречаются довольно редко). Так ведь это повод не для того, чтобы упразднять иконы и их почитание, но для того, чтобы объяснить его смысл, и это – дело Церкви.Странно звучат и Ваши слова о том, что православным икона «заменяет» Бога. «Заменить» Бога может только Сам Бог. Если бы икона «заменяла» Бога, тогда она была бы богом, но разве православные отожествляют икону с Богом?! Разве они поклоняются иконе как Богу?! Вы же сами сказали, что мы молимся не иконе, не образу, но первообразу, той личности, которая изображена, и уже поэтому икона не заменяет Бога и не может утратиться различие между образом и первообразом: православие всегда подчеркивает  непреодолимую разницу между изображением и изображаемым. Когда же Вы говорите о том, что мы больше почитаем иконы, чем Христа, то это просто смешно и может быть отнесено только на счет Вашего полемического задора. Как это творение можно чтить больше Творца?! Поначалу Вы сказали, что для нас якобы икона как Бог, а потом – что она больше Бога! Это обвинение я не могу не назвать чудовищным: разве мы полагаем, что икона распялась за нас на кресте? Разве икона нас спасла?(К) – Конечно, вы так не думаете, но…(А) – Но тогда Ваши упреки абсолютно ложны. Что касается того, будто православные думают, что Христос и святые Его выглядят абсолютно так же, как и на иконах и поэтому отождествляют икону и изображенную личность, то это возражение основано на недоразумении. Вы наверно знаете, что у православных, как дома, так и в храмах, множество икон. Естественно, есть много икон, изображающих одну и ту же личность, например Христа или Богоматерь. Молясь Христу или Его Матери перед Их различными образами или просто созерцая их, уже невозможно представить, будто Христос и Пресвятая Дева выглядели точно так, как на разных иконах (ведь разница в изображениях может быть существенной). Мы молимся Тому, Кто тождественен Себе во всех Своих образах – Самому Сыну Божьему. И потом, важно понять, что икона – это не портрет, в иконе не самое главное как можно точнее изобразить телесные внешние черты изображаемого. Икона призвана изобразить святость той личности, которую она выражает. Увидеть же святость можно только очами веры, а не просто путем рассматривания того или иного лица. Спасителя видели многие, но далеко не все из них видели в нем Бога во плоти, так и во святых не все видят святость. Святость как преображенное благодатью Божьей новое состояние души и тела, как просветленная человеческая природа, вырвавшаяся из объятий тления, как спасенное естество, - вот предмет иконописания.Отсюда и все те необычные приемы иконописи, которые так поражают людей, привыкших к светской живописи. Эти приемы необходимы, чтобы выразить причастие святых Вечности. Христианское  искусство потому и называется христианским, что оно должно отражать основные догматы христианства. Если мы (вы - тоже) утверждаем, что Христос – совершенный Бог и совершенный человек, то это должно быть, насколько возможно, явлено в иконе. И это происходит. Да, саму по себе Божественную субстанцию нельзя изобразить, но поскольку Бог явился во плоти, и божественное выражается в человеческом во Христе, максимально преображая Его человеческую природу, то, изображая Христа на иконе, изображают действительно Слово, ставшее  плотью, Полноту Божества в человеческой природе (так же, изображая тело человека, мы изображаем его душу, хотя она нетелесна). Точно также, если во святых живет Христос, то и это должно быть запечатлено в иконе. Глядя, например, на икону Спасителя из звенигородского чина преп. Андрея Рублева, мы видим на ней не только человека, но и Бога. В этом смысле икона в своих лучших образцах  так точно являет изображаемое, что становятся возможными слова, сказанные известным русским религиозным философом Павлом Флоренским: «Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог!» И это не какое-то конфессиональное преувеличение. Если возможно такое изображение Бога, следовательно, Бога не может не быть, ибо такое изображение нельзя выдумать, как нельзя выдумать Истину; такая икона так полно являет Истину, так высвечивает Свет, в котором нет никакой тьмы, что признание существования  Истины становится необходимостью.