Православное и баптистское понимание причастия

(Катерий) – .. Мы имеем вечную жизнь через веру во Христа (Ин. 3, 15; 1 Ин. 5, 13). Зачем для этого «причащаться» Христу?(Анастасий) – Мы уже обсуждали вопрос о вере и делах. Одна вера без дел не спасает. А спасает выполнение заповедей Господних (Мк. 10, 19). Вот одной из таких заповедей и является причащение Тела и Крови Божьих. Об этом ясно говорится, в 6 главе Евангелия от Иоанна. Мы придерживаемся этой заповеди Спасителя. Вы – нет.(К) – Не могу с Вами согласиться, ведь у нас тоже существует Евхаристия. Мы рассматриваем хлеб и вино, которые преподал Иисус апостолам на Тайной Вечере как символы Тела и Крови Христовых. И в Евхаристии мы вспоминаем о страданиях Господа за грехи наши, совершившееся Искупление. И мы будем совершать это воспоминание о спасительных страданиях Сына Божьего, пока Он не придёт (1 Кор. 11, 26).(А) – Не могли бы Вы объяснить, а на каком, собственно, основании, Вы отвергаете православную трактовку Евхаристии как действительного приобщения к Телу и Крови Христа?(К) – Таких оснований несколько. Слова Христа в 6 гл. у Иоанна нельзя понимать буквально. В них речь идет о том, что надо прийти к Иисусу и уверовать в Него. Он подтвердил, что нельзя понимать Его слова буквально (Ин: 6, 63). Поэтому слова «Сие есть Тело Мое» должны трактоваться символически, что стало понятным еще некоторым лидерам Реформации. Отсюда и вытекает понимание Евхаристии как «воспоминания». Но против вашей трактовки Евхаристии можно выставить и чисто теологические аргументы. Во-первых, Христос во время Тайной Вечери физически находился не в хлебе и вине, но в другом месте. Как Он мог одновременно находиться и здесь, и там? Во-вторых, уже Цвингли в полемике с Лютером  чётко показал, что по Вознесении Тело Христово находится на небе, в одном месте, «одесную» (справа) Бога-Отца (Деян. 7,56). Как оно может быть где-то ещё, например, в хлебе и вине? Отсюда Цвингли сделал вывод, который мы полностью принимаем: Христос присутствует в Евхаристии только в созерцании веры (contemplatione fidei), символически, а не реально. В-третьих, как это можно есть Тело Христово как простую пищу, - да это просто чудовищно!(А) – Увы, но эта пылкая аргументация имеет только видимость истины. Нельзя принять, будто речь идёт ( в Ин. 6 гл.) только о том, что надо верить в Христа. Ведь Спаситель говорит: «Ядущий Мою Плоть и пиющий  Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6,54). И Он нигде не говорит, что эти слова нужно воспринимать в переносном смысле, а между тем, они так трудны для сознания, что, казалось бы, Спаситель обязан был разъяснить их, если бы подразумевался какой-то иной смысл, кроме буквального. Ещё в прошлом веке было замечено, что слова «есть плоть», если их понимать символически, означают в Библии ужасные вещи – обижать, злословить, клеветать, то есть причинять зло . Господь, естественно знал, в каком смысле это выражение употребляется в Писании. И если допустить, что Он говорил символически, то это клевета на Господа: выходит, что Он крайне неудачно выбрал слова. Так что, сказанное Спасителем не может означать «символически» ни веру во Христа, ни научение ей и т.п., и на Тайной Вечере Сын Божий не разъясняет «символического подтекста», и не говорит, что хлеб – это символ Его Тела, а вино – символ Крови. Таких выражений просто нет  в Писании, и Вы это прекрасно знаете. Сказано, что этот видимый хлеб – Его Пречистое тело, а видимое вино – Пречистая Кровь. Лютер когда-то замечательно сказал о ваших единоверцах, о людях, которые видят в Евхаристии только знаки: «один видит иносказание в местоимении «сие», другой – в глаголе «есть», третий – в существительном «тело». Я заметил, что все ереси и ошибки в понимании Писания возникли не из-за красоты слов, а от пренебрежения к простоте слов и от тропов и выводов, придуманных собственным умом» . Золотые слова.(К) – А как же быть с тем, что Спаситель говорит: «Дух животворит, плоть не пользует нимало» (Ин 6, 63)?(А) – Какой вывод Вы отсюда делаете?(К) – Господь показал, что не имеет смысла «есть» Его плоть.(А) – Если Вы действительно так думаете, то это ничто иное, как хула на Спасителя. Ведь плоть Господа неразрывно соединена с Его Божеством, и, следовательно, она вся просвещена сиянием Божественной славы, как это и апостолы видели во время Преображения. И поскольку Его Тело навеки соединено с Его Божеством, то, причащаясь Тела Господня, мы становимся причастниками «Божественного естества» (2 Пт. 1, 4). Неужели соединение с Богом, по-вашему, не имеет никакого смысла?! Кроме того, «несимволический» характер Евхаристии может быть доказан и другим путём. Ап. Павел говорит, что, во-первых, в Евхаристии мы приобщаемся Тела и Крови Христовых (1 Кор. 10, 16-17), причём не сказано, что это происходит исключительно на мысленном, «символическим» уровне; во-вторых, он утверждает, что недостойно причащающиеся болеют и умирают (1 Кор. 11-30). Это неизбежно предполагает реальное присутствие Бога в Причастии, ведь только недостойное отношение к Святыне, отвержение Бога может вызывать такие последствия. Если считать, что мы едим обычный хлеб и вино, которым мы мысленно придаём значение символов Тела и Крови, то непонятно, как это может вызвать болезни и смерть. Не стоит забывать, что, по словам ап. Павла, «пища не приближает нас к Богу» (1 Кор. 8, 8). А если так, то позволительно спросить у баптистов: зачем есть хлеб и вино, если вы не становитесь от этого  ближе  к  Богу? Зачем, как и в случае вашего крещения, делать нечто, что не спасает вас, так как спасение уже получено?