Протоиерей Всеволод Чаплин. Что позволено правозащитнику

Протоиерей Всеволод Чаплин. Что позволено правозащитнику: «Хельсинское движение» претендует на идеологическую монополию

На венском совещании ОБСЕ по вопросам свободы религии и убеждений активно работали представители Международной Хельсинкской федерации на права человека, возглавляемой Людмилой Алексеевой и Аароном Родесом. Федерация распространила объемный доклад, в котором критиковала политику в религиозной области ряда «избранных» стран – Армении, Белоруссии, Бельгии, Болгарии, Греции, Грузии, России, Туркмении, Узбекистана, Франции.

Нетрудно заметить, что в большинстве этих стран преобладает восточное христианство, православное или армяно-григорианское. Такой выбор, на мой взгляд, совершенно не случаен. Именно на православные страны сегодня нацелен бурный поток критики международных правозащитных организаций, которые ведут хорошо оплачиваемую кампанию на разных форумах, в печатных СМИ и интернете.

Нет смысла повторять, что во многих странах мира, не исключая Россию, сохраняются проблемы в отношениях религиозных общин с государством и друг с другом. Однако одним из главных объектов критики правозащитников является сам принцип предпочтительного подхода государства и общества к одному или нескольким религиозным объединениям. По мнению членов «хельсинкского движения», любые преференции в этой области автоматически ведут к дискриминации меньшинств. Выступая в Вене, Аарон Родес сказал, что государство не должно финансировать религиозные организации, поскольку это мешает развитию «свободного рынка» религий. Подобная мысль была созвучна выступлению американского посла при ОБСЕ Стивена Миникеса – он подверг критике «многоуровневую» систему государственно-церковных отношений, при которой избранные религиозные организации имеют определенные привилегии.

Подобная критика звучит на международных конференциях не первый раз. Американские дипломаты и правозащитные организации формируют длиннейшие списки стран, где, по их мнению, привилегии одних религиозных общин неизбежно означают дискриминацию других. В таких списках – чуть ли не большинство государств Европы и мира. Естественно, возникает вопрос: что в таком случае является нормой, а что – отклонением? Если американская система отношений власти и религии неприемлема для большей части государств, то не следует ли относиться к ней как к девиации, свойственной стране эмигрантов?

На самом деле нормой – для Европы, Латинской Америки, Израиля, исламского мира и многих других регионов – всегда был дифференцированный подход к религиозным сообществам. Общество старается сохранить за собой право избирательно поддерживать именно те религиозные институты, которые прочно зарекомендовали себя как конструктивные, положительно влияющие на социальный климат, сохраняющие национальную культуру, нацеленные на патриотизм и на диалог друг с другом. Такая общественная поддержка при демократическом строе не может не влиять на законодательство и на государственную политику. При этом, конечно, любые религиозные общины должны быть равны в базовых правах – то есть иметь одинаковую возможность молиться, совершать обряды, проповедовать свое учение. Каждую религию необходимо защищать от оскорблений и кощунств. Однако было бы абсурдно требовать физического уравнивания государственной поддержки – например, в Польше – Католической Церкви и мизерной общины солнцепоклонников. Не более логичным было бы требование давать равное количество бюджетных денег олимпийской сборной США и дворовой команде баскетболистов, чтобы не дискриминировать последнюю. Ведь привилегии отнюдь не всегда означают дискриминацию.

Впрочем, привычка считать себя «самыми нормальными людьми» буквально ослепляет реализаторов антиправославной кампании. Двойного стандарта, применяемого ими к различным странам и сообществам, они будто не замечают. Никакой критики с их стороны не звучит в адрес государств, где привилегии одной или нескольких религиозных структур выражены гораздо сильнее, чем на Востоке Европы, – будь то Великобритания, скандинавские страны, Италия или Испания. Спокойно могут себя чувствовать и новые союзники США – та же Польша, Чехия, государства Балтии. До последнего времени почти не звучало критических замечаний в адрес Саудовской Аравии. В список нарушителей свободы совести все чаще попадают Германия, Франция и Бельгия, дистанцировавшиеся от американского вторжения в Ирак. Наконец, международные правозащитники недавно начали усиленно критиковать центральноазиатские государства за притеснение радикалов из мусульманской среды. Похоже, взят курс на ослабление «постсоветских» правительств этих стран руками экстремистов, после чего можно будет поставить вопрос об «иракизации» Средней Азии.

Еще сильнее выражен двойной стандарт относительно государственного финансирования общественных структур. Религиозным объединениям некоторых стран Европы отказывается в праве принимать средства налогоплательщиков. Однако сами правозащитники не чураются бюджетных ресурсов, поступающих из США, Норвегии и ряда других стран. Более того, за эти средства идет нешуточная борьба. Так, коалиция американских правозащитных структур во главе с Институтом религии и публичной политики призвала конгресс не одобрять представленный администрацией Буша бюджет на 2004 год, в котором расходы на поддержку российских неправительственных организаций, борющихся за права человека и свободу совести, предлагается урезать примерно на 40 миллионов долларов. Помимо прочего, в письме говорится, что до сих пор американские финансы обеспечивали правозащитникам «важную поддержку для постановки трудных и противоречивых вопросов, из-за чего они становились мишенью для политически мотивированных групп». Призыв лучше финансировать российских религиозных правозащитников содержался и в докладе американской Комиссии по международной религиозной свободе, направленном руководству США в мае 2003 года.

Согласно логике правозащитников, религиозные организации не должны обеспечиваться за счет налогов потому, что они представляют только часть общества и по определению «прездвзяты». Однако в чем здесь преимущество правозащитных структур – крайне политизированных, придерживающихся двойной морали, проповедующих идеологию либерального гуманизма в ее крайней форме, отнюдь не разделяемой всеми без исключения налогоплательщиками даже в Соединенных Штатах? Данная идеология отнюдь не является «общим знаменателем» в мировоззренческом дискурсе современности. Она – лишь одна из сторон спора о месте религии в жизни общества и государства. Ее государственная поддержка принципиально ничем не отличается от поддержки христианства или ислама. Стремление носителей этой идеологии добиться монополии на право и на политический процесс с моральной точки зрения ничуть не более легитимно, чем тоталитарные «проекты» ХХ века.

Думается, для нашего общества настало время оценивать правозащитные организации не только по их лозунгам и саморекламе, но и по источникам их финансирования, а также по степени их международно-политической ангажированности и идеологической предвзятости.