Сергей Худиев. Не надо путать. Такое разное "Православие"

Некоторые события последних дней заставляют задуматься о том, что "Православием" у нас в стране могут называть очень разные вещи. В Тольятти политтехнологи, обслуживавшие одного из кандидатов на местных выборах, горячо подчеркивали, что их клиент – добрый православный, а противостоит ему сектант-баптист. Делалось это настолько настойчиво и безвкусно, что, похоже, произвело обратный эффект – тольяттинцы выбрали именно баптиста.

Другое событие – потасовка между православными и гей-активистами у Думы, которой предшествовали распространившиеся в сети призывы к "православным братьям", что "православие учит бить гомосеков", а "женщинам портить лица".

Чтобы осмыслить происходящее, важно уточнить термины – а что такое вообще "православный"? Когда я слышу о том, что человек баптист, я предполагаю, что этот человек верует во Христа, как в Бога и Спасителя, но при этом держится ряда ошибочных мнений, касающихся богословия и церковного устройства. Когда я слышу, что человек православный, я не могу предполагать ничего определенного – возможно, это верующий и благочестивый человек, возможно, совсем нет.

Проблема в том, что в России идентификация себя как "православного" (как в США "протестанта", или в Польше – "католика" и т.д.) не обязательно предполагает какую бы то ни было вообще веру во Христа. Это великое благословение, что в России Православие есть "Церковь большинства", фундамент нашей национальной идентичности и культуры. Но любая "Церковь большинства" сталкивается со сходными проблемами – человек, который заявляет о своей к ней принадлежности, вовсе не обязательно верующий.

Если, скажем, немец обозначает себя как православного, это значит, что он стал православным по выбору, в результате внутреннего духовного развития, у него есть реальные и серьезные духовные интересы. Если немец обозначает себя как лютеранина, это ничего нам о нем не говорит – кроме того, что он уроженец протестанских регионов страны. Он может быть ревностным верующим, он может быть атеистом – по данным опросов, и у нас, и в Европе, часть "католиков", "православных" и "протестантов" в то же время определяет себя как атеистов.

Я где-то читал, что в Соединенных Штатах среди людей, которые идентифицируют себя как "рожденных свыше" (сам термин обозначает переживших сознательное обращение ко Христу, в отличие от ходящих в церковь за социальной респектабельностью) такой же уровень разводов, более того, часть "рожденных свыше евангельских христиан" поддерживает гомобраки, право на аборт и т. д. Потому что есть, конечно, и искренние верующие, но для многих быть "рожденным свыше евангельским христианином" это маркер групповой идентичности, принадлежности к "своим", к "настоящим американцам", а чего там Христос заповедал, и как нам обрести вечное спасение – это далеко за пределами реальных интересов. А вот в России "рожденный свыше евангельский христианин" – это как православный в Германии, человек с реальными духовными интересами.

Православие как вера во Христа и Православие как коллективная идентичность могут не только не совпадать, но и приходить в прямой конфликт. Потому что коллективная идентичность строится на отторжении чужаков, "мы" против "них", иногда на прямой и бесстыдной ненависти, и не уж точно не требует какого-либо исправления жизни.

Вспомним хотя бы историю с отпеванием Япончика – сей, благочестивейшей жизни муж, был точно православный, не баптист какой-нибудь. Его, под церковные молитвы, провожали его соратники, мужи столь же великого благочестия. Видели ли они какую-нибудь дисгармонию между иконами, молитвами, свечками и своей профессией? Нет.

Это не уникально русский опыт – итальянские мафиози тоже отличаются большим религиозным благоговением. Ну, расправиться со священником, перешедшим им дорогу, конечно, могут – а так добрейшие католики. К "Церкви большинства" люди часто обращаются вовсе не за верой во Христа.

При этом между Православием как верой во Христа и Православием как племенной идентичностью может усматриваться некое обманчивое поверхностное сходство. Православная вера рассматривает гомосексуальное поведение как греховное; племенные православные рвутся избивать извращенцев за Святую Русь. Ну надо же кого-нибудь избивать – это поднимает боевой дух и сплачивает племя, а тут как раз извращенцы. Православная вера рассматривает нецерковные религиозные сообщества, как находящиеся в заблуждении – хотя и проводит разграничения в зависимости от того, насколько в этих сообществах сохраняется вера во Христа. Племенные православные кричат "секты, ату их!" и бьют стекла в молельных домах.

Светские журналисты называют это "религиозной рознью" или "религиозным фундаментализмом". На самом деле это совершенно другое явление. Суровый религиозный фундаменталист может считать всех остальных еретиками. Он часто находится в опасности признать себя последним истинным христианином, уцелевшим среди всеобщего отступления. Но он исходит из духовных, религиозных интересов. Его действительно волнует исполнение воли Божией и вечное спасение.

Попытки политического манипулирования "я православный, он баптист – голосуйте против сектанта!", как и прямые подстрекательства к преступлению – "православные братья, пойдем изобьем таких-то людей", лежат в совершенно другой области. Это не люди, впавшие в какую-то особо суровую религиозность. Эти люди едва ли смогут вам внятно объяснить, каково православное учение о браке, и в чем состоят наши вероучительные разногласия с баптистами. Потому что эти вопросы их едва ли интересуют.

Не надо путать такое возвышенное и трагическое явление, как фундаментализм, с тупой бытовой ксенофобией, в которой никаких религиозных интересов вообще нет. Первый может быть православным, вторая может на это претендовать – но это нечто принципиально другое

Источник: Фома