Айфон, Толстой и русская культура. Диалог о современной культуре

Друг: Знаешь, я все думаю, как из современного человека может вылупиться религиозный фанатик с архаичными средневековыми взглядами на мир? Я не в первый раз наблюдаю подобную трансформацию и каждый раз ей поражаюсь.

Автор: Я плохо отношусь к любому фанатизму, в том числе и религиозному, но если, задавая этот вопрос, ты руководствуешься не праздным любопытством, а серьезным и наболевшим внутренним конфликтом, то готов поделиться с тобой своим личным духовным опытом.

Друг: Не нужно, никаких внутренних конфликтов у меня нет. Лучше вернемся к нашей основной теме разговора.

Автор: Отлично, давай вернемся.

Друг: Хочу сказать, что я еще раз пролистал твою книжку и окончательно убедился в том, что обсуждать с тобой конкретные вопросы, связанные с современном искусством, абсолютно бесполезно. Не буду же я в самом деле спорить с утверждением, что современное искусство придумал Троцкий, а русский авангард придумали большевики!

Автор: Конечно, не надо спорить, тем более, что этого нет в моей книжке. Я лишь анализировал в ней происхождение идей нового революционного искусства из ультралевого марксистского дискурса начала прошлого века. Тебе же известны факты сотрудничества авангардистов с большевиками и невероятная популярность троцкизма в современном искусстве, которая не угасает вплоть до сегодняшнего дня? Если ты обратил внимание, то большая часть текста в моей книге – это прямые цитаты самих деятелей современного искусства и авангарда, поэтому спорить придется не со мной, а с ними.

Друг (возбуждаясь): Не буду я спорить, тем более цитат можно надергать как угодно, этому вас в ваших семинариях уж точно научили…

Автор: Прости, но я не учился в семинарии.

Друг (раздраженно отмахиваясь): Не важно, какая разница! Авангард – это великое достижение не только русской, но и мировой культуры. Это общепризнанный факт.

Автор: Прости, но твое утверждение является ярким примером тоталитарного мышления, что странно для либерала и постмодерниста. Я, например, знаю многих уважаемых людей, для которых этот факт фактом не является.

Друг (с сарказмом): Ах, ну да, прости пожалуйста! Для тебя и твоих единомышленников вся современная цивилизация – это исчадие ада. Но при этом вы почему-то пользуетесь ее благами и это никак вас не смущает. Вот я вижу у тебя в руке айфон последней модели. Айфону в твоей узкодогматической картине мира есть место, а авангарду нет? Так вот, открою тебе секрет – одно без другого не существует. Это наша современная цивилизация и современная культура, которая есть ее неотъемлемая часть. Либо принимай ее таковой, какова она есть, либо иди в пустыню как Исаак Сирин.

Автор: Серьезную ты кашу сварил. И айфон, и авангард, и цивилизация, и культура. Давай попробуем разгрести. Итак, современная культура действительно есть часть современной цивилизации. И основу ее составляет массовая культура, феномен которой описан множеством философов и культурологов. Я в своей книге об этом тоже говорю и даже указываю на то, что основной вектор движения нашей цивилизации является античеловеческим с точки зрения христианской антропологии. В то же время назвать всю современную цивилизацию исчадием ада было бы чрезвычайным упрощением, поскольку она, как и современная культура, чрезвычайно сложное внутри себя явление. В ней есть и мука богооставленности, и духовный голод по истинному смыслу бытия, и, в конце концов, в ней есть человек, который ищет потерянного Бога. Что же касается айфона, то он, как и все достижения прогресса, вещь в духовном отношении нейтральная. Ее можно использовать как во спасение, так и в погибель, поэтому для христианина, в отличие от убежденного прогрессиста, такие вещи не имеют догматического значения.