(К) – Мы поступаем так, как написано в Библии: «сие творите в Моё воспоминание» (Лк. 22, 19). Можно также сказать, что Евхаристия – это общение верующих со Христом в Его присутствии, её цель – в общении верующих друг с другом. В принципе можно считать Евхаристию и таинством в том смысле, что без неё Церковь не будет Церковью, ибо Евхаристия раскрывает природу Церкви .(А) – Христос как-то присутствует в Евхаристии?(К) – Да, Евхаристия  –  это  духовное  присутствие  Христа в среде Церкви, Он присутствует Духом Святым в каждом члене Церкви. Когда мы достойно совершаем трапезу Господню, Дух Святой наполняет нас.(А) – Боюсь, я далеко не всё могу понять из  сказанного Вами. Что значит «общение с Христом» в Евхаристии?(К) – Оно означает, что мы свидетельствуем свою веру в Него, вспоминаем о Его страданиях и о благословениях, данных через Его смерть и воскресение, молимся Ему, а разве молитва – это не общение с Богом?(А) – А что такое «духовное присутствие» Христа в Евхаристии, в Церкви?(К) – Сам Спаситель сказал об этом: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посредине их» (Мф. 18, 20).(А) – А  как  связаны  Евхаристия  и  «исполнение»  Духом Святым?(К) – Дух постоянно прибывает в истинно верующем (Ин.17,14). В Писании мы видим, что когда ап. Пётр проповедовал, то он исполнялся Духом Святым (Деян.4, 8; 13, 9), так и у нас в Евхаристии. Вот и ап. Павел повелевает нам исполняться Духом, назидая себя «псалмами, славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу, благодаря всегда за всё Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа» (Еф. 5, 19-20). Мы так и поступаем.(А) – Наконец-то мы выяснили некоторые подробности вашего понимания Евхаристии. Вы пытались объяснить определённые детали, но вопросы, которые при этом напрашиваются, остаются. И главный из них лежит на поверхности: зачем баптистам хлеб и вино в Евхаристии? Вдвоём, втроём или всей общиной вы можете собраться, и не прибегая к хлебу и вину (раз Христос есть в любом собрании «во Имя Его»). Вспоминать о страданиях Христа, об искуплении, которое мы получили через Него, тоже можно без хлеба и вина; более действенным в этом случае было бы созерцание картин известных художников. Вы говорите, что «общаетесь с Христом» в молитве. Хлеб и вино как-то помогают вам общаться? Если да, то как? Хлеб и вино – пища, и мы не становимся ближе к Богу в её присутствии или при её потреблении.Если вы не согласны с последним рассуждением, и простые хлеб и вино помогают вам как-то глубже общаться с Богом в молитве, то тогда используйте их в молитве как можно чаще. Вы говорите со ссылкой на ап. Павла, что необходимо славословить Бога, петь духовные песни, дабы «исполняться Духом». Это замечательно, но причём здесь хлеб и вино? Они как-то способствуют вашим славословиям и благодарению Богу, они делают эти славословия более глубокими? Вот и проповедь, в которой вы «исполняетесь» Духом Святым, тоже возможна без хлеба и вина (правда, сравнивать ваши проповеди с проповедями ап. Петра чересчур самонадеянно с вашей стороны). Или Вы хотите сказать, что проповедь становится более духовной, если она произносится в присутствии простых хлеба и вина?(К) – В принципе, можно рассматривать Евхаристию как средство благодати, так как она укрепляет нашу веру, внутреннюю благодать.(А) – Стало быть, поедание обычных хлеба и вина увеличивает в вас присутствие благодати? Но тогда это приближение к Богу, а пища к Богу не приближает. Чтобы избежать противоречия, необходимо признать, что Господь каким-то особенным образом присутствует в Евхаристии. Но Вы это отрицаете, и получается, что баптисты преимущественно «исполняются Духом» то ли просто созерцая хлеб и вино, то ли вкушая их. Но тогда нужно привести библейские основания того, что хлеб и вино, купленные в магазине, никак не изменяясь, способствуют совершенному наполнению Духом Святым душ верующих. Вы ведь не станете отрицать, что без хлеба и вина Евхаристия уже не есть Евхаристия?(К) – Нет, Писание говорит об этом ясно.(А) – Но ваше понимание Евхаристии таково, что хлеб и вино оказываются не нужными, ибо они, по сути, никак не участвуют в получении тех результатов Евхаристии, о которых Вы говорите (общение с Христом, исполнение Духом и т.д.). Вы назвали Евхаристию Таинством, но то, что сказано о её плодах, никак не связано с хлебом и вином, то есть собственно Евхаристия не содержит для вас ничего таинственного. А «общение с Богом», о котором Вы говорите, могло бы осуществляться у вас и без хлеба и вина, без всякого упоминания о Евхаристии (я уже не говорю насколько ваше «общение с Богом» можно считать истинным). Вот секта квакеров поступила гораздо более логично, чем вы, когда просто отказалась даже от видимости таинств, - от обрядов. Действительно, если человек уже «спасён», то никакие «внешние установления» вроде крещения или Евхаристии ему не нужны. Очень любопытным я нахожу Ваше утверждение о том, что Евхаристия – это то, что делает Церковь Церковью. Неужели простые хлеб и вино могут сотворить такое?! Архимандрит  Иустин  Попович  говорит,  что  «Церковью  Господь соединил в единый вечноживой организм всех: ангельские существа, людей и всех богосозданных тварей, то есть полнота Богочеловека Иисуса Христа, который как Бог «наполняет всё во всём», а как Человек и Вечный архиерей даёт нам, людям, жить всей полнотой в Церкви посредствам святых таинств и святых добродетелей» .