Традиция толерантности в Индии: миф или реальность?

Кризис секуляризма, нарастающая «индуизация» государства, обострение межобщинных отношений не могли не повысить внимания к проблеме толерантного отношения к иной религиозной традиции. Юридическое измерение толерантности невозможно без признания за другим тех же прав и свобод, на которые претендуешь сам, и Конституция Индии закрепляет такое ее понимание. Более того, она предусматривает особые права и привилегии для религиозных меньшинств^[1], однако эта проблема не исчерпывается законодательным аспектом. Обладала ли Индия когда-либо религиозной терпимостью в европейском смысле? Какое понимание толерантности предполагает индийская ментальность? Эти вопросы остаются в Индии предметом непрекращающейся полемики.

Попытку прояснить эти вопросы в эссе «Разговор о толерантности»^[2] (1995 г.) предпринял епископ Паулос Мар Грегориос^[3]. В целом он негативно относится к употреблению термина «толерантность» в контексте современной Индии,  полагая, что оно лишь затемняет суть проблемы, обозначаемой с помощью этого термина. Свою точку зрения епископ аргументирует следующим образом. Он пишет: «Все мы наслышаны о религиозной толерантности, издревле существующей в индийской традиции, особенно о толерантной природе индуизма. Так давайте сначала попробуем осознать, что же есть толерантность?» Оксфордский словарь современного английского языка, к которому обращается  Мар Грегориос, дает такую дефиницию: «Иметь желание или способность позволять кому-либо производить действия, которые вам не нравятся или с которыми вы не согласны», «подвергаться испытанию, терпеть, сносить что-либо без какого-либо протеста». В менее развитых языках, – продолжает Мар Грегориос, – «толерантность» переводится как досада, которую надо терпеть, поскольку ее невозможно избежать. «Я же не хочу, – заявляет он, – чтобы мою религию терпели, досадуя; если кто-либо не расположен принять ее, проявить интерес к ней, тот волен ее полностью игнорировать, но ради Бога не нужно, досадуя, терпеть христианство».

Далее Мар Грегориос предполагает, что, возможно, «толерантность» –  всего лишь неверно подобранное слово, которое должно было бы обозначать спокойное и внимательное отношение приверженцев одной веры к адептам другой, молчаливое признание и уважение религиозной инаковости других, основанное на понимании. Однако, по его мнению, тут неожиданно встает иная проблема, связанная с тем, что «толерантность»  – термин по происхождению западный. В санскрите нет слова, отражающего концепт толерантности, его нет даже в современных языках Индии. Оно было просто заимствовано из английского языка вкупе с западной концепцией толерантности, а в самой Индии до сих пор не появились даже синонимы этого понятия. 

Дополняя соображения Паулоса Мар Грегориоса, можно отметить, что западное понимание толерантного отношения между религиями, сосуществующими на единой территории, во многом способствовало развитию секуляризма в Индии. В европейской традиции «толерантность» была выстрадана в ходе жестоких религиозных войн о чем уже упянуто выше, оно по праву считается одним из важнейших достижений западной цивилизации. Древний индийский аналог толерантности представляется скорее следствием интравертности религиозного чувства индуса, который стремится к мокше (спасению/освобождению) индивидуально, и его зачастую мало интересует то, во что верит или какие обряды совершает его сосед, тем более представитель иной касты/джати. 

Современное понятие, адекватное западной теории толерантности, постепенно выработается индийской политической культурой, однако инородность самого термина вовсе не повод сразу отбрасывать западный концепт. Сегодня понятие толерантности активно переосмысливается и внутри западной культуры, его породившей. С одной стороны, оно должно включать представление о ценности и достоинстве другого, не похожего на тебя человека, с другой – должны быть определены и какие-то правила самозащиты от злоупотреблений,  исходящих от этого самого другого. Безусловно, для религиозного сознания часто неприемлемо, когда его веру лишь «терпят, досадуя», но иной путь, в обход толерантности,  ведет к нетерпимости и межобщинной вражде.

Для того чтобы окончательно понять это, достаточно послушать критику западной концепции толерантности из уст главного идеолога РСС М.С.Голвалкара. В своей работе «Связки мыслей» он пишет: «Слово “толерантность” слишком мягко и слабо, чтобы выразить древнюю индусскую мудрость… Это всего лишь еще одно слово, созданное для попустительства и вседозволенности, оно несет в себе изрядную долю эго, которое склонно просто допустить иную точку зрения без любви или уважения к ней»^[4]. В другой работе, название которой условно можно перевести как «Почему индусы – нация?» и посвященной основным идеологемам индусского национализма, довольно много места Голвалкар отводит объяснениям (в том числе расового свойства) того, почему, например, мусульмане не могут считаться полноценными индийцами и составлять часть «Хинду раштра». Рассмотрение истоков деления по принципу “свой/чужой” отложим до второй главы, здесь же приведем еще одну цитату из Голвалкара о толерантности из параграфа: «Что сказать о других». (Others – далее как термин, прим. автора.)  Шеф-идеолог РСС резко противопоставляет индусов и «других» (мусульман, христиан, иудеев, парсов). Идея толерантности в его словах под прикрытием «древней мудрости» обретает черты прямой своей противоположности – нетерпимости, неприятию других, инаковых по отношению к тебе людей: «Здесь, в Индии они (Другие - прим. автора) нашли землю и людей, которые толерантно относятся к их вере. «Толерантность» – слово, которое мне не нравится. Мы не практикуем толерантность, мы уважаем. Они – наши гости, пришедшие сюда, когда спасаясь от гонений,  нашли у нас защиту. Тем не менее, они лишь гости, они не сыны почвы (the children of soil), многие из них пришли сюда как захватчики, утверждая свое господство в надежде поработить нас. Я полагаю это очевидным и не требующим доказательств»^[5].

Практика, как известно, проверяет искренность любого высказывания, а в политической деятельности «семейства РСС», которую возглавлял М.С. Голвалкар, не нашлось места не только для «любви или уважения» к иной религиозной традиции, но и банальной терпимости. Такая практика оказалась чревата межобщинной рознью и кровавыми погромами, уносящими до сих пор ежегодно тысячи жизней как мусульман и христиан, так и самих ревнителей хиндутвы. 

Пустые декларации о ревностном отношении к индийской традиции религиозного плюрализма, «любовном принятии иных религий и культур» характерны не только для М.С. Голвалкара. Такая ширма практически незаменима в идеологической оппозиции концепции западной рациональной толерантности. И спустя полвека после опубликования «Связок мыслей» линии, заявленной в ней, придерживаются сторонники индуизации. Более того, под воздействие подобного стиля мышления попадают и западные исследователи. Например, докторант исследовательского центра университета города Гент (Бельгия) Якоб Де Роовер заявляет о пустоте и бессодержательности концепции секуляризма для Индии^[6]. Отвергая толерантность как концепт, неадекватный условиям Индии, он противопоставляет ей якобы веками процветающий в этой стране «религиозноый плюрализм», а законодательно закрепленную секулярность и ее носителей критикует за недостаточную «индусскость», упрекает западных интеллектуалов и даже индийских секуляристов в  непонимании индийской ментальности. 

Источник: Абрамов Д.Б. Светское государство и религиозный радикализм в Индии. – М.: ИМЭМО РАН, 2011. –  187 с.