Друг: Ты, по своей иезуитской традиции, вместо того, чтобы разгрести кашу, еще больше ее размешал и приправил душеполезными рассуждениями. Но я себя запутать не дам. Айфон, как и японский автомобиль, на котором ты приехал, как и твои часы, как и теплый санузел с автоматическим сливом воды и еще много чего другого, – это достижение и неотъемлемая часть той самой массовой культуры, которую ты разоблачаешь. Более того, современное искусство – это такая же неотъемлемая часть этой цивилизации и культуры. А эта цивилизация и эта культура, как ты правильно заметил, мультикультурна и свободна. Никакая религия и система ценностей не являются в ней превалирующими, ни христианская, ни исламская, ни буддистская – никакая! И поэтому твоя попытка анализировать эту культуру с точки зрения христианства, тем более Православия, просто смешна!

Автор: Не имея никакого отношения к иезуитской традиции, тем не менее попробую вновь вернуться к логике и здравому смыслу, а также к фактам, чтобы придать нашему, ставшему слегка сумбурным, спору некую ясность.

Друг (вновь с сарказмом): Ну что ж, попробуй.

Автор: Попробую. Итак, ты утверждаешь, что все упомянутые достижения научно-технического прогресса напрямую связаны с тем, что мы называем современной цивилизацией и современной культурой. Но ведь такие понятия, как массовая культура, постинформационная и постхристианская цивилизация, возникли в общественном лексиконе лишь в последней четверти ХХ и даже в начале ХХI века. Значит ли это, что до того люди жили в пещерах?

Друг: Вижу, что своим методом, издевательски называемым логикой, ты пытаешься вывести меня из себя. Но я не дам тебе такой возможности. Нет, не значит. Это значит лишь то, что новая информационная реальность, развитие соответствующих технологий и интернет явились естественным продолжением развития современной цивилизации и культуры ХХ века. В основе которой, кстати, лежит и столь нелюбимый тобой авангард.

Автор: Прости, что опять заставил тебя нервничать. Просто хочу тебе сказать, что для нас, религиозных фанатиков, термин «современный» не имеет никакой сакральности, ведь мы все же стараемся рассуждать категориями вечности. Поэтому проблема технического прогресса мало интересна для нас, так как она не имеет никакого духовного содержания и, кстати, прямой связи с культурой. Это можно понять, например, наложив друг на друга математические графики технического прогресса и культуры. Если график прогресса будет представлять собой восходящий вектор, то график развития культуры скорее наоборот будет нисходящим. То есть мы видим, что поступательному движению прогресса соответствует общий упадок культуры, ее дурное упрощение.

Друг: Ты ошибаешься. То, что ты называешь упадком культуры, на самом деле является ее демократизацией. Современные технологии сделали доступными все прежние достижения культуры для массового потребления. Более того, границы культуры расширились чрезвычайно, и они продолжают расширяться.

Автор: Да, это так. Но тут дело в подмене понятий. То, что ты назвал культурой, на самом деле культурой уже не является. Если выражаться точнее, это некое информационное пространство, наполненное различными смыслами, знаками и символами, находящимися в безвоздушном пространстве вечной смерти.

Друг: Предлагаю от малоубедительных аллегорий перейти к конкретике. Что же, по-твоему, тогда культура?

Автор: Мне нравится емкий образ культуры, предложенный отцом Павлом Флоренским. Говоря о происхождении культуры от культа, он описывает ее постепенную автономизацию от своих религиозных истоков как «отшелушивание» от стержня, связывающего нашу реальность с горним миром, поскольку религия и означает такую связь. Постепенно обмирщаясь и становясь светской, культура все дальше отходит от своего первоисточника и рассыпается на части, в которых уже невозможно опознать того, что прежде было целым. Именно это я и называю упадком.

Друг: Религиозное происхождение культуры может быть признано только верующим человеком, оно не научно. Ты же грозился использовать только аргументы из области логики и здравого смысла.

Автор: Ничего подобного, концепция происхождения культуры из ничего, так же, как и происхождения человека от обезьяны и зарождения жизни из случайной комбинации химических элементов, давно уже не является основной в современной науке. Примитивный позитивизм сегодня гораздо менее научен, чем креационизм.

