Православный россиянин в зеркале либерального медиадискурса

Под медиадискурсом понимается вся речевая продукция, которая создается в современных СМИ, в том числе электронных, а также на сайтах, в блогосфере. Это статьи в газетах и журналах, эссе и интервью с популярными писателями, журналистами, посты блогеров, высказывания на радио и телевидении и т.п. Авторы устных и письменных текстов, анализируемых в статье, позиционируют себя как приверженцы либеральных ценностей.

К числу изданий, с которыми мы работали, относятся: «Грани. ру», сайт «Эхо Москвы», «Совершенно секретно», «Новая газета», «Сноб» и др. Использовались также примеры из газетных текстов, представленных в Национальном корпусе русского языка.

Православный россиянин (далее – ПР), или православный, православные, – это относительно новый ментефакт отечественной коммуникации постсоветского периода. Как известно, образ складывается из примет внешности, черт характера, уровня образования, особенностей поведения и т.п. По данным либерального медиадискурса, образ ПР с учетом данных параметров выглядит так.

ПР – это отсталый, невоспитанный человек, гомофоб, он забыл о главной добродетели христианина – смирении, напр.: …оголтелые «православные» громят не понравившиеся им выставки, устраивают походы против сексуальных меньшинств, провоцируют нападения на людей неславянской внешности (К. Л., журналист, блогер); …православный гомофоб ударил Лену Костюченко по голове (В. П., сценарист, журналист, блогер); …смирение, о котором наши воинствующие «верующие» вообще забыли («Грани. ру»).

ПР – это трусливый и суеверный человек, напр.:…только трусостью, фатализмом, зыбким болотом в душах можно объяснить тот факт, что россияне все еще ходят в Церковь и уважительно отзываются иногда об иерархах <…> Только этой робостью и пещерным суеверием можно объяснить тот факт, что среднестатистический россиянин боится церкви, чтит ее и ходит туда по праздникам, а заодно опасается сказать правду о подавляющем большинстве священнослужителей (Д. Б. писатель, журналист).

ПР – это пожилой необразованный малообеспеченный человек, едва ли не люмпен, напр.: Львиную долю усердных прихожан по-прежнему составляют люди пожилые, с низким образовательным уровнем, незавидным имущественным и социальным статусом (Д. Ф. «Сов. секретно»).

Вера у ПР ненастоящая, потому что сегодняшний ПР – это вчерашний комсомолец или коммунист, напр.: Когда рухнула советская власть и в головах растерянных граждан образовался идеологический вакуум, церковь распахнула свои врата <…> граждане рванули к алтарям, не сдав своих партбилетов и не сняв комсомольских значков <…> лучшие места у алтаря заняли те, кто вчера еще стоял на мавзолее <…> Елоховская церковь заменила собой кремлевский дворец съездов (К.Л., журналист, блогер); …учтем показную православность наших вождей (А. О. , журналист, блогер).

ПР – «православен» лишь постольку, поскольку сегодня это модно, напр.: … есть мода на православие, ношение крестиков, стояние со свечками в церквях <… > Власти эту моду всячески поддерживают (даже личным примером). Тут все ясно. При помощи тех или иных догм не так уж трудно манипулировать общественным сознанием, а после краха марксистской догматики образовался определенный вакуум… («Известия», 2002. 08.30).

ПР – это ханжа, а православные – елейная ханжеская публика, вызывающая у нормального человека отвращение. Как известно, художественная литература может отражать настроения, царящие в обществе. Прислушаемся в этой связи к внутреннему монологу одного из персонажей рассказа М. Чулаки: Не алкоголик он, не наркоман, ни разу даже гонорею не подхватил, а послушать Любку на досуге, он ― чудовище беспутства. Это бы еще ладно, но особенно противно было слышать пожелание покаяться. Любка ударилась в модное православие, замаливает грехи и хотела бы, чтобы брат тоже окрестился и ходил целовать попам руки. А его тошнит от этой елейной ханжеской публики! Любка обещала приехать сегодня же, ― как же, спешит выполнять свой сестринский и христианский долг (М. Чулаки. Примус // «Звезда», 2002). Приводимые рассуждения характерны для многих наших соотечественников.

