Практическое сектоведение

Сегодня мы поговорим о том, что можно назвать практи­ческим сектоведением. Меня мало интересуют чисто теорети­ческие изыскания на эту тему, я этим, в общем-то, не занима­юсь. А практическое сектоведение — это то, что вы смогли бы сказать людям другой веры, когда окажетесь с ними, и вас по­просят дать отчет о вашем уповании. Как в Писании сказано: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3, 15).

Во-первых, следует отличать протестантов от неопроте­стантов. Протестанты — это лютеране, это англикане. Все остальное — это секты. Сам термин «секта» был введен Марти­ном Лютером. В предисловии своего толкования на Послание к Галатам он пишет: «Сектанты — анабаптисты. Они не науче­ны в вере, никто не посылал их на проповедь, а сказано: “Как проповедовать, если не посланы?”» Так что, если современные сектанты оскорбятся по поводу этого названия, пусть посмо­трят на определение, которое дал им основатель протестантиз­ма и, косвенно, неопротестантизма Мартин Лютер.

И все же я не могу обойтись без некоей теоретической ча­сти. Сейчас в нашем сектоведении преобладает «тоталитарная теория». Это — очень опасная теория. Она состоит в том, что ту или иную секту оценивают не по ее религиозным заблуж­дениям, а по тому, насколько она социально адаптирована, полезна или не полезна. Это означает секуляризацию совре­менного сектоведения. В Древней Церкви заблуждения дели­ли на три группы: еретики первого чина, второго чина, тре­тьего чина. Сейчас нам навязывают западную модель: одни сектанты заставляют людей продавать квартиры и переезжать куда-то — они плохие; другие — так не поступают, это хорошо. Само понятие «тоталитарная секта» опасно тем, что приводит к мысли: существуют тоталитарные и нетоталитарные секты.

В качестве иллюстрации можно привести следующий при­мер. Две православные женщины подготовили статью об ак­тивности баптистов. Они принесли ее в епархиальное управ­ление, чтобы получить разрешение на публикацию. В епархии заглянули в один из справочников по сектоведению и сказа­ли, что баптистов нет среди тоталитарных сект, о них писать не надо. Но ведь баптисты, адвентисты, пятидесятники — все они стремятся перекрестить наших верующих. С точки зрения православного мировосприятия, православной сотериологии они, собственно говоря, расцерковляют наших верующих. Но принятая градация — тоталитарная или нетоталитарная секта — работает.

Деление на тоталитарные и респектабельные группы — это экуменическая накипь. Наибольшую опасность представляют как раз респектабельные секты, которые не заставляют веру­ющих продавать свои квартиры, дома, а наоборот, помогают им приобретать материальные блага. Именно так называемые респектабельные секты получают наибольшую поддержку от стран Запада. Нас хотят сориентировать на мелкие марги­нальные группы типа кришнаитов, которых и есть-то десять человек в городе или поселке. Мимо нас проходит огромная миссия, направленная против Православия, но мы ее вроде и не замечаем, т.к. наши оценки лежат в плоскости социальной адаптированности религиозных групп.

Самое разумное — вернуться к святоотеческой градации религиозных заблуждений. Еретики первого чина поврежда­ют учение о Святой Троице, еретики второго чина неправиль­но учат о Таинствах Церкви, искажают экклезиологию, не по­читают иконы. Еретики третьего чина — раскольники. Такова классическая, святоотеческая градация.

Но ее противники говорят: «В древности не было таких сект, которые существуют сейчас». Например, не было сви­детелей Иеговы. А разве ариане не придерживаются точно та­ких же взглядов, что и свидетели Иеговы? Не было пятидесят­ников? А монтанисты не были харизматиками? Все это было, а то, что нам говорят — это либо глупость, либо провокация. Прав премудрый Соломон: «Бывает нечто, о чем говорят: “смо­три, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1, 10). Все подобные спекуляции проистекают от диавола, который выдает старое за новое. И когда нам говорят, что в святоотеческой традиции мы не можем найти ответы на то, как беседовать с харизматиками или иеговистами, это невер­но. Все там есть: и как разговаривать с язычниками; сколько творений против язычников было написано святыми отцами! Это — прекрасная апология, прекрасные тексты полемическо­го характера.

Стоит выделить еще один важный момент: демонизацию сектантов мы переносим на своих собственных детей. Девя­носто процентов сектантов на территории нашей страны — это люди, ушедшие из Православия, это наши овцы, которые от нас разбежались. Почему? Наверное, мы были недостаточно к ним внимательны. Часть ответственности за нынешнее со­стояние дел, безусловно, лежит на нас.

Запомните раз и навсегда — уход в секту никогда не означа­ет ухода из Церкви. В секты попадают дети из безрелигиозных семей, уход в секту для многих молодых людей — это бегство от нигилизма, от безбожия, это поиск Бога. И возникает все тот же вопрос: «А почему на пути у этих людей встал не право­славный проповедник, миссионер или священнослужитель, а сектант?» Может быть, они действительно более активны, более внимательно относятся к людям, которые их окружа­ют? Известный пример — притча о милосердном самарянине. Самаряне — это классическая секта внутри иудаизма, имев­шая альтернативное место поклонения Богу не в Иерусалиме на горе Мориа, а на горе Гаризим. У них было альтернативное самарянское Пятикнижие, которое имело до пяти тысяч раз­ночтений с масоретским еврейским текстом, альтернатив­ное духовенство и теология. В притче о добром самарянине «правильный» священник проходит мимо избитого человека; так же и другой служитель — левит. А вот «сектант» остано­вился. Это и есть милосердный самарянин. Он остановился, слез с ослика, перевязал избитого человека, на раны лил вино и елей, привез в гостиницу, заплатил за содержание и сказал, что если какие-то будут дополнительные издержки, он еще заплатит. Эта притча показывает, что в нравственном смыс­ле люди другой веры, собственно говоря, еретики, сектанты, могут быть намного выше нас. Хотя Христос, когда беседовал с самарянкой, прямо сказал: «Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев» (Ин. 4, 22).

Евангелие показывает, что люди другой веры могут быть и более благодарными по отношению к Богу. Помните, когда Христос исцелил десять прокаженных, но только один вернул­ся поблагодарить Его. И апостол Лука как бы с досадой говорит: «и то был самарянин» (Лк. 17, 16), т.е. и тот был сектант. Иисус Христос так часто хорошо отзывался о самарянах, естествен­но, не разделяя их вероучения, что давал повод противникам говорить: «Не правду ли мы говорим, что Ты самарянин?» (Ин. 8, 48). Так и сегодня есть всякие религиоведы, которым не нра­вится, когда кто-то доброжелательно общается с сектантами. Но нам надо понять, что есть именно евангельское учение об отношении к людям другой веры: это система взаимоотно­шений Иисуса Христа с самарянами. Христос не разделяет их взглядов, но в нравственном смысле ставит их выше правовер­ных иудеев, показывает, что самаряне более благодарны Богу. В отличие от иудеев, люто ненавидящих самарян, Христос проявляет к ним внимание. И это приносит свои плоды: после беседы у колодца самарянка рассказала в своем селении о том, что видела Пророка.