И вот здесь я должен сказать, что западное (католическое) религиозное искусство не справилось с задачей изображения райского состояния плоти и духа, то есть святости. Уже с кон. 13 – нач. 14 в. в западном искусстве начинает побеждать чувственный эмоциональный подход в изображении Христа и святых Его. Иконы распятия дают реалистичнейшие изображения Христа, изломанного болью и истекающего кровью. Здесь перед нами страдающий человек, но не Бог. То же самое и в изображениях Богоматери (Мадонны). Подчеркивается женская красота и вообще женственность в том виде, как она существует в мире: чувственность побеждает святость. Эта тенденция в полной мере реализует себя в эпоху Ренессанса, когда вместо Богоматери изображают своих любовниц или просто обыкновенных женщин, а вместо Христа – своих друзей. Католик не может непосредственно увидеть в этих образах Христа и Его Матерь. Он должен посмотреть на образ, а потом перепрыгнуть через преграду, которую образ ему ставит (образ не соответствует догматам), и примыслить к образу догматическое содержание, которое он почерпнул из проповедей или книг. В православной же иконе верующие непосредственно созерцают Христа и Богородицу так, как это в догматах раскрывает Церковь.И когда мы видим, как Христос изображается в виде мускулистого атлета (так же и святые у Микеланджело), тогда мы вправе спросить: а можно ли молиться перед изображением, которое являет нам вопиющее несоответствие между ним и изображаемым? Ответ очевиден, ведь это, по сути, уже не изображения Христа и святых. Святые изображаются во плоти, поскольку они жили в ней на земле и уже здесь явили свою святость, а также для того, чтобы показать, что святость сообщается не только душе, но и телу, и святые восстанут во всеобщем воскресении с преображенным и просветленным телом: мы изображаем святость личности, а личность осуществляет себя не только в душе, но и в теле (не говорю уже о том, что Спаситель и Его Пречистая Мать находятся в Царствии Небесном и душой, и телом).Вы согласны с тем, что Христа можно изображать, но не знаете, зачем молиться перед иконами Христа и святых. То есть Вы спрашиваете, для чего изображения, в чем их смысл. Судя по всему, в рамках Вашей конфессии, изображения могут играть только одну роль – иллюстративную. Вам надо просто наглядно продемонстрировать, как происходили те или иные библейские события. Это все. Вы заканчиваете там, где православие только начинает. Да, иконы – это средство проповеди и одна икона Христа может сказать о Нем иному человеку больше, чем несколько страниц Евангелия. Но это не все. Если бы дело ограничивалось только такой функцией изображений, они быстро бы исчезли из христианской истории. Вы говорили, что наличие изображений  у первых христиан не доказывает, что перед ними молились. Но если так, то изображения вообще  излишни: ведь проповедовать можно только словами. Не забывайте, что в первые 3 века христиане практически непрерывно подвергались жестоким гонениям. Зачем им в таких тяжелых условиях делать изображения, которые могут их выдать? Если изображения лишь иллюстрации к Евангелию, без них можно спокойно обойтись, подождать до лучших времен (каковые наступили в 4в). А вот если они необходимы для молитвы, то обойтись без них нельзя, их нужно делать, даже ценой жизни.Заметим, впрочем, что Церковь и не отрицает того факта, что иконопочитание постепенно входило в «кровь и плоть» Церкви. И в этом нет ничего необычного: разве догматы о Троице или о Богочеловечестве Христа были сразу осознаны христианами во всей глубине? Разве авторы 2 века видят эти догматы так же глубоко и детально, как св. Григорий Богослов или св. Кирилл Александрийский? Наоборот, им свойствен «субординационизм», т.