Естественно, Церковь объединяет христиан всех времен и народов и одной веры под водительством Первосвященника Иисуса Христа, Который и основал ее. Поэтому нельзя создать еще  одну церковь, можно только присоединиться к истинной Церкви; нельзя разделить Церковь, как нельзя разделить Христа, можно лишь отпасть от нее. Небесная Церковь, в коей и ангелы, и все святые, неразрывно связана с Церковью на земле, объединяющая церковное священноначалие и всех верных христиан, хотя бы они и согрешали (Мф. 18, 23). Итак, Евхаристия должна иметь космическое значение, если она делает Церковь Церковью, она должна теснейшим образом соединять нас с Христом, ибо смысл Церкви – в этом. Но соединиться  с  Христом  нельзя  без самого Христа. А вот без простых хлеба и вина можно. Впрочем, скорее всего, баптисты понимают под церковью нечто иное: собрание верующих или общество «спасенных». Как могут быть «церковью» люди, исповедующие иную веру, нежели Церковь на протяжении всей ее истории, - неразрешимая загадка. Однако, даже ваши собрания ничего бы не потеряли без хлеба и вина: ведь вы уже в момент обращения имеете «единство с Христом», и это единство не могут сделать более тесным хлеб и вино. В общем, если вы настаиваете на том, что Церковь уже не Церковь, если в ней не совершается Евхаристия, то у вас есть два возможных варианта выхода из этой ситуации:1. Признать ни с чем несравнимое присутствие Господа в Евхаристии.2. Признать, что хлеб и вино, оставаясь самими собой, могут, как бы дико это не звучало, реально, а не только  мысленно приближать нас к Богу.В любом случае, если Евхаристия на самом деле соединяет нас с Богом, то мы должны в ней достойно участвовать как можно чаще, а у вас, насколько мне известно, хлебопреломление совершается около одного раза в месяц.(К) – Но ведь Спаситель называет Евхаристию «воспоминанием», а это нельзя объяснить иначе, чем это делаем мы.(А) – Надо сказать, у баптистов потрясающая убежденность в том, что Писание просто не может быть истолковано по-другому, чем у них. Придется вас огорчить: да, можно трактовать Евхаристию иначе. Уже потому, что Спаситель говорит о своем реальнейшем бытии в Евхаристии («Сие есть Тело Мое»), нельзя понимать слова «сие творите в Мое воспоминание» в обыденном, только психологическом смысле. Встречи в «клубе воспоминаний» возможны и без хлеба и вина. Но если речь идет о существенном соединении со Христом, то сам термин «воспоминание» должен пониматься в другом плане. Под воспоминанием мы подразумеваем, как правило, мысленную встречу, мысленное соединение с чем-то, пребывание в нем. Но в Евхаристии, где мы  причащаемся Самому Христу, воспоминание можно понимать только в смысле реальной встречи, соединения со Христом. Он говорит: «Моё воспоминание». То есть, скорее, не мы «вспоминаем» о Христе, но Он «вспоминает» о нас, то есть, приносит нам в этом таинстве всего Себя, пребывает с нами и в нас. Наше «воспоминание» о Нём – это Его «воспоминание» о нас, встреча с нами, которая не зависит от времён и пространств .Заметим, что Христос говорит о «воспоминании» ещё до Своих страданий. Следовательно, Евхаристия тогда не могла быть «воспоминанием», ибо как можно вспоминать о будущем? Сами протестанты утверждают, что «этот обряд обращён не только в прошлое, к смерти Христовой, но и в будущее, к Его пришествию за искуплёнными» . И опять я спрошу: как можно вспоминать о том, что будет? Православное понимание «воспоминания» как реальной встречи, реального соединения может быть проиллюстрировано на основании статической модели времени. Согласно этой модели прошлое не уходит в небытие, а будущее не приходит из небытия, но и прошлое, и настоящее, и будущее всегда и «одновременно» существуют реально. То есть, Тайная Вечеря или Крестные мучения Господа не ушли в прошлое, но они происходят и сейчас, однако наше сознание не может само по себе «встретиться» с этими событиями, ибо мы родились гораздо позже. Но невозможное человекам, возможно Богу. И благодаря Господу Иисусу Христу, мы можем участвовать именно в той же Тайной Вечере, что и апостолы. Вечность, в которой все моменты времени являются настоящими, сходит на нас, и мы, оставаясь в земном настоящем, в тот же момент приобщаемся Тела и Крови Христа на Тайной Вечере. Аналогичным образом можно рассуждать и о жертвенном характере Евхаристии. Как известно, жертва, приносимая Богу, Евхаристия, по существу своему тождественна жертве крестной, то есть «на жертвенниках Церкви приносится тот  же самый Агнец Божий, который принесён был за грехи мира на кресте, та же самая пречистая плоть, которая страдала на кресте, та же самая пречистая кровь… ныне невидимо совершает это таинственное жертвоприношение, тот же самый вечный Первосвященник» .