Виктория Дмитриева. Тантра: пропасть или взлёт

Новый всплеск западного интереса к экзотике и эзотерике Востока в шестидесятые создал свою молодую обширную религию, получившую название «Нью-Эйдж», или движение Нового века. Поскольку западному человеку свойственно «поверять гармонию алгеброй», адепты Нового века сочли, что древние мистические учения Востока могут быть так же вседоступны, как ЛСД и мескалин, а измененные состояния сознания, вызванные синтетическими и растительными наркотическими веществами, сродни возвышенным состояниям духа, описанным в древних трактатах по йоге. Неизменные атрибуты образа жизни хиппи, такие как бродяжничество, отрицание социально принятых норм поведения, интерес к экзистенциализму и эзотерике, наркотики и свободная любовь, получили ореол некой сакральности, принадлежности к избранному клану «святых бродяжек», поправших бренные ценности буржуазного мира и открывших новые горизонты raison d’etre. Произошла вполне закономерная подмена подлинного духовного стремления и поиска внешними, привлекательными  для эго лозунгами «всеобщей любви», «единения», «Бога в себе», которого стали называть “better I” или “inner child”, и прочими нью-эйдж побрякушками, за которыми, по сути, не скрывалось никакого глубинного содержания, поскольку прежде всего они служили упаковочным материалом для нового продукта на американском рынке: духовного преображения за твердую валюту. Нью-эйдж успел глубоко укорениться в сознании американцев и западных европейцев, но привился и в России, подвергшейся, несмотря на свою, казалось бы, прирожденную серьезность и разборчивость, атаке массово-пластмассового американского шаблона, умудрившегося создать, среди прочих, и свой духовный мак-дональдс, в котором предлагаются «быстрые блюда» разнообразных мировых религиозных практик.

Так, профанируя и торгуя, современный рынок эзотерики продолжает порождать фантастические суррогаты древних учений, и, пожалуй, в наибольшей степени среди них искажена Тантра. Это объясняется тем, что Тантра представляет собой наиболее глубинный, скрытый и сложный слой индуизма, понимание которого требует знания санскрита, знакомства с живой, а не книжной традицией, ясного ума, непреклонных духовных устремлений, нравственной чистоты, и, самое главное, чуткого руководства достойного и сведущего наставника. Не случайно путь Тантры  предписывается лишь особому классу практикующих – тем, кого называли вирами, или героями, одержавшими победу над внутренними чудовищами жалости, тоски, страха, стеснительности и отвращения – удавками, которые закабаляют человека и низводят его до состояния пашу, или связанного скота.

К сожалению, та «тантра», которую приходится видеть последние лет пятнадцать в большинстве изданий и рекламах семинаров по «тантрическому сексу», не тянет даже на грубую карикатуру или «пособие для чайников». Такое впечатление, что  древнее знание прячется, притворяясь чем-то иным, дабы окончательно сбить с толку невежд и испытать искренне ищущих. Так в индуизме, практически полностью изгнавшем более позднюю и менее жизнеутверждающую религию буддизма из Индии, считается, что один из аватаров Вишну в виде Будды, явился с целью вводить в заблуждение. Случилось так, что большинство основополагающих тантрических текстов остаются непереведенными на европейские языки, а вот дурная слава и изуродованное представление о Тантре успели широко распространиться.

В школе недвойственного кашмирского шиваизма Трика, достигшей апогея философии и йоги Тантры, все явления классифицируются как пять действий Шивы, и одно из них - тиродхана, или действие омрачения, сокрытия благодати, в противоположность ануграхе, дарованию благодати и открытию истины, – явно преобладает в современном мире. Поэтому созрела необходимость пояснить значение и истоки Тантры и защитить великое древнее учение от затянувшейся агрессивной профанации. Тем же, кого интересует «тантрический секс», лучше честно выкинуть из этого словосочетания слово «тантрический» и обратиться в многочисленные интимные сервисы.