е. явное возвышение Бога-Отца над остальными двумя лицами Троицы. Что касается почитания изображений, то вот мнение современного православного историка: «Само иконопочитание – плод системного усвоения людьми церковной веры. Ранняя Церковь не знала иконы в ее современном, догматическом значении.. Но .. катакомбная живопись оказалась на деле причиной «возникновения того нового, средневекового религиозного и христианского искусства, которое постепенно утвердилось, как на Востоке, так и на Западе.. Для того, чтобы оно возникло, надо было образам и формам телесно-душевным сделаться духовными, искусству натуралистическому стать трансцендентальным. Дабы ожить и возродиться, искусству пришлось отречься от себя и окунуться, как в крещальную купель, в чистую стихию веры. Оно приняло «покаяние в жизнь» и омылось «баней пакибытия», чтобы стать новой тварью» (Вл. Вейдле)» (Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. – Нижний Новгород: Изд-во братства во имя св. князя Александра Невского, 2003. – С.476-477)(К) – Я понял Вас, непонятно только, как же иконы могут способствовать молитве.(А) – Да, протестантам это непонятно. Но если что-то непонятно, это еще не повод, чтобы это отвергать. Во-первых, иконы напоминают нам о Боге и уже одним этим побуждают нас к молитве: мы ведь, грешные, помним о Боге далеко не всегда; во-вторых, иконы, безусловно, вызывают, усиливают нашу любовь к Богу и святым. Не будете же Вы отрицать, что наша любовь к Богу никогда не бывает достаточной?(К) – Нет, разумеется.(А) – Но если так, то и молитва перед иконой нужна, ибо икона усиливает нашу любовь к Богу; в-третьих, икона помогает нам сосредоточить свое внимание в молитве на том, кому мы молимся, ибо она концентрирует на личности изображенного все наши помыслы и отсекает от нас, насколько возможно, внешний мир, который мешает молиться: через видимое мы восходим к невидимому. Поэтому нельзя согласиться с Вашим замечанием, что внимание верующего направлено не на Бога, а на икону. Напротив, внимание через икону направлено на Бога: икона необходима не для того, чтобы направить внимание на себя, поэтому она  не  «закрывает» от нас Бога, но являет Его нам, открывает Его. Как распахнутое окно «открывает» свет Солнца, в-четвертых, святые лики икон побуждают нас отказаться от зла и следовать тому пути, который уже прошли святые, побуждают нас измениться от греха к добродетели: перед этой чистотой иконных ликов даже человек, не очень близкий к благочестию, побуждается к покаянию, ибо чувствует всю свою греховность перед этой святостью. Святость, изображенная на иконе зовет и нас преобразиться так, как преобразились святые. Преп. Иустин Попович назвал иконы «жаждой спасения в красках» и они вызывают эту жажду спасения в молящихся перед ней. Разве можно молиться, не испытывая жажды спасения? Поскольку эту жажду вызывает икона, то молитва перед ней становится духовной необходимостью.     (К) – Но Вы же не становитесь ближе к Богу от иконы? Ведь тогда получалось бы, что через нечто материальное, тварное, можно стать ближе к Богу.   (А) – Ранее Вы недоумевали, что «кусок дерева» приближает нас к Богу. Могу Вас успокоить: кусок дерева ни нас, ни вас, ни кого-либо еще сам по себе к Богу приблизить не может. Но икона не кусок дерева: существенное в ней не материал, но бестелесный образ, который воплощен в материале. Из вышесказанного следует, что этот образ приближает все наши помыслы  и  чувства к Богу, побуждая все наше существо к молитве. Но икона приближает нас к Богу и другим существеннейшим образом: ведь она через ее освящение становится местом «благодатного присутствия изображаемого» (поскольку Христос живет в святых Своих, то иконы святых – в определенном смысле это тоже иконы Христа) , то есть икона становится носителем Божественной благодати и Господь подает Свою благодать через иконы верно почитающим Его, творит Свои чудеса через эти святые изображения. Следовательно, икона называется святой в силу того, что она сама есть носитель святости, благодати Божьей.  