Есть и святоотеческое учение об отношении к людям дру­гой веры. Очень часто можно слышать от некоторых право­славных: «Мы с сектантами общаться не хотим — у нас с ними нет ничего общего». Так вот, во дни свт. Иоанна Златоуста тоже было полно таких православных, высказывающих похожие суждения. Что отвечает таким людям Златоуст? «И не говори мне таких бессердечных слов: что мне заботиться? У меня нет с ним ничего общего. У нас нет ничего общего только с дьяво­лом, со всеми же людьми мы имеем много общего. Они имеют одну и ту же с нами природу, населяют одну и ту же землю, питаются одной и той же пищей, имеют одного и того же Вла­дыку, получили одни и те же законы, призываются к тому же самому добру, как и мы. Не будем поэтому говорить, что у нас с ними нет ничего общего, потому что это голос сатанинский, дьявольское бесчеловечие». Далее свт. Иоанн Златоуст гово­рит: «Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку и поставить его на ноги; а о гибнущих братьях не за­ботимся? Богохульник — тот же осел, не вынесший тяжести гнева и упавший. Подойди же и подними его и словом, и де­лом, и кротостью, и силой; пусть разнообразно будет лекар­ство. И если мы устроим так свои дела, будем искать спасения и ближних, то вскоре станем желанными и любимыми и для самих тех, кто получает исправление»^[1].

Свт. Феофан Затворник в своих письмах писал одному миссионеру, проповедовавшему среди молокан, мол, если ты встретишься вновь с этими людьми, то скажи, что в прошлый раз ты немного погорячился, и вы меня уж простите, давайте говорить спокойно, я вас готов выслушать. И если у вас вопро­сы ко мне будут, с радостью отвечу на них. Всему виновны за­чинщики молоканства, а многие молокане с молоком матери впитали эти заблуждения, в чем же их вина?

Однажды авва Макарий Великий отправился со своим уче­ником помолиться в храм на горе. Когда они шли, молодой монах опередил авву Макария и пошел вперед, а старец шел более медленно, подымаясь на гору. На пути молодого монаха оказался жрец языческого бога, который нес обрубок дерева. Молодой монах стал кричать на него: «Порождение дьявола, спешишь дьяволу кадить!» Жрец положил дрова, избил до по­лусмерти монаха, взял дрова и пошел дальше. Прошедши не­много, он встретился с блаженным Макарием, который при­ветствовал его так: «Здравствуй, трудолюбец, здравствуй!» Жрец, удивившись, отвечал: «Что нашел ты во мне доброго, чтоб приветствовать меня?» Старец сказал: «Сделал я тебе приветствие, потому что увидел тебя трудящимся и заботли­во спешащим куда-то». Пораженный любовью аввы Макария, этот жрец бросил дрова и говорит: «Почему я вижу в первый раз христианина, который так с любовью со мной говорит? Ты — великий служитель Бога! Не оставлю тебя, доколе не сделаешь меня монахом». Они пошли вместе. Дошедши до того места, где лежал избитый монах, они подняли его и отнесли на руках в церковь. Жрец принял христианство, а потом и монашество; наставленные примером его, многие из идолопоклонников обратились к христианству. По этому случаю авва Макарий сказал: «Слово гордое и злое направляет к злу и добрых людей, а слово смиренное и благое обращает к добру и злых людей»^[2]. Можно сказать, худое слово делает доброго человека худым, равно как доброе слово делает худого человека добрым. Эти слова должны быть девизом для каждого православного мис­сионера!

Я вот заметил, что многие наши сектоборцы, увлекаясь, бо­рются с сектантами точно такими же методами. С религиозной точки зрения многие учебники по сектоведению бесполезны. Они напоминают криминальное чтиво, но там нет библейской полемики, нет библейски выверенного ответа той или иной секте, тому или иному заблуждению. Нам надо возвращаться именно к святоотеческой традиции общения с заблудшими. Еретические догматы мы проклинаем, испепеляем их огнем веры, самих же еретиков любим как немощных братьев наших и добрыми делами стараемся обратить их ко Христу.

Теперь перейдем к той части, которая называется практи­ческим сектоведением. Это — моя основная сфера деятель­ности. При общении с представителями другой веры очень важно в самом начале определиться с критериями, понять, что является критерием для этого человека, например, когда он читает Библию. Может оказаться, что таковым критерием является его собственная эрудиция? Значит, во главу угла он ставит свое субъективное понимание Библии? Или он считает, что возрожденное сердце учит его истинам библейским? Мо­жет быть, «Святой Дух шепчет» ему толкования на библейское Откровение? Это очень важно выяснить, когда сектант ска­жет, что для него самым главным является Библия и стремле­ние жить по ней. Важно напомнить этому человеку очевидную истину: все рационалистические псевдопротестантские сек­ты Запада утверждают то же самое: «Наша основа — Библия». Но какова же реальность? Необходим подлинный критерий, без которого понять Библию невозможно. О нем говорит св. апостол Петр во Втором Послании: «... и долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, пре­вращают, как и прочие Писания» (2 Пет. 3, 15—16).

Что следует из этого текста? В Библии есть места, трудные для понимания, но невежды и неутвержденные к собственной своей погибели извращают Писания. Апостол Петр выделяет две группы людей: невежды и неутвержденные. Кто такие «не- утвержденные»? Сказано, что «Церковь есть столп и утверж­дение истины» (1 Тим. 3, 15). Значит, под «неутвержденными», скорее всего, имеются в виду некрещеные и непросвещенные. А кто такие «невежды»? Это, возможно, крещеные, но не не­просвещенные. Иными словами, сектант общается не со Сло­вом Божиим, а со своим субъективным пониманием этого текста. Если, раздать десять Библий десяти разным людям, то через год можно получить 10 различных восприятий одного и того же текста. Но проблема намного глубже: Библию нужно рассматривать в контексте Священного Предания. Как пишет апостол Павел: «Хвалю вас, братья, что вы все мое помните и дер­жите предания так, как я написал вам» (1 Кор. 11, 2). Предание и есть ключ к пониманию Библейского текста. Повторюсь, вне Предания Библия не изучается, текст не читабелен.