Тантрой в широком смысле называется древнейший, вернее, вневременной свод знаний о законах Вселенной, о гармоничном взаимодействии с ней, о смысле и цели человеческой жизни, а также о методах, ведущих к освобождению из горестного круговорота перерождений. Поскольку Тантра оперирует базовыми онтологическими понятиями, устная ее традиция уходит корнями в глубочайшую древность, применять к которой какие-либо временные рамки сложно. Археологические раскопки доарийских цивилизаций Мохенджо-даро и Хараппы, возникших в долине Инда около пяти тысяч лет тому назад, свидетельствуют, что их жители поклонялись Шиве и Шакти – двум главным движущим силам мирозданья, творящим, поддерживающим и разрушающим его, - силам, составляющим основу Тантры[1]. Все явления макро и микро космоса проистекают из безначального и бесконечного взаимодействия этих двух аспектов Абсолюта – недвижного Шивы и его собственного динамического аспекта, его энергии, или Шакти. Повсюду в Индии встречаются два символических изображения этого взаимодействия: первый (его ошибочно принимают за Звезду Давида)  - два сплетенных треугольника: верхний – Шива и нижний – Шакти, и второй символ – это йони и лингам. В «Куларнава-тантре» говорится, «что мир не подобен чакре, лотосу или ваджре, а скорее напоминает лингам-йони, отражая Шиву и Шакти»[2]. Пробуждение Кундалини-шакти, спящей в основании позвоночника, и соединение Ее с Шивой в сахасраре также можно передать сексуальной образностью. Отсюда сексуальная символика Тантры и многих тантрических божеств, например, Махавидий. Считается также, что любовный союз в силу своей экстатической взрывной природы максимально близко передает слияние адепта с избранным божеством (ишта-дэвата), достигаемое в процессе тантрической садханы. Тем не менее, подобные практики вовсе не обязательно означают привлечение сексуального акта как такового. Что же касается ритуала панчамакара (пяти «М», состоящих из мяса, рыбы, зерна, вина и ритуального совокупления), то в Тантре Правой Руки все эти ингредиенты находят себе «саттвическую» замену. Тантра же Левой Руки[3] требует такой безупречности, как наставника, так и адепта, что следовать ей могут лишь избранные единицы, рождающиеся раз в тысячу лет, обладающие сверхчеловеческими качествами и героической природой. В противном случае, опасность скатиться в низшие перерождения слишком велика.

Сложная и шокирующая символика любви и смерти, пронизывающая Тантру, объясняется тем, что именно эти два фундаментальных процесса наиболее точно передают природу реальности, безжалостно срывая маски нашего глубинного страха перед ошеломляющей подлинностью бытия.

Творимая Шивой и Шакти Вселенная предстает единым, целостным,  одухотворенным организмом, все части которого, от минералов до звезд, органично связаны и воздействуют друг на друга. Человек, в свою очередь, несет в себе всю информацию об этой Вселенной и, по сути, является Ее миниатюрой. Поэтому, в отличие от исключающих путей Вед и Йоги, тантрической традиции свойственна всеохватность и доступность для всех, вне зависимости от пола и касты. Женщины, которым наряду с низшей кастой шудр запрещается прикасаться к Ведам, в Тантре, напротив, приветствуются, поскольку они есть воплощение Великой Богини. Также считается, что женщине, вставшей на духовный путь, легче достичь цели, чем мужчине. Тантра не предписывает, хотя и не исключает, монашество, аскезу и отшельничество, поскольку эти насильственные состояния, во-первых, предполагают иллюзорность и загрязненность мира, что неприемлемо для Тантры, а во-вторых, создают излишний психический стресс, по сути, отвлекающий от практики. К тому же, такие неестественные для человеческой природы подвиги, как уход в монашество, вместо духовного роста, могут раздувать чувство собственной значимости. Один из блестящих мастеров кашмирского шиваизма Абхинавагупта, говорит, что вкус к высшей реальности прививается мягко и постепенно, спонтанно вытесняя собой все низменные страсти. Можно предположить, что распространение монашеских систем сыграло негативную роль в истории Индии, поскольку ушедшие в поиск себя монахи, переставали деятельно духовно участвовать в жизни страны, результатом чего могли стать многочисленные чужеземные вторжения.