Однако по образу жертвоприношения евхаристическая жертва отличается от крестной, так как приносится без каких бы то ни было страданий Спасителя, являясь безкровной и бесстрастной. Евхаристическая жертва относится к крёстной как древо к своему корню или семени, от которого оно произрастает. Итак, в Евхаристии «дана нам Голгофа в Таинстве» . И в Таинстве мы оказываемся в том самом моменте времени, когда Христос приносит всего Себя нам и за нас, однако мы оказываемся в этом моменте  не своими силами, как бы с помощью некой «машины времени», но Господь по Своему неизречённому милосердию приходит к нам, отдаёт Себя – нам; тот же момент бытия, как и на Голгофе, но уже без страданий Христа;. Вы говорили, что вспоминаете во время ваших хлебопреломлений совершившееся Искупление. Православные могут сказать, что Евхаристия – это не воспоминание, но само совершающееся и совершившееся Искупление.(К) – Строго говоря, и баптисты могут сказать, что они духовно вкушают Тело и Кровь Христово в Евхаристии, но чтобы говорить о физическом вкушении, надо мыслить очень грубо, вещественно.(А) – Ваше «духовное вкушение» - это, опять-таки, воспоминание о Христе, мысленное приобщение к Нему, то есть никакого действительного причастия к Христу вы не признаёте. Хотя вы иногда и называете Евхаристию таинством, но это таинство без таинственности, то есть нечто рациональное. Когда говорят о «духовном вкушении», то тем самым предполагают, что кто-то понимает причастие Телу и Крови Христовым как «материальное вкушение». Однако, Спаситель предупреждает нас именно об этом, когда говорит: «Дух животворит, плоть не пользует нимало» (Ин. 6, 63). Этим подчёркивается, что наш помрачённый разум склонен мыслить приобщение Телу и Крови Господа  как к обыкновенному поеданию материальной пищи – так, разумеется, нельзя понимать таинство Евхаристии.Нужно было дойти до упадка веры в эпоху Реформации, чтобы встретить такое, например, восприятие евхаристии, как у Лютера: «Мнение моё таково, что действительно в хлебе съедается Тело Христово и всё, что претерпевает хлеб, претерпевает и Тело Христово, так что оно разрезается и пережёвывается зубами благодаря священному единству». Вот это и есть вульгарный материализм в понимании Евхаристии, который, кстати говоря, отверг впоследствии и сам Лютер. Нет, эту точку зрения нельзя принимать, так как она приводила бы к чудовищному утверждению, что Тело Христово предаётся ужаснейшему поруганию после Распятия, то есть, получалось бы, что мы повреждаем Его своими зубами, разрывая на части и т.д. Да это самая настоящая хула на Господа! Нет, разрывание на части может касаться только хлеба, но не Его Тела, которое во всей полноте существует в каждой части. Нет, Бог в Своей Плоти не может быть поругаем после крестных страданий. Естественным продолжением вышеупомянутого мнения Лютера могут быть рассуждения, которые ещё в восьмом веке решительно отвергал св. Иоанн Дамаскин: «Тело и Кровь Христа переходят в состав как нашей души, так и нашего тела, не истощаясь, не уничтожаясь, проникая не в нижний проход (да не будет!), но в нашу сущность и делаясь охраною, защитительным средством от всякого рода вреда, очищающим от всякой нечистоты» .Справедливости ради замечу, что позднее лютеранство приняло более здравую точку зрения: «Хлеб и вино мы вкушаем естественным, чувственным образом, а Тело и Кровь Христовы хотя мы и вкушаем, но способом сверхъестественным и нечувственным (при том, что совершается это действительно телесными устами) – способом, которого не может объяснить никто из смертных» (Иоганн Буддеус). Отсюда мы можем сделать некоторые выводы относительно сути присутствия Христа в Евхаристии. Поскольку Евхаристия есть Таинство, то мы не можем своим разумом вполне постичь, как в нём происходит то, что происходит. И само присутствие Господа нельзя постичь с кристальной ясностью. Скорее, мы можем сказать, как нельзя понимать Его присутствие в этом Таинстве.(К) – Да, это было бы интересно, учитывая те вопросы, которые я вам ранее задал: как Христос может  быть  Своим Телом в Евхаристии, если в действительности Он находится в другом месте.(А) – В  начале  несколько  замечаний.  Во-первых,  Христос  присутствует  в  Таинстве не только Телом и Кровью, но и душой и Божеством, ибо Его человеческая и Божественная природа неразрывно соединены с момента Его непорочного зачатия; во-вторых, хлеб, прелагаемый в Евхаристии становится одним и тем же с Телом сущим на небесах, то есть Тело Христа не сходит с небес на жертвенники . Из того обстоятельства, что  мы не «пережёвываем» Тела Христова в причастии вытекает, что Он, Его Тело присутствуют в этом таинстве не пространственно (естественные законы нашего мира (притяжение и т.д.) для него не существуют), и оно присутствует в Евхаристии именно в пространстве, будучи неразрывно связано с той областью пространства, в которой мы видим хлеб, однако оно не существует в нём так, как обычные физические вещи. Если бы было верно последнее, то есть Тело Христово пребывало в пространстве как камень, дом или река, тогда пришлось бы утверждать, что в таинстве Евхаристии хлеб прелагается во множество Тел Христовых, каждое из которых соответствует частице видимого  хлеба. Это, конечно, ложно. Ложно и нечестиво это ещё и потому, что частица хлеба занимает несравненно меньшую область пространства, чем Тело Христово, если бы оно присутствовало в таинстве пространственно. Следовательно, в каждой частице хлеба, даже в мельчайшей из мельчайших, присутствует Тело Христово целиком. Представим себе такую ситуацию.