Особенностью Священного Писания Ветхого Завета яв­ляется то, что изначально текст был записан только соглас­ными буквами. Представьте себе, что перед вами лежит «Во­йна и мир», написанная только согласными буквами. Чтобы понять текст, рядом, как минимум, должен сидеть граф Лев Николаевич Толстой и объяснять, что он написал. Бог устроил так, что текст был дан людям только согласными буквами. В ев­рейской традиции это называется «письменная Тора». Устная Тора, или предание («предание» — по-гречески «парадосис», а по-еврейски «масора») — это система расстановки гласных. Без знания предания этот текст прочитать нельзя. Что вы сде­лаете с этими согласными, если вы не знаете, как расставлять гласные? Ну, хорошо, масореты за вас выполнили эту работу: они проставили все гласные. Вы выучили еврейский язык; сможете вы понять текст вне масоры? Нет, не сможете, текст все равно нельзя прочитать. Приведем несколько примеров. 13 стих 19 главы книги Исход дословно будет звучать так: «Когда потащат барана, могут они взойти на гору». Какого барана по­тащат? Куда? Для чего при этом восходить на гору? А вот как этот текст звучит в синодальном переводе, который, как и лю­бой другой перевод, есть комментарий: «Во время протяжного трубного звука могут они взойти на гору». Это была инструк­ция для Моисея, когда народ сможет взойти на гору. Но ранее озвученный отрывок и есть буквальный перевод. «Потащат» (шафар) переводится и как «протяжный»; также одним словом обозначаются «баран» и «рог».

Первый стих Библии наиболее непонятный: «БЕРЕШИТ БАРА ЭЛОХИМ ЭТ ХА-ШАМАЙИМ ВЕ-ЭТ ХА-АРЕЦ». Во- первых, никакого слова «берешит» в еврейском языке нет и никогда не было, хотя так называется первая книга Торы; это — традиция давать название книги по первому слову. Есть слово «решит», и это слово переводится: «начатки», «первин­ки»; в основном, имеются в виду особенности первого урожая, но можно перевести «первенец». Далее еще сложнее: «берешит бара». «Бара» — сотворил; слово это сложное, оно редко встре­чается в Ветхом Завете, иногда означает «сотворить из ничего», а иногда — «сотворить из чего-то». Все редко встречающиеся в Ветхом Завете слова всегда проверяются арамейскими сло­вами. Есть арамейское слово «бар», означающее «сын». Далее идет имя Божие — «Элохим», оно переводится как «судьи», но именно во множественном числе, можно перевести словом «Боги». А далее еще сложнее: ЭТ ХА-ШАМАЙИМ ВЕ-ЭТ ХА- АРЕЦ — «с небом и землею». Что у нас получается? «Первинки Сын Творящий Боги с небом и с землею». Когда один мой друг, свидетель Иеговы, пришел ко мне и с восторженными глазами сказал: «Мы сделали перевод нового мира на русский язык», я ему сказал: «Родимый, если бы у ваших переводчиков не было Септуагинты, Вульгаты, Таргума Онкелоса, Таргума Иона­фана, они бы ничего не смогли перевести» — вне того, что по- гречески называется «парадосис» (paradosis), а по-славянски «предание». И действительно, когда мы с ним стали смотреть предисловие, там давались ссылки на самые разные тексты.

Этот урок Вы запомните, он очень пригодится. Ваша за­дача, когда Вы общаетесь с людьми другой веры, признаю­щими только Библию, показать им, что текст вне традиции не распознается. Название еврейского авторитетного кодек­са, где расставлены все гласные, — масоретский свод, или «свод по преданию». Когда вы общаетесь с неопротестанта­ми, очень важно, прежде чем вы перейдете к теме предания, задать им вопрос: «А какой смысл они сами вкладывают в это слово “Предание”?» И вот что удивительно: эти люди читают

Библию достаточно регулярно, но значение слова «предание» не понимают — «человеческие предания, предания старцев; то, что Христос отверг; все, что неугодно Богу». Но мы уже цити­ровали апостола Павла (см. 1 Кор. 11, 2), а теперь процитируем другой текст: «Итак, братие, стойте и держите предания, кото­рым вы научены или словом, или посланием нашим» (2 Фес. 2, 15). Посмотрите, на первом месте стоит устное наставление в вере, слово — то, что в еврейской традиции называется устная Тора. А на втором месте — послание, то есть письменная Тора. Зна­чит, этот текст никогда не существовал сам по себе, он всег­да существовал в традиции. Вне традиции он не может быть прочитан: как понять текст, в котором одни согласные? Но он не может быть понят даже и тогда, когда гласные расставлены.

В этом же Послании апостол Павел пишет: «Завещеваем же вам, братие, именем Господа Нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, кото­рое приняли от нас» (2 Фес. 3, 6). Конечно, апостол Павел, ученик рабана Гамалиила, понимал, что вне масоры нет возможности изучать текст Библии, нет возможности понять текст, ибо эта книга была дана Богом общине Израиля, когда это была еще Ветхозаветная Церковь. Но после Пятидесятницы возникает Новозаветная Церковь. Она принимает этот текст в более пол­ном виде. Здесь уже Ветхий и Новый Заветы собраны воеди­но. Но это всегда Книга традиций, это всегда Книга, которую нельзя понять вне Священного Предания. Кто нам сказал, что Евангелие от Матфея написал апостол Матфей? Кто нам ска­зал, что Евангелие от Марка написал апостол Марк? Откуда известно, что Посланий апостола Павла 14, а не 12 или 18? Цер­ковь на основании Предания установила канон книг Священ­ного Писания и уничтожила апокрифические тексты. И если свидетели Иеговы, адвентисты седьмого дня и им подобные признают канон Библии, то сами того не зная, они признают решения Вселенских соборов, в частности, первого Вселен­ского собора (325 г.) Правда, здесь они могут сказать: «В вопро­се канона этот собор был прав, а в вопросе Богочеловечества Христа Иисуса не прав». Но мы и здесь возразим: «Как такое может быть? В Писании ведь сказано: “Не может из одного ис­точника течь сладкая и горькая вода” (Иак. 3, 11) ».

Теперь обратимся к проблеме, с которой Вам, наверное, приходилось сталкиваться при общении с людьми другой веры — это вопрос об иконопочитании. Поделюсь своим по­ложительным опытом. Небольшое, но важное отступление: Александр Леонидович Дворкин совершенно прав, когда гово­рит, что в Русской Церкви никогда не было системной миссии. Каждый миссионер имел свой неповторимый опыт, поэтому не надо слепо копировать ни Стеняева, ни Кураева, ни кого бы то ни было еще. Когда будете общаться с разными людьми, Вы увидите, какие Ваши аргументы работают, а какие нет; все лишнее отсеется. Если аргументы не работают, со временем вы научитесь находить другие.