Проблема правильной интерпретации Тантры состоит еще и в том, что в современной Индии этим словом называется чрезвычайно широкий спектр всевозможных оккультных знаний, ритуалов, бытовой магии, чародейства, целительства. На хинди, например, слово «тантра» обозначает, как правило, колдовство, магию, фокусы, а иногда даже безнравственное поведение. Нередко можно встретить настороженное отношение к Тантре, как к чему-то нечистому, в особенности в рафинированной ведической среде брахманов. Разумеется, в данном случае, речь идет о разных тантрах, точнее, о разных уровнях Тантры: бытовом и трансцендентном. В первом случае, она действительно может иметь отношение к магическим манипуляциям ради стяжания личного блага, успеха и способностей управлять волей других людей. Для йогина же, стремящегося к подлинной свободе духа, подобные сиддхи (сверхъестественные способности, которые могут спонтанно развиваться в результате садханы) лишь игрушки, становящиеся препятствиями на пути, если играть в них всерьез.

Вúдение целостности мироздания вместе с умением не воспринимать себя ограниченным физическими категориями и выше упомянутыми удавками, дает удачу, силу и, в конечном итоге, бессмертие и свободу, к которым и призвана привести своего адепта Тантра. Поскольку целостность неделима и божественное начало пронизывает собой все бытие, Тантра не признает противопоставлений зла и добра, скверны и чистоты. Злом может быть лишь то, что препятствует продвижению к неотъемлемому исконному состоянию каждой дживы – к свободе, как, например, одержимость эго, отрицание божественности мира и культивирование закабаляющих удавок в качестве добродетелей и социальных правил. Считается, что тантрические методы наиболее плодотворны в условиях нашей эпохи - Кали-юги. В «Куларнава- тантре» говорится:

Шрути предписаны для Крита-юги, смрити – для трета-юги, пураны – для двапары. Для Кали-юги – только Агамы[4].

Также тантрами или агамами называются тексты, записанные на санскрите около 4 века н.э. и представляющие из себя беседы небожителей – божественной четы Шивы и Парвати. Существуют также буддийские, и менее известные джайнские тантры. Слово «тантра» образуется из санскритских глагольных корней tan (распространяться, простираться, сиять, также ткать) и tç (пересекать, переплывать, превосходить, достигать, спасать, освобождать). Термин этот интерпретируют по-разному, но самую распространенную трактовку можно сформулировать так: всеобъемлющее учение, расширяющее сознание и помогающее пересечь океан сансары, т.е. освобождающее учение. Несмотря на официальную опалу, тантра занимает весьма значительное место во многих семьях и ашрамах Индии. Ее методы, как правило, хранятся в тайне, описаны специальным «сумеречным» языком (сандхи бхаша),  и используются и передаются из поколения в поколение - от учителя к ученику.

Первым европейцем, приподнявшим вуаль таинственности с тантрической традиции, был Сэр Джон Вудрофф (1865–1936), писавший под псевдонимом Артур Авалон. Книги его особенно ценны тем, что Вудрофф был не просто исследователем, а практиком, подолгу живущим в Индии и впервые сумевшим аутентично рассказать о Тантре и развенчать многочисленные предрассудки и заблуждения на ее счет. В последнее время западные ученые уделяют все больше внимания Тантре, и в особенности самой изысканной из ее школ – кашмирскому шиваизму, достигшей к 10-11 векам н.э. поразительных философских и йогических высот. Здесь хотелось бы заметить, что Тантра, безусловно, - интереснейшая и богатейшая тема для академического исследования, но в первую очередь, это – живой инструмент, руководство к действию, это особая пробуждённость сознания, которую и следует реализовать в собственной жизни, а не только в научных докладах и диссертациях. Именно с этой освобождающей целью и записывались тексты Тантры. Изучать подобные предметы, не применяя их преображающей силы на деле - все равно, что просить милостыню, сидя на ларце с сокровищами.