По всей вселенной одновременно совершается литургия, и одновременно происходит преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христово. В этом случае, Тело и Кровь Христово реально были бы повсюду, во всех тех местах Вселенной, где совершалась бы литургия. Однако, если бы мы предположили, что Его Пречистое Тело пространственно пребывает повсюду во Вселенной после пресуществления, то это было бы неверно, поскольку означало бы одно из двух: либо Его тело имело бы безконечную пространственность, протяженность и, следовательно, могло пребывать во всех литургиях, но тогда верующие причащались бы части Тела Христова, что неверно; либо Его Тело пространственно было бы в каждом хлебе, то есть означало бы множество тел Христовых, что уже было отвергнуто. Это можно объяснить на следующем примере. Предположим, что мы запекли в хлеб некий предмет. Он содержится в нём пространственно и поэтому, при разрезании хлеба, в каждой частичке, будет частичка этого предмета или, в каждой частице хлеба находится определённый предмет (везде одинаковый). Тогда таких предметов было бы столько, сколько частиц. Эти рассуждения неприменимы к Телу Христову, так как оно есть в таинстве Евхаристии непространственно или сверхпространственно, не естественно, а сверхъестественно. Это присутствие можно было бы уподобить присутствию Божественной природы  в  творении.  Бог  всем  Своим Существом присутствует в каждом месте пространства не сливаясь и не смешиваясь ни с чем. Он вездесущ.Но, присутствуя в пространстве, Бог осуществляет это присутствие не пространственно, иначе Он пребывал бы в творении «по частям», что кощунственно даже помыслить. Аналогично и с Телом Христовым в Евхаристии, хотя Его Тело пространственно, а Божественная природа нет. Очевидно  также,  что  Его  Тело,  соединённое  с  Божеством пребывают в Евхаристии не так, как божественная природа присутствует в мире. Вы ведь не причащаетесь Телу Христову и Его Божеству, съедая обыкновенный хлеб,  хотя  Господь  есть  и  там.  То  есть  Сын Божий пребывает Своим Телом в Евхаристии существенно, физически, сверхреально. В Своём «обычном» присутствии в мире Бог не соединяется существенным образом ни с одной областью мира. Не так в Евхаристии, ибо Господь своим Телом и Кровью, душой и Божеством существеннейше и нераздельно связан и соединён с той частью мира, в которой мы чувственными очами созерцаем хлеб и вино, которые есть Его Тело и Кровь, то есть Он присутствует в этом таинстве таким сверхчудесным образом,  что мы можем реально  приобщаться Его Телу и Крови. Поскольку Господь присутствует в таинстве не пространственно, то мы можем сказать ещё вот о чём: перемещения, которые относятся к видимым физическим вещам  в  этом таинстве,  не  имеют  отношения  к  Телу  и  Крови  Христовым.Да, Тело Спасителя «есть» в пространстве в этом Таинстве в том смысле, что оно нераздельно связано с тем местом пространства, в котором мы осязаем частицу хлеба. Однако само  пребывание Тела непротяжённо, и поэтому хотя священник перемещается вместе с евхаристической чашей в пространстве, хотя видимые частицы хлеба тоже движутся, но Тело Христово не движется как пребывающее одесную Отца,  и  как  не  движется  Его  Божество. Ведь если в одном храме священник движется с чашей, а в другом в это же время чаша со св. дарами покоится, то получилось бы, представляй мы присутствие плоти Господа пространственно, что Тело Христово одновременно движется и не движется (или одномоментно движется в разных направлениях) – это, естественно, ложно. Некоторую аналогию в данной ситуации можно усмотреть в пребывании души в теле. Душа «есть» в теле, но не пространственно, поэтому душа реально не движется в пространстве, но, так как она неразрывно связана с телом (в течение земной жизни), то она будет в теле, куда бы тело не переместилось.Бывают случаи, когда, к сожалению, евхаристическая чаша падает на пол и видимым образом вино растекается, а частицы хлеба рассыпаются. Это ужаснейшее событие, потому что оно, как правило, вызвано недостойным поведением кого-либо из христиан. Неужели Вы думаете, что «рассыпался» Христос, неужели  Тело  Христово,  Которое на небесах, может «упасть» на пол, неужели Кровь Христова после распятия может «изливаться» на пол и «растекаться» по нему?!  Нет, но Тело и Кровь Христовы присутствуют в хлебе и вине, которые мы видим на полу, и так, Тело Христово, которое на небесах, непространственно и целокупно присутствует в чувственно-воспринимаемых частицах хлеба. И так  ли легко объяснить, что значит нахождение Господа  «одесную Бога-Отца», если иметь в виду Его Тело? Ведь Бог-Отец, не воплощался и не имеет тела, а эти потусторонние небеса, в которых Господь, никак не подобны этим физическим небесам. Так что «место», в котором Тело Господа пребывает после Вознесения, надо понимать не как обычное физическое место, но метафизически, сверхъестественно, трансцендентно. Кроме того, выражение «одесную Отца» может пониматься как синоним Божественного всевластия Господа. Необходимо добавить, что, конечно же, нет библейских оснований считать, как полагали лютеране, что Тело Христово обладает реальным вездесущием то ли с момента воплощения, то ли по Вознесении, тем более, что это было бы серьёзным шагом к монофизитству, то есть к превращению человеческой природы Господа в божественную. Но нельзя не заключить, что в таинстве Евхаристии Господь может проявлять реальнейшее бытие Своего Тела, то есть быть Телом везде, где есть Его Божественная природа. Таким образом, Тело Христово, находящееся «одесную Отца» присутствует в Евхаристии так же реально, как и на небесах.