ПР неряшлив, он не следит за своей внешностью, напр.: Отвратительные, гнусные морды из числа «истинно русских православных христиан» <…> руки с грязными, обкусанными ногтями на толстых пальцах <…> за ЧТО вы их [«голубых»] так ненавидите? <…> от них пахнет чистотой вымытого тела и хорошим парфюмом, а не вчерашним перегаром вперемежку с позавчерашним потом (А. Д., актер, блогер).

ПР – это человек психически нездоровый, потому что Православие – это болезнь, напр.: Помимо людей неизлечимо больных православием головного мозга <…> было много молодых людей, которые просто пришли «не дать превратить Москву в Содом» (М.А., фотограф, блогер).

Священники и церковнослужители – это отвратительные, гнусные рожи в черных рясах (А. Д., актер, блогер). Они ведут религиозную пропаганду на телевидении, в армии. Напр.: …появилась целая когорта медийных батюшек (И. П., «Новая газета»); Теперь эту монополию [православных священников в армии] могут устранить. А попутно устранить и религиозную пропаганду (А.О., журналист, блогер).

Анализируя собирательный образ современного православного, мы выделили ряд приемов, которые используют авторы:

– уничижительные эпитеты, напр.: непроходимое невежество, узколобая дремучесть, пещерное суеверие, толоконные лбы;

– отрицательные характеристики известных людей православного вероисповедания, напр.: Михалков – политический мародер (С. П., сайт «Эхо Москвы); Георгий Полтавченко – православный чекист (сайт «Эхо Москвы»)[a];

– заголовки, обладающие негативным проспективным потенциалом: Пиррова победа православия («Сов. секретно», 2007.07.07); Силовики благочестия («Отечественные записки», 2003); Православный национализм («Неприкосновенный запас», 2003.11.11);

- Любая церковь сегодня – это бизнес («Известия», 2002, 08.30), Оптина Пустынь и губная помада (В.Е. сб. эссе «Мужчины»);

– насмешливые поговорки, напр.: Как говорят в народе, поп с кадилом, а черт с рогатиной. Чья взяла? (И.П., журналист, блогер);

– слово «поп» вместо «священник», напр.: …создавалось ощущение, что попы в армии должны были заменить замполитов (А.О., сайт «Эхо Москвы»);

– ироничная интонация, сарказм, напр.:… и святые отцы, и иные рьяные поборники нравственности как только его [телевидение] не называли: и исчадием ада, и средоточием греха и разврата. А потом осознали, видать, наместники Бога на земле, что бороться с нечистой силой нужно и на ее территории (И. П., «Новая газета») ;

– отсылки к прецедентным текстам, компрометирующим сакральные предметы, в частности крест: Рассказывают, что после появления церкви в «Останкино» заметно сократилось количество призраков, издавна пугавших телевизионный люд. Вот что крест животворящий делает! (И. П., «Новая газета») [2];

– упоминание имен святых в ироничном контексте, напр.: И тогда наш герой, призвав на помощь своего небесного покровителя Никиту Бесогона, объявил нечистой силе решительный бой (И.П., журналист, блогер);

– употребление в одном ряду слов «православие», «Церковь» со словами, вызывающими негативные ассоциации, напр., православие и посконность; Русская Православная Церковь и консервативно настроенные законодатели. См.: увлечение пинать тех, кто слабей <…> никакими православием и посконностью <…> оправдано быть не может (А.К., зампред Московской ОНК, блогер); Русская Православная Церковь и консервативно настроенные законодатели объединились…(А. Ф., блогер). Существительное «посконность», например, заставляет вспомнить поговорки «Куда нам с посконным рылом в суконный ряд!»; «С посконной рожей да в красные ряды», а также фразеологизм «посконный мужик», которые в старой России использовались для презрительного называния людей низкого сословия;

– игнорирование норм речевого этикета, принятого в Церкви, в частности при использовании имен архиеписков и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси: Викентий, Кирилл (А. П., журналист радио «Эхо Москвы в Екатеринбурге») вместо Владыка Викентий, Святейший Патриарх Кирилл;

– фамильярно-уничижительное именование иерархов РПЦ, обыгрывание их фамилий Володя (Вова) Гундяев о Святейшем Патриархе Кирилле (на форумах сайта радио «Эхо Москвы»); господин Чаплин об отце Всеволоде Чаплине, например: господин Чаплин, вы оправдываете вашу фамилию (М. Г., эфир «Эхо Москвы», 26.09.2011.); гундит Гундяев – о митрополите Кирилле (А. Ч. эфир «Эхо Москвы») и др.