Кланяясь  перед  иконами,  мы поклоняемся Личности, изображенной на ней и одновременно выражаем почитание самой иконы как святыни, носителя благодати Господа.   (К) – Послушать Вас, так получается, что некоторые предметы можно приблизить к Богу, однако мы категорически это отрицаем. Мы полагаем, что священное не ближе к Богу, чем мирское и в принципе все сферы бытия бесконечно далеки и бесконечно близки к Богу.   (А) – Хотя протестанты делают вид, что это очень серьезный аргумент, но в действительности он несколько забавен. Будете ли Вы утверждать, что, например, ангел и камень одинаково близки к Богу (или одинаково далеки)?   (К) – Ангел, конечно, ближе, но мы говорим о том, что никакими человеческими действиями нельзя приблизить ничто сотворенное к Богу.   (А) – Да, ангел ближе к Богу, чем камень, хотя может быть и дальше от Него, если этот ангел – падший. Я имею в виду, что сотворенное Богом иерархично, вообще, во всем, что от Бога, есть иерархия (как в Церкви). Вы правы в том, что никакими только человеческими действиями нельзя приблизить нечто к Богу, но есть такие человеческие действия, которые являются внешней стороной действий Бога, - это таинства Церкви. Ничто не может стать ближе к Богу без Бога. Но как спасение человека не происходит без самого человека, так и преображение мира, его освящение не происходит без человека, ибо мир изменился к худшему через преступление первочеловека. Я не совсем понял Вас, когда Вы сказали о том, что все бытие одновременно и очень далеко и очень близко по отношению к Богу. Если все очень близко к Нему, то весь мир уже спасен, в чем я (думаю, что и Вы) сильно сомневаюсь: все вокруг нас против этого. Но, поскольку Адам впал в грех, то тогда с вашей точки зрения весь мир бесконечно далек от Бога. С падением Адама весь мир погрузился в ночь, и даже приход Христа был лишь проблеском света в этом «темном царстве». После этого Бог стал лучше относиться к миру, но сам мир остался прежним, и протестанты не верят, что мир может стать светлее, чище, ближе к его Творцу. Если угодно, то это, по сути, неверие в искупительную миссию Христа: Он пришел, но в мире, творении Божием, которое было светлым и прекрасным, Он ничего не изменил: мир остался «сумеречной зоной», мерзостью запустения, тьмой, которая попыталась объять Свет. Из такой концепции можно сделать вывод, что Он не был Богом, не был Творцом мира.   (К) – Но мы же не делаем такого вывода!   (А) – Нет, но логика ваших рассуждений именно такова. И самое главное, что она не находит подтверждения уже в Ветхом Завете. Еще тогда, до пришествия Господа, Бог повелевает освятить скинию (на которой были вышиты херувимы) и ковчег откровения (там были литые херувимы): «Сделай миро для священного помазания. И помажь им скинию собрания и ковчег откровения… И освяти их, и будет святыня великая; все, прикасающееся к ним, освятится» (Исх. 30; 25, 26, 29). Как видите предметы становятся святыней не сами по себе, не только в смысле их использования для особых нужд окружения Бога, но через освящение они являются как носители благодати Божией. Далее мы видим, что храм Соломона, в котором были статуи херувимов, тоже освятил Бог в ответ на молитву Соломона (3 Цар. 9, 1-3). Как же относились к этим святыням в Ветхом Завете? Запрещали их почитание, как сейчас баптисты запрещают почитание икон? Нет. Перед этими святынями поклонялись: перед храмом (Пс. 5, 8), перед скинией (Числ. 20, 6) и перед ковчегом (Ис. Нав. 7, 6). Бог принимал это поклонение Себе через почитание святынь, так и сейчас Он принимает такое поклонение через иконы и другие святыни (Христос назвал иерусалимский Храм Своим домом, а затем апостолы были в этом Храме для молитвы (см. Деян. 3, 1; 24, 11)). Итак, если в Ветхом Завете были возможны вещественные святыни, то есть приближенные к Богу объекты, носители благодати, то тем более это возможно в Новом Завете, когда с приходом Христа наступила пора благодати и освящается весь мир. Но если верить Вам, то мир как пребывал, так и пребывает в ночи благодати.   (К) – Я, разумеется, знаю, что православные рассказывают о чудесах, которые происходят от икон в подтверждении правильности иконопочитания. Но разве не бывает лжечудес? И затем, кроме освящения икон православные совершают перед ними некие малопонятные  действия: возжигание свечей, каждение.  Мне кажется, это только затрудняет наше поклонение Богу.   (А) – Да, лжечудеса бывают. И они исходят от врага рода человеческого. Но эти лжечудеса призваны отвратить человека от Бога и бросить его в бездну зла. Чудеса же, которые творит Бог через иконы, наоборот, ведут людей к Богу, чему масса примеров. Сталкиваясь с этими чудесами, люди укрепляются в вере, а не уходят от нее. Правда, радикальные протестанты могут сказать, что православие – это чуть ли не сатанизм, но я не думаю, что Вы принимаете эту точку зрения.   (К) – Да, я ее не принимаю.   (А) – А теперь о свечах и каждении. Мы опять сталкиваемся с тем, что протестанты готовы отвергнуть то, чего они не понимают. В действительности все эти действия, конечно, имеют определенный смысл. Что касается свечей, то в Писании свет – это имя Божие (см. Ин. 1, 9), и святые сравниваются со светом Солнца (см. Мф. 13, 43), и Церковь  со светильником (см. Отк. 1, 13). И Церковь, как светильник миру, с древних времен использовала свечи при богослужении. Об этом говорят Тертуллиан (ок. 200 г.), Евсевий Кесарийский (нач. 4 в.), Константин Великий (первая четверть 4 в.) и т.д. Смысл же возжения свечей в храме следующий: 1) Свечи – выражение духовной радости  и торжества Церкви, горения сердец;  2) Свечи означают пламенную любовь к Богу и святым;  3) Они являют наше поклонение Богу как Свету и святым Его, слава которых подобна солнцу;  4) выражают идею благовествующей Церкви несущей свет Евангелия в мир. То есть горящие светильники  выражают  нашу  веру в Бога, надежду на Него (например, свечи как выражение надежды на  будущую  блаженную жизнь  во  свете  Божьем тех, кто умер), любовь к Нему. Горящая свеча в данном случае говорит гораздо больше, чем множество слов, ибо какими словами выразить нашу надежду на просвещение светом Господним, нашу радость о Боге! Каждение фимиамом имеет такой смысл:  1) Служит для освящения места молитвы и предстоящих;  2) Для выражения особенного почтения, благоговения и торжественности;  3) Обозначением возношения молитвы, которая, как кадильный дым должна возноситься к Богу (см. Отк. 8, 4); 4) Служит образом духовно-приятного Богу благоухания, каковым всегда должны быть верующие . Замечу, что использование свечей и фимиама при богослужении установлено Писанием. Так чтили святыню еще в Ветхом Завете (см. Исх. Гл. 25, 27, 30), и Господь нигде не запрещает эти элементы богослужения в Новом Завете. Протестанты утверждают, будто свечи и каждение мешают поклоняться Богу «в духе и истине». При этом они не могут объяснить, а как это, собственно, происходит: что, свеча «загораживает» от меня Бога?! Или, быть может, каждение препятствует мне поклоняться Ему?! Напротив, свечи и фимиам выражают наше поклонение Богу «в духе и истине» видимым образом, говорят, что Божья благодать уже здесь, с нами. Поклонение выражается и в словах, но нельзя же ограничиваться только одними словами, необходимо являть поклонение Господу всеми возможными способами, если они благочестивы, каковыми и являются светильники и каждение.   (К) - Неужели нельзя молиться Богу без свечей и фимиама и ограничить выражение поклонения Ему только словами?   (А) – Ранее Вы спрашивали, можно ли молиться без икон. Как и тогда отвечу: да, можно молиться без свечей, ибо молиться нужно всегда. Но, как и икона, зажженная свеча и воскурение фимиама помогают молиться, так как наполняют наше сердце радостью, ощущением красоты Божьей, возносят его к Богу, сосредотачивают ум на Вездесущем Свете и как летит к небу благовонный дым,  так  воспаряет душа  ко  Всевышнему (если есть цвета и запахи, направляющие нас к греху, то должны быть цвета и запахи, ведущие к Богу). Вообразите, что нет чёрного цвета при трауре, нет белых одежд невесты, нет свечей на праздник и так далее, и нечто глубокое и существенное в человеческой культуре умрёт. Так что, нет, нельзя ограничиться словами, как вообще нельзя ограничить поклонение Богу. Вот юноша дарит любимой девушке цветы в знак любви. И эти цветы говорят лучше, красноречивее любых слов.   (К) – Но ведь это может быть ложный знак. Возможно, что он совсем ее не любит.   (А) – Возможно. А если человек падает перед Богом, а сердце его остается злым? Если он молится Богу, а помышляет только о земном? Означает ли это, что нужно отменить телесное поклонение Богу и молитву к Нему?   (К) – Нет, разумеется.   (А) – Тогда ни в коем случае нельзя отменять и зажигание свечей, и фимиам, тем более, что их употребление узаконено Библией. Даже у лютеран, между прочим, сохранялось, хотя и не повсеместно,  зажигание свечей. Вы упразднили эти благочестивые символы как выражения веры, выражение того таинственного, что происходит в жизни Церкви, и ваши здания перестали напоминать о Боге, что заставило известного протестантского мыслителя современности Пауля Тиллиха констатировать: «Если нет символов, в которых святое переживается как присутствующее, то опыт святого исчезает» . Попытка поклоняться Богу «в духе и истине», разрушая символы, выражающие это поклонение, привела к тому, что вы обнищали и духом, и истиной: «История развития протестантизма является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет  церкви.. Образы разбивались один за другим, пока наконец, не пришла ужасающая ныне символическая нищета. Тем самым ослабились и силы церкви: она превратилась в твердыню без бастионов и казематов, в дом с рухнувшими стенами, в который ворвались все ветры и все невзгоды мира…крушение самого  протестантизма, разбившегося на сотни деноминаций, является верным признаком того, что этот тревожный процесс продолжается» .В связи с этим Бердяев справедливо написал, что «богатая культура, культура красивая и творческая, связана кровно с христианской мистикой и символикой, с культурой, с тем духом, который создал икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан. Борьба рационалистического духа с иконой, лампадой и ладаном роковым образом превращается в борьбу с культурой» . Бердяев даже пытался объяснить, что немецкая культура оказалась плодотворной именно потому, что в большей степени была связана с немецкой средневековой мистикой, а не с протестантским рационализмом. Представьте себе, что неопротестантизм победил бы в первые века христианства: в этом случае у нас не было бы великой византийской, древнерусской, романской, готической архитектуры, не было бы выдающихся творений византийских и русских иконописцев, картин ренессансных мастеров (имею в виду их художественное мастерство), не было бы замечательных святоотеческих творений и схоластических трактатов, прекрасной церковной музыки. А что вместо этого? Унылые и блеклые молитвенные дома (лучшие из них лишь позабытые воспоминания о готике), раскрашенные комиксообразные картинки «в детских библиях» (это вместо икон и картин), пропагандистские брошюры, которые поражают своим самоуверенным невежеством, стихи, оскорбляющие поэтический вкус, пение, в котором нет и следа величия, ибо оно рождено не в ежемгновенном покаянии перед Богом, не в тихом благоговении перед святыней, но в чувстве собственного превосходства. Разве это не уничтожение культуры? Впрочем, протестанты пытались уничтожить культуру не только духовно, но и физически.