Начинать беседу об иконопочитании нужно первыми. Же­лательно предложить оппонентам текст из книги Исход: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе и ввер­ху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли, не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог Твой, Бог Ревнитель, наказываю­щий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидя­щих меня» (Исх. 20, 4—5). После знакомства с текстом задайте оппоненту вопрос: «О чем здесь говорится?» Возможно, он раз­ведет руками и скажет: «Так здесь как раз и говорится про ваши иконы, вы же все время изображаете то, что на небе вверху, и что на земле внизу, и не только изображаете, но еще и покла­няетесь этому». Затем задайте еще вопрос: «А как вы думаете, есть ли в Священном Писании противоречия?» Вероятно, он скажет: «Нет». Хорошо, но как тогда следует понимать следу­ющие стихи из Книги Царств (3 Цар. 6, 29): «И на всех стенах храма кругом сделал резные изображения херувимов». Херувимы где обитают? На небе. «И пальмовых дерев и распускающихся цветов внутри и вне». А деревья где растут? На земле. Получается, что в Иерусалимском храме, который был построен по прямому Божьему повелению, в котором при его освящении присут­ствовала благодать Божия, заполнявшая храм так, что люди какое-то время не могли входить в него, везде были изображе­ния. Кстати, не в каждом православном храме можно увидеть изображения на всех стенах. Это противоречие или нет?

Сектант растеряется, а мы скажем ему: «Заповедь о кумирах надо читать не с четвертого стиха, а с третьего стиха: «да не бу­дет у тебя других Богов пред лицом моим» (Исх. 20, 3), т. е. не делай себе кумира и никакого изображения Бога. Библия не запре­щает делать священные изображения; есть прямые повеления Бога, около пятидесяти текстов, где говорится об изображе­ниях, которые были сделаны по прямому Божиему указанию. Библия запрещает делать изображения других богов, ложных богов, несуществующих богов, идолов. А чем идол отличается от священного изображения? Апостол Павел пишет: «идол ни­что». Как понимать это выражение? Например, есть статуя бо­гини Артемиды Эфесской; а разве в духовном мире есть какая- то Артемида Эфесская, которая витает где-то над Олимпом? Или есть, например, статуя Зевса; а разве в мире существует какой-то Зевс? Идол — ничто, он из другой реальности — бе­совской. Эта мысль прослеживается как во Второзаконии, так и у апостола Павла. Значит, существование священных изо­бражения оправдано.

Сектант начнет возражать: «Этим изображениям никто не поклонялся». Наш ответ строится следующим образом: «Во­прос об иконопочитании разобьем на две части. Во-первых, можно ли иметь изображение? Во-вторых, можно ли им по­клоняться? Анализируем первую часть. Если ваш оппонент — свидетель Иеговы, напомните, что в главном издании его «ор­ганизации» — журнале «Сторожевая башня» — встречаются красочные изображения Христа, апостолов, пророков. Если перед вами баптист, можно спросить у него про детскую Би­блию, где полно изображений. У адвентистов есть иллюстра­ции к «Великой борьбе» Елены Уайт и т.д. Мы доказали, что можно иметь священные изображения. У этих деноминаций они тоже есть.

Переходим к другому вопросу: «Можно ли им поклонять­ся?» Каким будет православный ответ? Поклоняться им нель­зя, мы никогда не используем этот термин по отношению к иконам. Иконы в Православной Церкви почитают. Вновь об­ращаемся к Слову Божиему: «Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе Божией, Хориву. И явился ему Ангел Го­сподень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я, [Господи]!» (Исх. 3, 1—5). Обращаем внимание на этот отрывок: «И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на кото­ром ты стоишь, есть земля святая».

Зададимся вопросом: «Почему земля стала святой, получа­ется, что изменился ее химический состав?» Возможный от­вет сектанта: «Там присутствовал Господь». Тогда мы скажем ему: «Разувайтесь, ведь Бог вездесущий» (См.: Пс. 138, 7). По­чему земля стала святой? Возникнет пауза. Наше объяснение: во всех случаях, когда Бог проявлял Свое присутствие посред­ством материального мира, материя освящалась, соприкаса­ясь со своим Создателем. К ней уже требовалось особое почи­тание. «Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Девятнадцатая глава книги Исход: «Никто да не подходит к горе ближе, чем на семь метров, человек ли подойдет, или животное, убейте стрелою из лука. Ибо Господь сой­дет на место сие». Вспомним мужа Озу, который, увидев, что Ковчег Завета наклонился, подставил свою руку, чтобы Ков­чег не опрокинулся. Но он тут же пал мертвым на землю, т.к. не имел права прикасаться к этой святыне. Библия учит, что не только земля может быть святой, но и целый город. Напри­мер, Иерусалим очень часто называется святым городом. Иеру­салимский храм был святым местом: «Я по множеству милости Твоей войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему» (Пс. 5, 8). Пророк Даниил во время молитвы открывает окна и видит разрушенный иерусалимский храм. Святое место разрушено, осквернено, но оно свято. А пророк Иона во чреве кита чем за­нимался? Он молился к святому месту: «И молитва моя дошла до Тебя, до храма святаго Твоего». И он пророчески предрекал в этой молитве: «Отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святый храм Твой». Так благодать Божия освящает материаль­ный мир. Следовательно, и люди, посвятившие свою жизнь Богу, становятся святыми. И те вещи, с которыми они сопри­касаются, тоже источают благодать.

Недавно по нашей стране возили пояс Божией Матери, и многие сектанты были в недоумении: «Как пояс может ис­целять людей?» Такое недоумение может быть вызвано элемен­тарным незнанием Библии. В книге Деяний святых апостолов есть такой момент: «Бог же творил немало чудес руками Павла, так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них пре­кращались болезни, и злые духи выходили из них» (Деян. 19, 11—12). Платок на Востоке используется, как и везде, чтобы вытирать с лица пот. Но этот человек — великий святой, первоверхов­ный апостол. Свт. Иоанн Златоуст называет этого богоглаго- ливого апостола «Арфой Духа Святаго». Из книги Деяний из­вестно, что тень проходивших апостолов исцеляла больных людей. Специально для этого больных клали на дороге, чтобы тень апостолов коснулась их. В ветхозаветной истории мощи мертвого пророка совершают чудо воскресения усопшего (см.: 4 Цар. 13, 21). Что воскресило мертвого человека? Кости про­рока или благодать Духа Святаго, которая почивала на этих костях? Безусловно, благодать Святаго Духа. Но где она почи­вала? Нам здесь передается момент фиксации: «Ион при падении своем коснулся костей Елисея и ожил, и встал на ноги свои».