Сама Церковь консервативна и агрессивна, она вмешивается в жизнь государства, претендует на роль властительницы дум, в то время как само православие – это темная религия, от которой нечего ждать, кроме вреда и проявления мракобесия, например: …более темной и закрытой религией является православие <…> РПЦ нанесла колоссальный вред России <…> [она] вмешивается в политику <…> школьное образование. Она чрезвычайно агрессивна (В.П., журналист, телеведущий); Церковь <…> почувствовала себя властительницей дум (К.Л., журналист, блогер); Реакция РПЦ [на гей-парад] вообще мракобесие (В. Е., писатель, телеведущий).

Итак, православный – значит невежественный, некультурный, агрессивный человек. Такова ментальная картинка по данным либерального дискурса. Она заставляет вспомнить то время, когда в СССР о религии писали, как о «религиозном дурмане», Библию называли «выдумкой дикаря, темного, невежественного» и говорили о том, что «религия и библия (именно так, со строчной буквы – Н.Д.) затуманивает сознание рабочего и крестьянина». Священников называли «развращенной поповской братией», обвиняли в корыстолюбии и писали, что главный «клич поповской жадности: гони монету!» [3].

О социальных стереотипах

Обращает на себя внимание тот факт, что авторы, позиционирующие себя как сторонники либерально-демократических ценностей, повторяют те же оценочные штампы, которые использовали коммунисты в своей антирелигиозной пропаганде. Кроме того, кажется странным, что люди исповедующие т.н. толерантность и политкорректность используют язык интолернатности, сознательно понижают статус оппонента.

Это обстоятельство побуждает нас предположить, что ПР ― это один из социальных стереотипов, сформировавшийся в эпоху антицерковной и антирелигиозной пропаганды. Стереотипы же очень живучи.

Известный лингвист Джорж Лакофф, писавший о социальных стереотипах, иллюстрирует их, в частности, такими примерами американских стереотипов: «стереотипный политик является интриганом, самовлюбленным и бесчестным человеком <…> стереотипный японец трудолюбив, вежлив, умен» [4]. Используя типологию стереотипов, предложенную В. В. Красных, можно квалифицировать социальный стереотип «православный россиянин» как стереотип-представление [5], то есть как некую ментальную картинку, устойчивое инвариантное представление о каком-либо предмете или ситуации, обусловленное национально-культурной спецификой, за которым стоит «абстрактный собирательный образ» [6].

Стереотипы-представления, по мнению В.В. Красных, связаны с речевым поведением, характеризуют его и в нем проявляются, они диктуют набор ассоциаций (то есть выполняют предсказующую функцию) и предопределяют выражающую их языковую форму [7]. Приведенные выше высказывания о ПР позволяют нам убедиться в справедливости данного тезиса.

О природе и функциях социальных стереотипов в монографии «Общественное мнение» (1922 г.) писал американский журналист и политолог Уолтер Липпман [8]. «Мы воспринимаем предметы, – говорит ученый, – через стереотипы нашей культуры <…> стереотипные образы одалживаются миру не только искусством <…> но и <…> политической агитацией <…> необученный наблюдатель вычленяет из внешнего мира те знаки, которые он может распознать <…> [стереотипы] наводняют свежее восприятие старыми образами и проецируют на мир то, что было сокрыто в памяти»[b] [9]. По мнению У. Липпмана, социальные стереотипы нужны человеку, поскольку экономят его усилия при восприятии сложных социальных объектов.

Вторая функция стереотипов, по У. Липпману, состоит в том, чтобы защищать наше личностное ядро. Ученый пишет: «Системы стереотипов <…> представляют собой упорядоченную, более или менее непротиворечивую картину мира <…> стереотипная картина мира может быть не полной, но это картина возможного мира, к которому мы приспособились <…> мы чувствуем себя в этом мире как дома <…> любое изменение стереотипов воспринимается как атака на основы мирозданья» [10].