Друг (раздраженно): То есть ты хочешь сказать, что вся современная музыка, кино, современное искусство – это упадок и разложение, а наскальные культовые рисунки – это вершина развития культуры!? Ну, на этом наш разговор можно прекратить!

Автор: Как тебе будет угодно. Только причем здесь наскальные росписи? Говоря о кино, музыке и современном искусстве, ты ведь имел в виду западную культуру? Так вот, она имеет христианские истоки, которые, правда, уже практически неразличимы в ее сегодняшнем виде.

Друг: Если ты еще не совсем окуклился в своем мракобесии и не до конца потерял связь с реальностью, то должен признать, что упоминание о христианском происхождении европейской культуры в самой Европе как минимум не совсем уместно. Термин «мультикультурализм» тебе, надеюсь, известен? Так что ты со своим христианским историзмом вне современного контекста.

Автор: Стараюсь не терять связь с реальностью, которая не совсем такова, как ты описываешь. О том, что мультикультурализм ведет Европу не к свободе от «архаичной» христианской культуры, а к замене ее на культуру исламскую, причем гораздо более агрессивную, не говорит сегодня только ленивый. Кроме того, во многих европейских странах по-прежнему существует законодательство, определяющее особую роль основных христианских конфессий, обязательное религиозное образование и защиту от оскорбления религии. Так что мультикультурализм в чистом и незамутненном виде существует сегодня только в головах леваков от культуры, в том числе и в головах некоторых чиновников.  

Друг: Эти люди, которых ты называешь леваками, и определяют сегодня пути развития европейской культуры. Взгляды, которые ты исповедуешь, являются в Европе неприличными, фашистскими и находятся в маргинальном поле.

Автор: Действительно, эти люди, которых я вполне осознанно назвал леваками, определяют во многом европейский культурный и политический дискурс. И этот дискурс является сегодня агрессивно превалирующим в общественной и культурной жизни на Западе. Но такая ситуация стала возможной совсем недавно по историческим меркам, и произошло это в результате так называемой культурной революции 1968 года, которая является чем-то вроде священного предания современной культуры и которая, кстати, имеет вполне отчетливые истоки в ультралевых идеях начала 20-го века. Недаром среди апологетов тех событий так популярны сочинения того же Троцкого. Но все меняется, и сегодня среди критиков этого левого дискурса, направленного на разрушение европейских христианских культурных традиций, проповедующего свободу разнузданного и расхристанного человека, есть не только правые политики, но и интеллектуалы из университетской среды.

Друг: И ты, преисполненный христианского смирения, причислил себя к европейским университетским интеллектуалам и набросился на современное искусство в праведном гневе?

Автор: Нисколько, меня больше интересует русская культура. Просто понять то, где мы сейчас находимся, невозможно без анализа общего контекста европейской культуры.

Друг: Да, это я заметил. Неплохой контекст у тебя нарисовался. С одной стороны, большевики и авангард, с другой – европейские леваки-богоборцы напирают. Окружили бедную русскую культуру, подняться не дают. Кругом враги!

Автор: А вот тут я бы все же попросил тебя немного притушить сарказм, поскольку речь идет об очень важных вещах. По крайней мере, для меня.

Друг: Хорошо, но имей в виду, что эти вещи важны и для меня. Я заметил, что для вас, церковников, очень характерна монополизация права на заботу о судьбах русской культуры и русского мира. Поверь, что на это имеют не меньшее право и люди, находящиеся по разным причинам вне Русской Православной Церкви.

Автор: Готов в это поверить, если ты не будешь пользоваться терминологией ОГПУ. Это неприлично для нормального человека, даже если он находится вне Церкви.