(К) – В связи с вашим пониманием Евхаристии вопросы всё равно неизбежно возникают. Например, ваша Церковь утверждает, что Тело и Кровь Христовы присутствуют в Евхаристии под видами хлеба и вина. Что значит «виды», как это понимать, если внешне никаких изменений не происходит? Естественно, что все разумные люди должны сделать вывод, что никакого «превращения» хлеба и вина в Тело и Кровь нет. Как бы Вы объяснили проблему, обсуждавшуюся в средние века в католичестве: quid comedit mus? – что пожирает мышь, если она украдёт «пресуществлённый хлеб»? В случае нашего понимания Евхаристии никакой проблемы нет, так как мышь съест простой хлеб, а у вас получается, что она «съест» Тело Христа! Неужели этот кошмар можно мыслить?!(А) – Да, этого мыслить нельзя. Т.к. Тело Христово присутствует в таинстве непространственно, то, естественно, мышь не может «пережёвывать» его зубами, даже если допустить возможность того, что мышь украдёт святые дары, Тело Господа не может быть поругано. Нельзя забывать и том, что мы причащаемся воскресшей Плотью Господа, которая является духовной плотью и, хотя не утрачивает полностью телесности, она приобретает новые свойства, будучи преображённой божеством. Такому Телу уже не может оказать никакого сопротивления вещественная субстанция, физическая материя: вспомните, как Он вышел из гроба. То есть,  уже   и  поэтому  Тело  Господа не может быть поругано. Спаситель соединяется в таинстве Евхаристии с нами, а не с мышиной природой, следовательно, Тело Христово не может пребывать или существенно соединяться с неразумной тварью: не может быть никакого особого присутствия Христа в мелком грызуне. Повторю ещё раз: нельзя представлять присутствие Христа в таинстве Евхаристии пространственно. Если одна созерцаемая частица хлеба больше другой, то это не значит, что под одной из них скрыта «больше» Христа, ибо Тело Его целиком присутствует в любой из них независимо от их видимых размеров.Так же и по причащении: Тело Христово целиком пребывает в мельчайшей частице нашего существа, и крайне нечестиво думать, что одна «часть» Христа там, а другая – в другом месте нашего естества. Непространственное, сверхъестественное присутствие Христа в таинстве Евхаристии помогает нам понять, что Христа,  Его Тела не становится «меньше» оттого, что мы многократно причащаемся Его. Ибо причастие  не  означает,  что  Тело Искупителя «уничтожается» или «убывает» как обычная еда, которая переваривается в организме и удаляется прочь. Обычная еда превращается в организме в наши Тело и Кровь, но Тело и Кровь Христовы никуда не превращаются, а, напротив, преображают наше естество в подобие человеческого естества Господа, делая нас христоносцами, как замечали отцы Церкви. Всё это происходит, конечно, в случае достойного причастия. А теперь о «видах» или «образах» хлеба и вина после совершения таинства. Естественно, нельзя судить о таинстве только в связи с тем, что нет видимых изменений. Опираться же при этом на мнения «разумных» людей христианину и вовсе бессмысленно; так как их «разум» - безумство перед Богом (1 Кор. 1,27). Освящённая вода весьма долгое время не портится, хотя внешне выглядит так же, и, я полагаю, приборы не покажут в ней наличия благодати, потому что благодать Божья не фиксируется никакими приборами. Большинство людей во время земной жизни  Господа воспринимали Его как человека, ведь Его плоть скрывала Его Божество, а чтобы увидеть в Нём Бога, нужны очи веры, которых у многих не было. Что касается Евхаристии, то мы не могли бы  причащаться  Телу  и  Крови под их собственным образом, ибо наша природа слишком далека от этого.Поэтому Тело и Кровь Свою Господь скрыл для нас под видами хлеба и вина, дабы причастие стало возможным . Как же это понимать, если это вообще мыслимо? Можно высказать несколько  замечаний.  Во-первых,  Господь сказал «Сие есть Тело» и «Сие есть Кровь», а не «в этом есть Тело» или «в этом есть Кровь», то есть, необходимо отвергнуть лютеранскую точку зрения, что Тело Христово как бы «вселяется» в обычный хлеб, «проницает его»; это противоречит учению, издревле отстаиваемому Церковью. Во-вторых, неприемлемо также и католическое учение о транссубстанциации, по которому акциденции хлеба и вина сохраняются, но их субстанции изменяются в субстанции Божественных Тела и Крови (в этом смысле Лютер был прав, критикуя аристотелевскую схоластику в понимании таинств). Дело в том, что акциденции неотделимы от субстанций и без нее они существуют лишь универсально, как понятия ума (Божественного и человеческого).Например, белый цвет стола без самого стола есть просто универсальное белое, всеобщая белизна, а квадратность стола без его субстанции есть просто понятие геометрии. Так же и в Евхаристии: вкус, запах, цвет хлеба без самой «хлебности» (субстанции) есть не более как некий «вкус вообще» и вкус вина без «винности», есть просто «кислое вообще». Следовательно, если бы дело обстояло так, как описывает католицизм, то мы не могли бы  после преложения хлеба и вина ощущать вкус, запах и т.