И, наконец, третья функция социального стереотипа – это защита нашего положения в обществе. «Стереотипы, — пишет У. Липпман, — бастион нашей традиции, и, укрывшись за стенами этого бастиона, мы можем чувствовать себя в безопасности» [11].

Итак, объективно процесс стереотипизации не содержит в себе ничего плохого. По мнению У. Липпмана, «отказ от всех стереотипов в пользу абсолютно наивного подхода к опыту обеднил бы человеческую жизнь» [12].

Однако содержание стереотипов, которое «определяется факторами социального, а не психологического порядка», может быть негативным [13]. Опасность представляет такое важное свойство социальных стереотипов, как их эмоционально-оценочный характер. Даже само по себе перечисление признаков социального объекта уже содержит оценочность (англичан мы называем чопорными, немцев педантичными и т.д.). Именно на этом свойстве социальных стереотипов зиждется еще одна их функция — «межгрупповая дифференциация, или оценочное сравнение, чаще всего в пользу своей группы» [14].

Т. Стефаненко считает, что социальный стереотип отражает свойства двух взаимодействующих групп и отношения между ними и что именно от характера отношений – сотрудничества или соперничества, доминирования или подчинения – зависят содержание и степень благоприятности стереотипа [15].

Многие из нас еще помнят то время, когда стиль жизни православного верующего и священнослужителя намеренно изображался в СССР в карикатурном виде.

Карикатурное же представление стиля жизни кого-либо, по мнению, В. И. Карасика, «является одним из целенаправленных способов создания у населения образа врага». Ученый приводит характерный пример. «В результате длительного политического противоборства, – пишет он, – в языковом сознании многих носителей русского языка, граждан СССР, сложились следующие характеристики типичного американца: <…> энергичен, напорист, бесцеремонен, богат, ведет себя как ковбой из фильмов о диком западе, боготворит деньги <…> курит дорогие сигары, кладет ноги на стол <…> навязывает всем американский образ жизни (Дядя Сэм) <…> угрожает нам атомной бомбой, улыбается широкой улыбкой, сидя в роскошном лимузине». Ученый описывает механизм формирования образа врага: «берутся некоторые внешние броские признаки стиля жизни определенного класса и типа людей (богатые люди, занимаются бизнесом, курят сигары, имеют автомобили) формируются оценочные штампы (с презрением относится к бедным, связан с политиками), добавляются заведомо негативные факты (убийство президента, истязание пленных) <…> В результате происходит создание оценочных стереотипов, закрепленных в образе врага. Оценочные штампы играют в образе врага центральную роль, они цементируют восприятие, хотя и остаются как бы на втором плане, поскольку самое сильное впечатление оказывают факты или фактоиды (якобы факты)» [16].

Карикатурный стереотипный образ ПР, каким он предстает перед нами в зеркале либерального медиадискурса, являет собой едва ли не образ врага. И оценочные штампы в создании этого образа играют действительно важную роль. Так, в эссе «Оптина пустынь и губная помада» [17] создан карикатурный образ православных и Православия. Здесь присутствуют и оценочные штампы, и факты, и фактоиды. Предоставим читателю возможность самому увидеть в данном произведении факты и отделить их от фактоидов. Укажем лишь на оценочные штампы, которые представлены в эссе в изобилии: все священники холеные; о христианской любви православные только говорят; попы дурят народ («филологическое шулерство»); цель священства – запугивать людей адскими муками, чтобы можно было манипулировать ими; Православие – бесполая религия («На протяжении истории православие свирепо билось с сексом», «Христианство изнурило себя многовеко-вой безуспешной войной с сексом») и т. д.

По-видимому, именно негативный стереотипный образ православного человека, довлеющий нашему «паломнику», не дает ему возможности даже в Оптиной пустыни увидеть хоть что-нибудь отрадное.

А судьи кто?