Таким образом можно проследить логическую цепочку: заповедь Божия запрещает делать изображения других бо­гов. На основе Священного Писания было доказано, почему православные христиане почитают святые предметы, святых людей, святые мощи. Такое обоснование всех упомянутых по­ложений православной веры Священным Писанием для не­опротестантов — тема закрытая.

Помимо доказательств от Священного Писания необхо­димо также использовать соображения человеческого разума. О чем можно сказать оппоненту, опираясь лишь на одни дово­ды разума? Например, кто-то произнес слово «мама». Те, кто его слышали, конечно, представили свою маму. Любое слово ассоциативно, оно вызывает некую ассоциацию в сознании человека. И когда сектантский проповедник говорит о Христе, в сознании каждого его слушателя возникает субъективное восприятие, если хотите «икона Христа». Однажды я беседо­вал с пожилой баптисткой, женщиной в возрасте, и спросил ее: «Как вы молитесь без иконы?» Она ответила: «У меня Христос в сердце». Я посмотрел на нее внимательно и спросил: «Ска­жите, а как он выглядит?» Женщина очень смутилась от мо­его вопроса. Я попросил ее: «Ответьте, все-таки мы христи­ане — общаемся, говорим». И она ответила: «Он небольшого роста, рыженький». Я выждал некоторое время и задал вопрос: «Скажите честно, как христианин христианину, он вам нико­го не напоминает»? Она еще больше смутилась и сказала, что в молодости она знала одного бухгалтера, он почти похож...

В чем смысл иконы? Икона дает нам бесстрастное виде­ние духовной реальности, именно в этом ее смысл. Ибо любая икона — это видение, данное святому человеку, и он в красках запечатлел это видение или руководил иконописцем, который создал икону, а все последующие иконописцы пользовались только списками, копиями и не имели право вносить ничего от себя в эти списки. Таким образом, правильно написанная икона дает нам бесстрастное видение духовных реалий.

Чем православная икона отличается от западной «латин­ской мазни»? Во-первых, икона имеет обратную перспективу. Любой предмет на иконе, удаляясь от нас, становится больше. Вспомните подножие иконы Святой Троицы письма прп. Ан­дрея Рублева и стол на этой же иконе. Предмет, удаляясь, ста­новится больше. Следовательно, все линии сходятся на сердце человека, который стоит перед иконой на расстоянии пример­но в полтора — два метра. Вот именно сюда идут все линии; а к горизонту они расходятся в вечность. А западная живо­пись? Все линии сходятся к горизонту, в одну точку, это ту­пиковая живопись, и это чувственное восприятие духовной реальности. И это такие художники как Эль Греко, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рубенс и подобные писали или ва­яли свои образы, изображения святых, картины и скульпту­ры с женщин легкого поведения и сумасшедших людей. На­пример, Эль Греко писал в сумасшедшем доме изображения пророков и апостолов. После эти творения сомнительной нравственности переписывали и даже предлагали за образец православным верующим людям. Естественно, православные все это отвергли как «вряжскую» («фряжскую») мазню, потому что икона — это именно видение, бесстрастное чистое виде­ние духовной реальности, которое родилось в сердце того или иного святого человека. Мы должны не только с точки зрения Священного Писания, но и с точки зрения практического смысла попытаться расставить все точки над i в понимании смысла православной иконы. И тогда человек, беседующий с нами, смог бы серьезно задуматься над этим вопросом.

Здесь очень важно спросить сектанта, а знает ли он, кто написал первую икону. Сектанты начнут улыбаться и скажут: «Да, мы слыхали, якобы апостол Лука». Тогда перебейте его и скажите: «А причем тут апостол Лука? Первую икону создал Господь Бог. И создал Господь Бог человека по образу Своему. Образ по-гречески gvk6v; образ, который указывает на перво­образ. Так вот человек сам по себе есть икона Бога».

Наши с вами предки очень серьезно воспринимали до­мостроительство нашего спасения — как написание некоей иконы. Они рассуждали так: мы создаем образ жизни, право­славный образ жизни, на основании Первообразов Небесных. Какая в этом логика? На Небе есть Господь, значит, на земле должен быть государь. Есть Царствие Небесное, должно быть и царство Московское. Есть Воинство Небесное, значит, долж­но быть войско государево. Жизнь воспринималась как на­писание иконы. Моисей сооружал земную скинию по образу скинии Небесной, которую ему показал Бог. Если кто-то хочет представить, как выглядит Небесная скиния, прочитайте Апо­калипсис. Там описывается богослужение в Небесном храме.

Но вернемся к мировосприятию наших предков. Иконографичность их восприятия была настолько глубока, что это от­ражалось даже в языке. Есть секуляризованные языки. Это ан­глийский — очень секуляризованный язык, сленговый язык. Из славянских языков это польский — тоже очень секуляризо­ванный, сленговый язык. Я поясню, что имеется в виду. На ан­глийском языке можно сказать: «Lord Jesus Christ», т.е. Господь Иисус Христос. И тут же добавить: «Лорд Чемберлен такой-то». По-польски можно сказать: «Пан Йезус», Господь Иисус, а после сказать о каком-нибудь пане, например, пане Сапеге. А вот на славянском или русском языке, слава Богу, так ска­зать не получится. Если я говорю о Боге, я говорю: «Господь». Если я говорю о человеке, я говорю: «Государь, господин, госу­дарыня». Однокоренные слова — в чем-то сходные, но в чем-то и различные. Это — иконографический принцип неслиянности и нераздельности: образ указывает на первообраз, и это от­ражается в речи. Русский язык начал, к сожалению, секуляри­зироваться и превращаться в противоположность славянского языка. Например, если я на русском языке говорю: «Царство Небесное, царство земное», то по-славянски так не получится, надо будет сказать: «Небесное Царствие, земное царство; воин­ство Ангельское, войско московское». Этот принцип неслиянности и нераздельности здесь ощущается. Это — целомудрие в речи. Ведь слово — это знак, образ. К сожалению, русский язык начинает все больше и больше терять целомудрие церков­нославянского и древнеславянского языков. Неслучайно, мно­гие люди сейчас заново открывают для себя древнеславянские тексты. Многие стараются молиться именно по древним тек­стам. Сейчас, слава Богу, делают факсимильные издания, по­тому что это более гармонично, более красиво. Во Христе Ии­сусе Божеское и человеческое настолько приблизились к друг другу, что стали в едину ипостась, по Халкидонскиму опреде­лению, неразлучно, нераздельно, неизменно, но и неслиянно.