Друг (вновь невероятно возбуждаясь и как бы не слыша последнего замечания): Ну хорошо, давай запретим современное искусство, тлетворную массовую культуру, рок музыку, кино! Что останется? Что вы, церковники, сможете предложить людям? Средневековые архаичные тексты на непонятном большинству языке, длинные бороды да сусальные картинки с церквями на закате?

Автор: Для начала я бы предложил успокоиться. Во-вторых, хорошо бы понять, что этот непонятный язык и есть то, что стоит у истоков русской культуры и собственно русского языка. Без осознания этого простого факта трудно дальше вести разговор о русской культуре.

Друг: Вот как! Это уже становится совсем любопытно. То есть из твоих слов можно заключить, что поскольку древнеславянский язык сохраняется только в Церкви, то и ключ к истинному пониманию русской культуры находится там же. Но это же просто сектантство какое-то!

Автор: Во-первых, упомянутый тобой язык называется не «древнеславянский», а «церковнославянский». Во-вторых, учитывая тот неоспоримый исторический факт, что не просто русская культура, а вообще все самосознание русского народа строилось вокруг Церкви, то каждый культурный человек, тем более человек культуры должен знать и понимать церковную традицию. Если конечно он как-то ассоциирует себя с русской культурой. И никакого сектантства тут нет.

Друг: Вот мы и приехали. То есть татарин, например, не может быть русским художником?

Автор: Если он не знает и не хочет знать ту традицию, которая лежит в основе русской культуры, то не может. Но он может быть татарским художником, что ничуть не хуже.

Друг: Так… А советская культура как? Может она быть русской или нет?

Автор: Я бы здесь не упрощал. Надо разделить собственно советскую культуру и культуру советского времени. Нельзя ставить в один ряд, скажем, Фадеева, Островского и Платонова с Булгаковым. Хотя все вышеперечисленные жили в советский период. Однако та советская культура, которая базировалась на воинствующем атеизме, конечно, русской считаться не может.

Друг: Но ведь многие советские художники и писатели неплохо знали церковную традицию, некоторые из них даже учились в соответствующих духовных учебных заведениях. Они, по твоей теории, должны быть причислены к русской культуре?

Автор: Не только художники и писатели, но и большевистские деятели часто имели некоторое духовное образование. Но это является лишь отягчающим обстоятельством в их страшной судьбе. Ведь и бесы знают о Боге все, но остаются бесами.

Друг: А Толстой как же, Толстой!? Знамя мирового антиклерикализма и в то же время великий русский писатель?

Автор: Это очень сложный вопрос, и я могу здесь только высказать свое частное мнение. А мнение Церкви известно, она всего лишь констатировала, что Толстой по собственной воле от святой Церкви отпал. Отрезал себя, как ножницами, от спасения. Так вот, Толстой, по моему мнению, стоит особняком в русской культуре. Это пример того, как человек, обладая могучим талантом и Божьей печатью, использовал его себе на погибель, причем сделал это публично и в веках. Это столб, который маркирует собой границу культуры и преисподней. Такая вот незавидная роль.

Друг: Теперь я понимаю, что вижу перед собой не просто упертого православнутого, а настоящего религиозного фанатика. Поздравляю. Хотел бы с тобой еще пообщаться на общественно-политические темы, поскольку они неотделимы от культурно-исторических. Хотя я приблизительно представляю, что можно от тебя услышать, но все же хочется понимать, насколько все безнадежно вокруг. Ведь ты представляешь собой определенную тенденцию, которая все больше и больше становится нашей кошмарной реальностью.

Автор: Вообще я стараюсь представлять самого себя, а не какую-либо «тенденцию», хотя тебе виднее. И я бы на твоем месте не драматизировал излишне нашу и так непростую жизнь, тем более что ты не выглядишь человеком, раздавленным «кошмарными тенденциями». Но в любом случае я готов к продолжению разговора, поскольку вижу, что тобой все же движет не праздное любопытство, а желание разобраться в чрезвычайно важных вопросах.

Андрей Яхнин. Антиискусство: записки очевидца