Социальные стереотипы живучи – это аксиома. Но в то же время они динамичны, и им можно противостоять. Выше мы приводили высказывание У. Липпмана, полагавшего, что «необученный наблюдатель вычленяет из внешнего мира только те знаки, которые он может распознать» (курсив мой – Н. Д.). Мы уже видели, какие знаки смогли распознать в социальном объекте под названием «православный россиянин» авторы приведенных выше фрагментов. Рассматривая их зарисовки, лингвист может многое сказать и о самих авторах, поскольку, создавая какой бы то ни было образ, автор текста предъявляет нам свой «речевой паспорт»[c] и тем самым манифестирует свой социальный статус[d].

Как правило, почти о каждом авторе приведенных фрагментов можно сказать следующее: интеллектуал, интеллигент, литературно одарен, обычно не атеист, либерал, к Священному Писанию относится в лучшем случае как к памятнику письменности, о Предании Церкви имеет смутное представление, самонадеян (надеется на свой разум, уверен в том, что все понимает и все может объяснить), духовностью считает любовь к искусству и литературе, экуменист (считает, что все религии – это равноценные пути к Богу) ... и т. д. (При желании портреты авторов могут быть детализированы, некоторые характеристики – уточнены).

Предъявляя нам свои «речевые паспорта», эти авторы рисуют и свои портреты тоже. Что касается автора упомянутого эссе, то в его «речевом паспорте» присутствует и обсценная лексика, и вульгаризмы, и пошлые шутки, и глумливая интонация.

Впрочем, интонация глумления, ёрничанья, сарказма почти всегда окрашивает тексты авторов, рисующих карикатурный образ православного россиянина. Убедительное объяснение этому факту, с духовной точки зрения, дает С. С. Аверинцев. Так, комментируя первые два стиха 1-ого Псалма («Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешников не ста, и на седалищи губителей не седе»; по Синодальному переводу: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей» – выделено мной – Н.Д.), ученый замечает, что три глагола в этой трехчленной формуле символизируют три ступени зла. По поводу последнего глагола он рассуждает так: «...последняя ступень зла, описываемая в заключительной части трехчленной формулы (глагол «сидит» – Н.Д.), характеризуется новым сравнительно с предыдущими ступенями настроением покоя. Это поистине шедевр сатаны — адская пародия на благодатное успокоение, обретаемое в Боге <…> Как говорят наши современники, «расслабьтесь»; в определенный момент ад говорит то же самое своему адепту. Некуда больше ходить, ни к чему больше стоять. Кто созрел для последней ступени зла, оказывается в особой компании: это не просто противники дела Божия, как на первой ступени, не просто сбившиеся с пути беспутники, как на второй, — это циничные «насмешники», «кощунники» (выделено мной Н.Д.), lecim. Их глумливая болтовня, их сумасшедший смешок, их расслабленное и расслабляющее суесловие — разве мы не видели, разве мы не насмотрелись до тошноты, как это приходит на смену более «серьезным» и даже «героическим» стадиям зла? А на смену цинизму не приходит больше уже ничего. Ибо в нем выражает себя последнее, окончательное, безнадежное растление» [18].

Урок для православных

«Себя как в зеркале я вижу,/ Но это зеркало мне льстит...», – писал Пушкин, вглядываясь в свой портрет кисти художника Кипренского. Вряд ли мы, православные, вглядываясь в свое отражение в зеркале либерального медиадискурса, можем повторить эти слова вслед за поэтом.

Медийное зеркало отражает наш карикатурный, то есть подчёркнуто смешной, а местами и откровенно отвратительный вид. Не будем обижаться, не будем спешить обличать «художников». И уж тем более – не станем вести полемику по принципу «сам дурак». Лучше подумаем о том, какие уроки мы можем извлечь, вглядываясь в это, пусть и кривое, зеркало.

Святейший Патриарх Кирилл, еще будучи митрополитом, поделился с журналистами тем, что был потрясен, получив от зрителей своей программы «Слово пастыря» письмо с вопросом, почему православные женщины так убого выглядят. Тогда владыка подверг критике тех верующих, которые с чрезмерным пренебрежением относятся к своему внешнему виду, создающему, по его словам, негативное впечатление от православия в целом: «Мы не должны производить впечатление странных, придурковатых людей, если мы хотим быть Церковью народа, а не замыкаться в гетто. Мы должны показать пример народу, в том числе и своим внешним обликом. Православие – это не убожество, это красота жизни!» [19].