И когда мы говорим об иконе, мы рассуждаем о красо­те духовного мира. Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) говорит, что протестанствующие сектанты жи­вут в России, но не понимают красоты иконы — это духовный дальтонизм, духовная болезнь. И надо понять, что это — воз­можность различать краски иконографического космоса (гре­ческим словом «космос» обозначается красота).

Ни в одном народе люди, которые трудятся на земле, не на­зывают себя христианами — только на русском языке есть сло­во крестьянин. Один ученый провел исследование, он выявил слова, которыми обозначались земледельцы в разных языках: в латинском, испанском, французском, итальянском и других. Во всех языках трудящийся на земле называется любым сло­вом, только не словом «христианин». Например, на Украине человек, который трудится на земле, называется не крестья­нином, а поселянином; также в польском языке. Почему же в России, в стране, которая, в общем, была крестьянской, большая часть населения усвоила себе наименование «христи­ане»? Потому что люди этим жили. Даже в советское время вы­ходил журнал, который назывался «Крестьянка», хотя вряд ли редакторы догадывались о подлинном смысле этого слова.

Мировосприятие наших предков было иконографично. За счет этого сформировалась такая огромная территория, какую мы имеем. Почему? Зачем русские люди шли за Ураль­ский хребет? Вы думаете, они шли, потому что их посылал государь? Нет. Наши предки смогли освоить землю за Уралом только благодаря религиозному энтузиазму. Что они там ис­кали? Они искали рай на Востоке. Наши предки верили, что рай находится именно на Востоке. Когда люди согрешили, они стали удаляться все дальше и дальше от рая. В древнес­лавянских текстах есть письмо новгородского архиепископа, который рассуждает о том, что рай находится где-то на Вос­токе. Он рассказывает красивую легенду: однажды новгород­ские купцы доплыли до рая, там была большая стена, и один из них решил залезть на нее и посмотреть. Он залез, посмо­трел, крикнул друзьям «прощайте», и, естественно, спрыгнул туда, в рай. Зачем возвращаться в обычную жизнь? Тогда они послали другого, на ноге его привязали веревку, чтобы, когда он захочет туда прыгнуть, они смогли бы оттащить его назад. Его спросили: «Ну что же там?» Он сказал: «Там так хорошо!» Это религиозное верование, по-своему наивное, стимулиро­вало прямой рост наших территорий. Когда наши предки шли на Восток, они перешли Берингов пролив, Аляску и создали Русскую Америку, дошли вплоть до Калифорнии. В поисках рая они дошли бы и до Парижа.

Когда кто-то спросит вас: «А что Церковь сделала для на­шей страны?», расскажите об этом: именно религиозное чув­ство питало энтузиазм первопроходцев, которые осваивали Сибирь, Дальний Восток, Аляску, Калифорнию, и наша стра­на стала великой. Исторические реалии таковы, что наше ве­ликое государство собрали не демократы и не коммунисты, эти великие земли собирали великие князья Киевские, вели­кие князья Владимиро-Суздальские, великие князья и цари Московские, императоры града святого Петра. Принцип со­бирания земель и собирания людей — это соборный принцип в миропонимании наших предков. Они всегда обращали вни­мание на то, что Иисус Христос учил нас молиться не «Отче мой», а «Отче наш». Даже в самой интимной части человече­ской жизни — в молитвенной — мы всегда чувствовали со­борную ответственность друг за друга. Ткань жизни нашими предками не делилась на светскую и религиозную, жизнь вос­принималась как единое целое.

Например, когда Лжедимитрий I вошел в Московский Кремль, то по регламенту русскому человеку Тимофею Осипо­ву было поручено во время обряда выйти и называть Гришку Отрепьева царевичем Димитрием, а Маринку Мнишек рус­ской царицей. Накануне он двукратно причастился Святых Тайн, дважды подошел к Чаше, — это делалось, когда была прямая угроза жизни человеку; весь храм за него встрепенулся.

Когда настал момент провозглашать Григория Отрепьева, он сказал: «Какой ты Димитрий царевич? Ты Гришка Отрепьев, еретик подлинный», а к Марине Мнишек он обратился так, что я не решусь озвучить это в этом зале. Для нас важно выде­лить эти слова: он не говорит «ты политический авантюрист», он говорит «ты еретик подлинный». В нашем узком секуля­ризированном уме ересь — это только повреждение догматов. А для наших предков ересь была нарушением соборной любви православных людей между собою. И когда нарушалась иерар­хия преемственности царской власти, появлялся самозванец, то кто же он, как не «еретик подлинный»? Из Евангелия мы знаем, что человек может иметь всю веру, все познание, но если он нарушает принципы любви, в этом нет никакой пользы. Преподобный Сергий послал на Куликовскую битву двух во­инов-монахов, которые тоже с иконографической достоверно­стью свидетельствовали о благословении Церкви.

Таким образом, мы видим, что иконографичность миро­восприятия наших предков было очень широким понятием. И когда мы даем информацию людям другой веры о той или иной истине Православия, отличительной от их заблуждений, мы можем находить примеры из нашей истории. Это очень оживляет повествование, и каждый с этим согласится. Это по­могает глубже усвоить тот материал, который мы людям пре­подносим.

Теперь перейдем к наиболее практической части нашей встречи и попытаемся ответить на вопрос: как организовать первую, затем вторую и третью встречи с сектантом?

Если вы откроете приемную для лиц, пострадавших от де­ятельности нетрадиционных религий, то, как правило, пер­вые, кто к вам придут, это — матери, дети которых попали в секты. Ваша задача объяснить матерям, что с этого момента они должны прекратить вести какие-либо религиозные спо­ры с детьми. Почему? Во-первых, все, что могли, они уже им сказали. Результат нулевой. А в секте человека настраивают на конфликт именно с родителями. Как это делают? Ему го­ворят: вот ты раньше пил, курил, ругался матом, блудил, сей­час ты все это бросишь, и твои родители тебя возненавидят. Вот так им все это преподносят. И родители начинают как бы играть в поддавки с сектантскими лидерами, набрасываются на ребенка, который проявляет некий героизм, пытается не­сти некоторый подвиг, как, например, у кришнаитов переста­ет есть мясо. Для российского подвижного молодого человека это — подвиг. Первый совет, который надо дать родителям — прекратить все споры на религиозные темы. Забудьте и вообще не касайтесь этой темы. Сведите общение с ребенком на чисто бытовую платформу. Говорите с ним о том, что ему нравится: например, о стирке его вещей или чем-то другом. Готовьте ему то, что он ест, что он любит, варите компоты, делайте все, что положено.