(К) – Не понимаю, что Вы хотите этим сказать?(А) - Я хочу сказать этим, что протестанты действительно уничтожали объекты культуры. Например, в 1522г. в Виттенберге под руководством Андреаса Карлштадта уничтожались картины и статуи в храмах. А в 1566г. нидерландские кальвинисты уничтожили (полностью или частично) иконы и статуи в 5500 церквах (в маленьких Нидерландах вряд ли было намного больше церквей). Не буду напоминать о том, что ваше вероучение близко к кальвинизму. А Вам этот погром ничего не напоминает?   (К) – Что он должен мне напоминать?   (А) – То, что спустя 350 лет после нидерландских событий происходило в другой стране, в России. Там тоже уничтожали иконы, да и сами храмы, хотя и руководствуясь другим вероучением. Вот в чем суть: при такой разнице в вероучении, такое пугающее сходство в результатах!   (К) – Наша конфессия не может нести ответственность за события 1566г., мы вообще против крайностей подобного рода и осуждаем всякое насилие на религиозной почве.   (А) – Но ведь взгляды нидерландских кальвинистов на иконы были такие же, как у вас. Но они, в отличие от Вас, были последовательны. Если иконы и статуи – это идолы, то с ними нужно поступать так, как поступали с идолами в Ветхом Завете. Например, Моисей статую золотого тельца, которой поклонялся народ, сжег в огне, стер в прах и рассыпал по воде (см. Исх. 32, 20), жертвенник Ваала разрушен Гедеоном, то есть идолы уничтожались. Так что нидерландские иконоборцы поступали логично и, кроме того, строго «по Библии»: «Внутри храмы выглядели так, будто там поработал палач: у святых на иконах выколоты глаза, у статуй мадонн – отбиты головы» . А вот что пишет Проспер Мериме об их французских единоверцах: «Но особенно .. пострадала .. несчастная мадонна. Следы пуль, повредивших статую местах в двадцати, свидетельствовали о той ярости, с какой гугеноты разрушали «языческие кумиры» .. Набожный католик, проходя мимо статуи, из чувства благоговения снимал шляпу, а всадник-протестант почитал своим долгом выстрелить в нее из аркебузы, и если попадал, то испытывал такое же точно удовлетворение, как будто он сокрушил апокалиптического зверя или же искоренил идолопоклонство» .   (К) – Я не вижу никакой необходимости оскорблять религиозные чувства других людей.            (А) – А вот Моисей, Гедеон и многие другие сочли нужным уничтожить языческие идолы. Сам Бог велел делать это (см. Суд. 6, 25). И христиане, как мы знаем, уничтожали статуи языческих богов: неужели это не оскорбляло чувств язычников? Вы бы сами смогли уничтожить икону?   (К) – Нет, я уже объяснил почему.   (А) – То есть Вы не хотите поступать «по Библии»? Какой же это протестантизм; - только Библия! Вот представьте себе: Вы идете по улице и видите, как человек бросил наземь икону Спасителя и топчет ее ногами. Как бы Вы прореагировали?   (К) – Отрицательно.   (А) – А он бы сказал, что топчет кусок дерева – подумаешь, богохульство!   (К) - Но  это  не  кусок  дерева, это изображение Христа.   (А) – Ах, так это изображение! Но ведь не Сам же Господь… Другой пример: Вы видите, как  некто рвет Библию на части. Что бы Вы сделали?   (К) – Естественно, постарался бы всеми силами прекратить этот ужас.   (А) – А этот человек сказал бы Вам, что он разрывает не Библию, а просто большой кусок бумаги.   (К) – Да ведь это слово Божие.   (А) – То есть писатель изображает Бога и деяния Его словами?   (К) – Да.   (А) – Тогда оно, как и икона, образ Божий. Стало быть, Вы согласны с тем, что поругание, оскорбление образа Божьего, есть поругание Самого Бога, хула на Него.   (К) – Да, я могу согласиться с этим.   (А) –  С этим нельзя не согласиться, ведь с такой же ситуацией мы сталкиваемся и во внерелигиозной сфере: например, оскорбление государственного флага, это оскорбление страны, символом которого он является, а если вы любите свою страну, то и к ее флагу относитесь с уважением. Отсюда следует простой вывод: если поругание иконы Христа есть поругание Самого Спасителя (то есть человек выражает свое отвержение  Христа, оскверняя его иконы), то, следовательно, и поклонение Спасителю выражается в почитании Его изображений: если ты почитаешь иконы Христа, то почитаешь Самого Сына Божьего. По правде говоря, я не понимаю, как можно любить Христа и ненавидеть Его изображения, или относиться к ним равнодушно. Ведь равнодушие – форма ненависти. Если  человек равнодушен к Библии, образу Божьему, то он не любит Бога, тоже и с иконой – холодное безразличие к иконам Христа  есть нелюбовь к Спасителю, или слабая любовь к Нему.   (К) – Нет, конечно, можно с почтением относиться к иконам, как к памятникам искусства, например.   (А) – Что-то я не замечал у баптистов «почтения» к иконам даже в этом смысле. И потом, такое «почтение» лучше демонстрировать в музее, а не в храме. Мне трудно понять, как можно смотреть на изображение Христа, и не испытывать благоговения перед Ним (хотя изображения Господа в ваших изданиях зачастую действительно не вызывает благоговения, настолько они далеки от благочестия: собственно, какая любовь к Христу, такие и изображения), не молиться Спасителю.   (К) – Если я смотрю на изображение Христа и испытываю благоговение перед Ним, я могу закрыть глаза и молиться, иначе получится, что я почитаю изображение.   (А) - Но тогда зачем Вы стали изображать Христа в Ваших молитвенных домах? Если изображения так «соблазняют» ваших прихожан (человек посмотрит на изображение Христа и еще молиться перед ним начнет), то лучше их убрать совсем и полностью запретить изображения. Эта странная совокупность чувств: человек смотрит на образ Христа, испытывает благоговение перед Ним, и вдруг он отворачивается от того, что вызвало это благоговение (или закрывает глаза), отталкивается от образа Христа и начинает молиться Ему, - такое впечатление, что он больше не хочет  испытывать благоговение, не хочет, чтобы образ напоминал ему о Христе, не хочет, чтобы изображенный лик Христа звал его отказаться от зла и покаяться в грехах, раз он отстраняет образ при молитве. Разберитесь сами в этой протестантской антиномии: мы любим Христа, но холодно-равнодушны к Его образам, или попросту ненавидим их, если это православные иконы. Тут было сказано о «почтении» к иконам как «памятникам искусства». Это очень любопытно, учитывая, что христиане уничтожали статуи богов (Зевса, например) и совсем не думали о том, что это «памятники искусства». Какая жалость!Итак, перед Вами следующая дилемма: если иконы - это идолы, и почитание их, - идолопоклонство, то вы, «строго следуя  Библии», должны их уничтожить. Вы скажете, это нарушение закона, но разве вы не хотите претерпеть «мученичество» за Христа? Поскольку вы все равно этого не делаете, то, очевидно, вы де-факто отрицаете, что изображения это идолы, а почитание их – идолопоклонство. Но тогда у вас не остается другого выхода, как почитать иконы Христа и Его святых. Если вы любите своих отца и мать, Вы же не будете плевать в их фотографии, резать их на куски, или с полным безразличием проходить мимо этих фотографий? Так и с иконами, если вы любите Христа, вы обязаны  почитать Его изображения. Любое другое отношение к ним есть оскорбление Спасителя: пренебрегая изображением распятия Христа, вы соучаствуете в этом распятии, нанося Ему новые раны. Вспомните, как уничтожали иконы безбожники-коммунисты: их направляло к этому то же существо, которое сказало Адаму и Еве, - «будете как боги». Но если иконы Христа и всех святых вызывают такую ненависть у этого существа, не означает ли это, что мы должны почитать их? Подумайте об этом.