Наше поведение, наша речь, наш внешний вид – все должно быть красивым, достойным той Истины, Которую мы исповедуем. Приглядимся к себе: так ли безупречна наша речь и с нормативной точки зрения, и с этической? Всегда ли мы можем внимательно выслушать оппонента, да и просто собеседника? Не стараемся ли всячески (даже своим неряшливым внешним видом) подчеркнуть свою избранность, свою «особость»? Не агрессивны ли мы в тот момент, когда в чем-то не согласны с мнением собеседника, не стремимся ли в ту же минуту обратить его в свою веру? Всегда ли мы улыбчивы, радостны, терпимы, снисходительны, подчеркнуто вежливы? Кротость, смирение, умение уступить, смолчать… Эти качества присущи нам в полной мере?

Угрюмые, агрессивные, невежливые и невежественные – такими видят нас нецерковные люди, те, кого называют «внешними». Какие же мы после этого миссионеры, если одним своим видом и поведением способны внушить миру отвращение?

Эпиграфом к своей комедии «Ревизор» Гоголь избрал пословицу «на зеркало неча пенять, коли рожа крива». Однако сделал он это не сразу, а лишь через несколько лет после первого издания пьесы. Это был его ответ яростным критикам пьесы – тем, кто узнал себя в ее персонажах, но не хотел себе в этом признаться.

[a]Любопытно, что под таким названием сайт «Эхо Москвы» публикует следующую информацию: В октябре 2005 года Полтавченко вместе с кинорежиссером Никитой Михалковым возглавил акцию по перезахоронению в России праха белого генерала Антона Деникина и философа Ивана Ильина. Эта информация, по мнению автора заметки, определенным образом характеризует Георгия Полтавченко, во-первых, он православный чекист (отрицательная коннотация у слова чекист ощущается всеми), во-вторых, он стоит в одном ряду с Михалковым (для либеральной прессы он «политический мародер»). Мародер и чекист возглавили некую акцию. Хороша ли после этого сама акция? И так ли уж хороши белый генерал Антон Деникин и философ Иван Ильин? Чем в таком случае манипуляция общественным мнением, к которой прибегает либеральная пресса, отличается от тех приемов, которые использовали коммунисты?

[b]Похожую характеристику социальным стереотипам дает Дж. Лакофф. Он говорит о неточности социальных стереотипов и отмечает, что они используется обычно в рассуждениях, именуемых «поспешными умозаключениями» [4].

[c]Речевой (языковой) паспорт говорящего – понятие теории речевой коммуникации. См.: «Высказывания, взятые в совокупности, являются речевым паспортом говорящего» [Карасик В.И. Указ. соч. С. 7]. См. также: Стернин И. А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001. С. 43 – 46.

[d]См. об этом: Карасик В. И. Язык социального статуса. – М., 2002.

Примечания

1. Тексты православных СМИ, коммунистических и экстремистских по понятным причинам, не рассматриваются.

2. Отсылка к персонажу Савелия Крамарова в кинокомедии Л. Гайдая.

3. Ярославский Е. Библия для верующих и неверующих. М., 1962. Сс. 3, 4, 8, 231.

4. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М., 2004. С. 121.

5. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? – М., 2003. С. 237.

6. Красных В.В. Указ. соч. Сс. 232, 239.

7. Там же.

8. Липпман У. Общественное мнение. М.: Институт Фонда «Общественное мнение». 2004.
– URL: http://socioline.ru/book/uolter-lippm...ttachments

9. Там же.

10. Там же.

11. Там же.

12. Липпман У. Указ. соч.

13. Стефаненко Т. Указ. соч.

14. Стефаненко Т. Стереотипы социальные. – URL:
http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitar...l?page=0,3

15. Там же.

16. Карасик В. И. Язык социального статуса. – М., 2002. Сс. 40-41.

17. Ерофеев В. Оптина Пустынь и губная помада // Он же. Мужчины. М., 2005. Сс. 26 – 31.

18. Аверинцев С.С. Вслушиваясь в слово: три действия в начальном стихе первого псалма – три ступени зла // URL http://ksana-k.narod.ru/Book/averincev/psalm/06.htm

19. Портал «Православие и мир». – URL: (http://www.pravmir.ru)