Итак, возникла задача организовать встречу этого молодо­го человека с православным миссионером или миссионером- священнослужителем. Как это сделать? Мать или отец этого ребенка может сказать ему: «Я был в православном храме, я хочу, чтобы ты поговорил со священником». Ребенок-сектант может ответить: «Мне это не надо». Но вы должны ему сказать: «Да, сынок. Мы знаем, что тебе это не надо, но нам это надо. Мы хотим послушать, может, ты действительно в чем-то прав. Все познается в сравнении. Поговори, и мы успокоимся, при­мем все как есть».

Итак, происходит ПЕРВАЯ встреча с сектантом. Если вы видите, что он настроен фанатично, прекращайте встречу, скажите: «Какой смысл разговаривать?» Но задайте вопрос: «А тебе разрешил твой религиозный лидер (гуру, старейшина, пресвитер) придти в православный храм, встретиться с право­славным миссионером?» Он задумается: «Нет, это родители мне предложили». Скажите: «Нет, так нельзя, о чем я с тобой буду говорить? Ты пойди, спроси разрешение, а лучше при­ходи сюда с руководителем. Мне самому тоже хочется что-то новое узнать». Что происходит? Ребенок идет в секту; если он адвентист, то — в ближайшую субботу, если баптист, то — в ближайшее воскресение. Он подходит к своему руководи­телю и говорит, что его водили в православный храм. «Да ты что, это же капище языческое. Куда ты попал? Там священник. Да и вообще это страшно, это семя сатаны. Ты себя осквернил. Ну и что он тебе говорил?» Ребенок отвечает что-то вроде: «А он сказал, что не хочет разговаривать, что нам не о чем говорить. Он интересовался, спросил ли я у вас разрешения на эту встре­чу. А когда узнал, что я пришел без разрешения, сказал, что все это его тоже интересует, и он хотел бы с вами пообщаться».

Надо иметь в виду, что у сектантских лидеров всегда очень завышенная самооценка. И сектантский лидер всегда попада­ется на такие слова.

И вот происходит ВТОРАЯ встреча уже в другом формате. Вы беседуете с сектантским лидером в присутствии рядового адепта. Неважно сколько этих адептов — один, два или 150. Формат второй встречи называется «диспут». Если Вы буде­те разговаривать даже на равных, в сердце рядового сектанта вы одержите сокрушительную победу, ибо у них завышенная оценка своих лидеров. Они считают, что их гуру (старейшина, пресвитер) знает все. Если будете разговаривать на равных, это уже победа!

В связи с этим вспоминается интересный случай. Я был в одной из епархий, где мы вызвали на диспут сразу нескольких сектантов. Там были адвентисты, пятидесятники, харизмати- ки, баптисты. Мы сформулировали темы для диспута, предло­жили: «Выберите из своей среды одного человека, а мы выбе­рем из нашей среды одного, а завтра будем проводить диспут». Они посоветовались и выбрали баптистского пастыря, кото­рый учился где-то заграницей. Потом они поинтересовались: «А кто будет со стороны православных?» А я в тенечке сидел, вышел: «Может быть, я?» Один из них узнал меня: «Да вы что? Вы же Стеняев. Нет, о. Олег, вы тяжеловес, и всю жизнь толь­ко этим и занимались. Чужих овец воруете». В общем, отнес­лись ко мне как к конокраду. «Мы, — говорят, — из местных, и ваш должен быть из местных». Тогда я говорю: «Выбирайте любого из священников». Священников сидело человек семь. Они выбрали самого молодого, у которого серебряный кре­стик; его недавно рукоположили. Я говорю: «Все, мы соглас­ны». Как только они вышли, этот молодой священник встает и говорит: «Отец Олег, за что? Да я не справлюсь». Я отвечаю: «Родимый мой, твоя традиция только в России более тысячу лет насчитывает, а за нами стоит Византия, Апостольские со­брания, Коринф, Ефес. Родимый мой! Сейчас я тебе подска­жу, какие закладки в Библии заложить, какие места отметить. Главное, чтобы предварительно мы наметили регламент. Три темы. По первой теме одна сторона говорит пятнадцать минут, вторая сторона — пятнадцать минут. Затем по десять минут прения. Дальше переходим к следующей теме. Отдельно сидят группы сектантов и группы православных, между ними посе­редине — секунданты. Вы можете в интернете набрать: диспут с харизматиками, посмотрите. Со стороны православных уча­ствовали я и Роман Михайлович Конь; со стороны харизматиков — представители Алексея Ледяева и Сандей Аделаджи. Так вот я готовил этого священника часа два. По поводу прений я ему сказал, какие, приблизительно, могут быть соображения и что на это можно ответить. Молодой священник, который никогда до этого не читал полемическую литературу, блестяще провел диспут. Надо быть совсем ленивым, чтобы имея такую массу книг по сектоведению (я имею в виду настоящие книги, дореволюционные — диакона Иоанна Смолина, Н. Ю. Вар- жанского, «Камень веры» митрополита Стефана Яворского), не провести диспут с людьми неопротестантского формата, у которых традиция общения со Словом Божиим отсутствует. Ведь чем Западная Церковь отличается от Восточной: мы — православные христиане — никогда не расставались со сло­вом Божиим; а Западная Церковь полторы тысячи лет бубнила латынь, на которой никто ничего не понимал. А у нас, когда Русь крестили, сразу был использован перевод Священного Писания свв. Кирилла и Мефодия на понятный разговорный язык. Как только Православие идет за Урал — там делаются переводы Библии для всех народов на их языках. Православие приходит в Японию — св. Николай Японский делает перевод священных текстов на японский язык, Православие в Китае — Священное Писание переводится на китайский язык. До сих пор этим переводом пользуются японцы, китайцы, и не толь­ко православного исповедания, но и католики, протестанты. Когда славянский язык стал непонятен, был сделан перевод на русский язык для людей, плохо знающих славянский язык. В этом Православная Церковь имеет огромное преимуще­ство — у нас многовековая традиция, мы никогда не расста­вались со словом Божиим. Мы — народ Божий, который ни­когда не оставлял Его слова. У нас Евангелие прочитывается за богослужением целиком в течение года, Апостол — цели­ком, Псалтирь мы читаем раз в неделю. Есть служебные круги: суточный, седмичный, годичный — они позволяют нам по­стоянно пребывать в общении со словом Божиим. Книжность наших предков, именно в библейском понимании этого слова, была более чем высокая.

Возьмите полемику иезуита Антонио Поссевино с царем Иоанном Грозном. Этот иезуит законспектировал весь диалог.