Новый приступ духовной жажды запада стал стимулом и одновременно лакмусовой бумажкой и для множества восточных, а затем и западных лже-гуру, почуявших сладкий запах легкой наживы на неразборчивых «искателях». Внутреннее усилие, изучение первоисточников на оригинальных языках, знакомство с живой традицией напрямую, а не с помощью лишь книг, интернета и сомнительных медиумов, требуют слишком много сил и времени, слишком острого желания выхода из обыденности. Так создается ловушка номер один и выплывает приторная физиономия Нью-эйдж, предлагая, причем недорого, разнообразные практики, техники, тренинги и семинары с просветленными мастерами прямо в вашем городе. И вам не надо тратить деньги на билет до Индии, Непала, Тибета, и т.д., не надо дышать пыльным загазованным воздухом индийских и непальских городов, страдать  несварением желудка, горной болезнью, трястись по ухабам и серпантинам дорог. Однако важно понимать, что все вышеупомянутые малоприятные действия вовсе не гарантируют встречи с настоящим учением и его представителями. Здесь скрывается ловушка номер два. Большинство приезжающих в Индию вполне искренних искателей, считают, что они «уже приехали», и начинают видеть махатму в каждом ловко говорящем по-английски или глубокомысленно молчащем на хинди жулике в шафранных одеждах, коих легион растет, так как появление лже-гуру – один из признаков Кали-юги.  В Индии есть поговорка на хинди: «Не ходи за знанием к тому, у кого ашрам с толпой учеников». Шри Пуньджа как-то остроумно заметил, что «толпа обычно  означает какое-то бедствие – пожар, наводнение, аварию».

В то время как подлинности ничего и ни от кого не нужно - ни рекламы, ни учеников с их удобной наивностью и кошельками, ни красивых раскрученных ашрамов, некоторые из которых напоминают либо дорогие курорты с оттенком борделя, либо (другая крайность и тоже небесплатная) лагеря строгого режима. Подлинность – это благодать, которая случается, открывается, распускается как цветок, и благоухает, и только тогда, когда пришло время и написано на роду. И Ее не привлечь и не приблизить ни книжными знаниями, ни умением заворачиваться в диковинные асаны, ни хождением на сотни семинаров и тренингов. Она случается. Вне правил и законов, в совершенно свободной, непредсказуемой и грандиозной Игре Абсолютного Сознания. Так же, как и встреча с учением или гуру, преображающим нашу жизнь, совершенно индивидуальна и не зависима от каких-либо внешних действий, но есть результат неземной удачи, накопленных устремлений вверх, вызревания, выпекания в нас некого тайного магнита, притягивающего правильные события, встречи и откровения. Само недовольство заточением в обыденность, эдакий священный зуд, стремление всплыть, воспарить,  и нарастающий интерес к возможностям выхода и перемене, считаются благословением и путеводным огнём.

Когда желанием видеть все предметы

Йогин проникает в них,

К чему тогда многословие?

Он сам переживет [природу реальности][5].  

_______________________________________________________________________________

Виктория Дмитриева - переводчик, индолог. Закончила английское отделение филфака СПбГУ и получила магистерскую степень университета МакГилл по специальности религиоведение (Монреаль, Канада). С 1996 часто и подолгу бывает в Индии, где изучает санскрит, индийскую философию, йогу, много путешествует и знакомит искренне интересующихся людей с Индией.

Виктория - автор статей об Индии, переводит книги по философии и йоге, принимает участие в научных проектах и семинарах, и приглашает в Россию интересных людей из Индии, в том числе мастеров йоги и Аюрведы.

В 2000 Виктория встретила Б.Н. Пандита - знатока традиции йоги и философии самого северного штата Индии - Кашмира, известной как Парадвайта - высшая недвойственность. Результатом занятий с Б.Н. Пандитом стал русский перевод его книги «Основы Кашмирского Шиваизма» (в 2010 году вышло второе дополненное издание этой книги под названием «Кашмирский Шиваизм. Наслаждение и Освобождение»), и текста «Спанда-карики», написанного на санскрите в 8 веке н.э. и посвященного практикам йоги этой школы. В 2007 году в Петербурге также вышел русский перевод книги Дэвида Кинсли «Образы Божественной Женственности в Тантре», год спустя переизданный под названием «Махавидьи в индийской Тантре».

Последние семь лет Виктория, в основном, проводит в Индии, занимаясь научной работой.