д. самих хлеба и вина, ибо это возможно только в том случае, если акциденции соединены с тем, «чего» они акциденции – с субстанцией. В-третьих, не следует понимать «виды» и «образы» хлеба и вина как нечто чисто мысленное, ибо так не учили святые отцы и учителя, и, по-видимому, «хлеб» и «вино», например, обладают массой, что не объяснить просто мысленным образом. Если представить, что неверующие учёные в безбожных целях попытались бы исследовать преложенные хлеб и вино с помощью приборов, то и в этом случае не обнаружилось ничего кроме хлеба и вина. Возникает вопрос, как же это понимать?Православие учит, что хлеб и вино принимаются в единство Личности Сына Божьего подобно тому, как Его человеческая природа. Хлеб остается хлебом, становясь Телом Господа, но и хлеб перестает быть хлебом, оставаясь собой. Хлеб непревращенно превращается в Тело Христа. Хлеб и вино не уничтожаются, не исчезают в Евхаристии: Бог творит чудеса, не уничтожая творение, но преображая его, делая носителем благодати. Сын Божий приобщает хлеб к неизреченному существованию сверхнебесной плоти Своей, и теперь хлеб и Тело, вино и Кровь, существуют нераздельно, несмешанно, неизменно, неслитно. После преложения хлеб и Плоть существуют единым Богочеловеческим существованием, сверхбесконечным бытием Иисуса (это не отменяет тварного бытия хлеба, но оно уже нераздельно с нетварным). В Евхаристии хлеб есть Христос, то есть, хлеб неотличимо отличим от Иисуса. Поэтому недостаточно сказать (как лютеране), что Христос в хлебе, так как здесь есть тенденция к несторианству: несториане ведь не отрицали, что Бог в Иисусе, они отрицали, что Бог и Иисус – одна Личность. Католическое восприятие Евхаристии имеет монофизитскую тенденцию, так как хлеб и вино сводятся к иллюзии, подобно  человечеству  Христа  у  монофизитов.  Слава  Господу, что мы можем причащаться этого Сверхсущественного Хлеба и Сверхбожественного Вина!Ещё одним важным вопросом является «терминологический» вопрос: каким словом обозначить то, что происходит в этом таинстве? Иногда говорят о «превращении» хлеба и вина в Тело и Кровь, имея в виду, что до литургии были хлеб и в вино, а после – Тело и Кровь. Однако в буквальном понимании этого слова, оно вряд ли  способно правильно сказать о том, что совершается в таинстве. Ведь в нашем языке превращение, как правило, означает, что сохраняется общая всем вещам материальная основа, но меняется их форма: вода превращается в лёд, дерево в пепел, железо превращается в ржавую пыль. Так, конечно, нельзя понимать то, что есть в Евхаристии, потому что: 1) в нашем мире то, во что превращаются, отсутствует до превращения, а Тело Христово есть и до Евхаристии; 2) в превращении одно тварное изменяется в другое тварное, но здесь получается, что хлеб тленная материя «превращается» в Тело Сына Божьего, то есть в Бога! Это грубо «искажает смысл того, что происходит» . По аналогичным мотивам недостаточен и термин «пресуществление», пришедший к нам из католичества: ведь здесь тоже говорится о «превращении» сущности хлеба в сущность Тела. Отцы Церкви чаще всего говорили о претворении или преложении хлеба и вина в Тело и Кровь. Эти термины не пытаются уничтожить тайну, но её подчёркивают. Тело Господне, Которое было, есть и будет нескончаемо одесную Отца, - с нами и в нас. Впрочем, ни одно человеческое слово не объяснит, что происходит в таинстве. И ещё об одном. Вы говорите, что хлеб и вино суть символы Тела и Крови Господних. Правда, слова Господа «сие есть Тело Моё» нельзя понимать, как «сие есть символ Тела Моего», ведь если мы говорим, что яблоко есть еда, означает ли это, что яблоко всего лишь символ, аллегория еды?! Нет, яблоко действительно можно есть.Парадокс состоит в том, что хлеб и вино можно назвать символами как до, так и после совершения таинства. До совершения они символы в близком к протестантскому смысле, ведь здесь ещё нельзя назвать хлеб и вино Телом и Кровью; но и после совершения таинства хлеб и вино могут быть названы символами (или видами, образами) Тела и Крови. Дело в том, что выражение «х есть символ y» далеко не всегда означает, что у отсутствует в х. Например, мы знаем, что слепящий свет, исходящий от какого-то объекта (солнца) является символом того, что этот объект имеет высокую температуру. Но ведь «высокая» температура находится не где-то далеко от солнца, но есть его собственное свойство. Или, можно сказать, что зелёный цвет листьев символизирует содержащийся в них хлорофилл. Однако хлорофилл реально присутствует в листьях, а не находится в другой вселенной. Поэтому не будет непристойным сказать, что и после совершения таинства Евхаристии, видимые нами хлеб и вино есть символы Его Тела и Крови, но они символизируют реальное присутствие Христа в Таинстве, они обозначают, что символизируемое ими существенно и сверхсущественно пребывает здесь (также можно сказать, что тело – вид или образ человека, поскольку человек «в» теле; показывая на тело, мы говорим, - это человек; показывая на хлеб и вино, мы говорим, - это Тело и Кровь).