Царь использует многие цитаты из Священного Писания, ис­пользуются даже скрытые цитаты, когда люди говорят на от­влеченные темы библейскими конструкциями предложений. Когда в советское время изучали берестяные грамоты, то вы­яснили, что самые читаемые книги на Руси — Псалтирь, Еван­гелие и Апостол. Даже на бытовые темы наши предки писали на бересте конструкциями предложений из Псалтири, Апо­стола, Евангелия. Кто писал на бересте? Бедные люди. В кни­ге «Пути русского богословия» о. Георгий Флоровский отме­чает, что когда Русь крестили, недостатка в книгах не было, была другая проблема — избыток книг. Сразу целые библио­теки пришли из Болгарии, ученики свв. Кирилла и Мефодия трудились в Чехии, Моравии. За Крещением Руси последовал этап обучения отроков, когда детей учили грамоте. Люди слы­шали понятное Слово Божие на своем родном языке. А на За­паде что получилось? Люди, полторы тысячи лет жившие без Слова Божия и получившие доступ к нему через перевод Мартина Лютера, получили «заворот мозгов». Что-то подоб­ное тому, как если человека долго не кормить, а потом дать есть вволю, у него произойдет заворот кишок. Протестанты разделились на огромное количество сект, т.к. отсутствовала традиция и культура общения с текстом Библии, Священно­го Писания. И каждый принимал его, преломляя через свой субъективизм.

И, наконец, ТРЕТЬЯ встреча. Вы должны обязательно по­сетить адепта секты по месту жительства. Неслучайно свиде­тели Иеговы ходят по квартирам: знают, что квартира или дом, в котором живет человек — это интимная среда обитания, где чужие не ходят. Здесь могут быть только родные, очень близ­кие друзья; возможно, еще госслужащие зайдут и выйдут. Свидетели Иеговы могут обойти 100 квартир, но если в 101-ю их пустят — для них это уже почти победа. И когда миссионер посещает сектанта по месту жительства, он ломает стереотипы представления о нас как о неких снобах, которые очень горды, чтобы снизойти до человека, приехать к нему в коммуналку, чтобы с ним пообщаться. Когда вы встречаетесь в третий раз, говорите о чем угодно: о погоде, о событиях в Бирюлеве, о цы­ганах, о летающих тарелках — о чем угодно, только не о ре­лигии. Ну, я, конечно, утрирую: можно поговорить о музыке, литературе, искусстве. Очень важно показать, что он вам ин­тересен просто как человек, а вы не отрабатываете свой статус миссионера. И действительно, нам интересен и дорог каждый православный христианин. Когда Иисус Христос посылал апостолов на проповедь, что им говорил? К язычникам не хо­дите, в города самарянские не входите, а идите наипаче к по­гибшим овцам дома Израилева. В нашей ситуации погибшие овцы дома Израилева — это крещенные в Православии, но не наученные, не воцерковившиеся и разбежавшиеся по разным сектам.

Но оканчивая третью встречу, Вы обязательно должны на­рисовать перспективу для этого человека, чем бы он стал зани­маться, если бы принял Православие. Почему это очень важно? В сектах люди ведут очень активный образ жизни. И человек, который задумался о Православии, не мыслит себя в качестве подсвечника, который стоит в храме и не двигается. Ему надо предложить какую-то перспективу. Это можно узнать от роди­телей: чем он увлекается, что ему дорого. Если он увлекается музыкой, любит петь маха-мантру у кришнаитов, или поет в баптистском хоре, то можно предложить научиться древ­нерусскому крюковому пению. Следует принести и показать крюковые ноты — они сильно действуют на людей, поверьте мне, особенно на тех, кто не знает, что это такое. Если человек серьезно изучает Библию, проводит исследование Писания, предложите ему посещать Библейскую школу для молодежи или для взрослых^[3]. Или просто скажите ему, что вы обнаружи­ли в нем качества, которые могут помочь ему в будущем стать хорошим пастырем, но уже в Православной Церкви. И потом в течение полугода или года, в зависимости от его состояния, вы готовите его к чину присоединения.

Чин присоединения, к которому я и мои помощники в дру­гих храмах готовим людей, совершается в храме иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Большой Ордынке. Об­ряд окончательного воссоединения с Церковью происходит, как правило, на Лазареву субботу или в день памяти прп. Вар- лаама Хутынского. Обычно присоединяется от 100 до 150 чело­век — бывает меньше, бывает больше. Был случай присоедине­ния 200 человек, когда Патриарх благословил совершить чин присоединения архиепископу Истринскому Арсению (ныне — митрополиту), архиепископу Белгородскому Иоанну (ныне — митрополиту) и епископу Новосибирскому Сергию (f2000). Сейчас этот чин совершает митрополит Волоколамский Ила- рион. Это — очень красивый чин. Перед Литургией в храм приходят бывшие еретики, сектанты и становятся слева от ам­вона. Когда архиерей восходит на кафедру, облачается, стано­вится на амвон, поворачивается лицом к этим людям, мы их выводим, ставим перед ним, и он начинает вопрошать: «Почто пришли есте?» Священники как восприемники, помогают от­вечать им: «Говорите, пришли присоединиться к Святой Пра­вославной вере». Они отвечают, начинается богослужебный диалог. Потом им возвращаются их христианские имена. Если, например, имена были изменены в кришнаизме, буддизме, ис­ламе, то возвращаются прежние имена, полученные при рож­дении или при Крещении: заново происходит наречение имен. Потом они дают присягу на Кресте и Евангелии до последнего издыхания содержать Святую Православную веру. Вместо вто­рого миропомазания архиерей возлагает на них руки со слова­ми: «Печать дара Духа Святого». Это аналогично тому, что в за­падной традиции называется конфирмацией. В древности это было общепринятым правилом, архиерей возлагал руки и про­износил эту формулу. Но когда епархии разрослись, стали ис­пользовать миро; но это равнозначные действия. Потом, когда они уже присоединены, архиерей поздравляет их, поздравляет их и весь храм, архиерей сообщает: «Отныне они наши братия и сестры, которые были в стране далече, и они вернулись на­зад». Помните, в Евангелии сказано: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, не­жели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в пока­янии» (Лк. 15, 4—7). Верите или нет, но в этот момент у меня даже слезы на глазах появляются, мы как бы слышим радост­ный шелест ангельских крыльев. Ради этого стоит жить; ради того, чтобы стать хорошим миссионером, стоит учиться, ибо в Писании сказано: «обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5, 20). Он будет сиять на небе как солнце, во веки, навсегда.

Дай Бог и вам пережить счастье привести в Православие хотя бы одного человека, а если Бог даст, то и многих. Пом­ните, что сила Божия в немощи нашей совершается. То, что мы называем обращением в Православие, никогда не происхо­дит на каком-то логическом уровне. Это — не игра в шахматы, не жонглирование библейскими цитатами. Это — всегда рабо­та Духа Святого.

Источник