У вас же, баптистов, хлеб и вино остаются символами отсутствия Тела и Крови Христовых, то есть вы останавливаетесь на моменте до совершения таинства, поскольку, очевидно, не верите в то, что Бог может предложить нам для приобщения Свои Тело и Кровь. И православные причащаются Телу и Крови Господа, символизируемым хлебом и вином. Итак, можно говорить, что Тело и Кровь Сына Божьего обладают в Евхаристии символическим бытиём, так как они присутствуют в таинстве под видами хлеба и вина. Но нужно адекватно это воспринимать, ибо «символическое» обозначает здесь существование символизируемого в символизирующем (Тело в образе хлеба), реальнейшее и совершеннейшее бытиё Спасителя, благодаря которому  мы  существенно  соединяемся  с  Самим Христом.(К) – Не понимаю, зачем такие сложности, порождаемые, как нам представляется,  неверным  прочтением  Писания. Евхаристию необходимо понимать проще и тогда мы избежим массы вопросов.(А) – Ох уж эта простота! Знаете, в русском языке есть две известные пословицы о простоте. В одной из них сказано: «где просто, там ангелов со сто», в другой – «простота хуже воровства». Почитание ангелов вы отвергаете – стало быть, остаётся один вариант. Боюсь, что Вы понимаете простоту как «понятность» для разума, но в христианстве очень мало места для такого рода «простоты». Нет, простота христианства это простота верующего сердца, преодолевающего  скользкие пути разума, а «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5, 8). Но лидеры Реформации действительно понимали «простоту» как понятность, и уже Лютер ставил само таинство Евхаристии в зависимости от нашего разума: «если мечтатель верит, что это есть только тленный хлеб и вино, то оно так и есть, он вкушает только хлеб и вино» . Тем самым,  получается, что человек решает, быть таинству или нет, то есть устраняется объективность таинства (конечно, если мы причащаемся недостойно, то это в осуждение нам, но хлеб и вино прелагаются Богом в Тело и Кровь Господа независимо от нашего ума). Другие реформаторы «упростили» Евхаристию ещё больше, признав, что они не верят в какое-либо особое присутствие Христа в таинстве. В итоге они заменили реальное присутствие Христа на Его воображаемое, мысленное, мнимое присутствие и действительное соединение с Христом поменяли на призрачное. Да, возможно некоторые объяснения, приведённые здесь, могли бы быть упрощены, но ведь речь шла о том, как не нужно понимать таинство Евхаристии.Когда отцам 4 Вселенского Собора в 451 году понадобилось объяснить, как соединяются Божество и человечество в лице Господа, то они ответили знаменитым определением, что две природы соединяются во Христе «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». То есть, скорее, было определено, как не следует понимать соединение двух природ в Сыне Божьем. Наш разум никогда не будет способен понять, как происходит преложение хлеба в Тело Христово, а вина – в Кровь Его. И уж если говорить о «простоте», то достаточно веровать что до преложения существуют простые хлеб и вино, а после – Его Тело и Кровь; все остальные рассуждения могут лишь намекнуть на сущность совершившегося, но не проникнуть в сердце тайны, что невозможно, иначе тайна не была бы тайной. Мне вспоминается статья одного лютеранского автора, где он рассказывает, как оказался в  лютеранском приходе в Америке. Английского языка он не знал, т.е. проповедь не понимал, общаться с людьми не мог, чувствовал себя чужим человеком. Что же осталось? Этот лютеранин говорит, что осталось главное, - Святое Причастие. Мы можем не понимать языка людей, который становится все больше земным, но мы понимаем божественный язык Евхаристии. Таков сверхсознательный, мистический уровень литургии. Но у вас, если не знаешь языка, то на богослужении нечего делать, поскольку все сводится к словам и общению людей, а не соединению с Богом. Ваши хлебопреломления оставляют ощущение человеческого единства, но отсутствует богочеловеческое единение, измерение божественного скрыто. Так что, вы, баптисты, -  «счастливые» люди, ибо у вас нет таких тайн, - всё «ясно», слишком «ясно».(К) – Вообще говоря, в рамках нашего богословия можно было бы допустить, что присутствие Христа в Евхаристии подобно Его присутствию в Слове Божьем, в Писании .(А) – А как присутствует Христос в Писании?(К) – Особым, благодатнейшим образом.(А) – Но тогда вы должны признать реальное присутствие Христа, как-то связанное с хлебом и вином. Об этом и сказал Спаситель: «Сие есть Тело моё». И Он нигде не говорит, что присутствие в этом хлебе лишь благодатно или, что Его пребывание в Евхаристии приблизительно похоже на Его пребывание в Слове Божьем. То есть в этом случае неизбежно придётся признать правоту Церкви  в учении о Евхаристии. Однако, если представить себе, что ваша конфессия изменит своё мнение по данному вопросу то это почти ничего не изменит реально, ведь совершение таинства невозможно без Церкви, в которой полнота благодати Божьей, полнота Истины. Как можно причаститься Телу Христову в Евхаристии вне Тела Христова, которое есть Церковь?! Можно мысленно измениться по отношению ко Христу, но оставаясь вне Его Церкви, нельзя стать единым с Ним. Можно захотеть причаститься вечной жизни, пожелать, чтобы сверхсущностный свет наполнил всё твоё естество, но это будет пустой надеждой, если отвергать Его Церковь, значит и Его Самого. Свет не будет светить тем, кто продолжает пребывать во тьме.