Дмитрий Северс. «Бог у меня в душе» никак не отыщется

Как это прекрасно, когда у тебя в душе есть Бог. Это просто здорово. Помните рекламу, когда молодого парня спросили "есть ли у него закурить"? Он хлопает себя по карману, проверяя где лежит пачка сигарет, а потом вдруг начинает всего себя хлопать по разным карманам, а потом и вовсе пускается в пляс. На немой вопрос изумленного просителя он с нескрываемым восторгом отвечает "Бросил. Не курю".

Креативный посыл неведомых сценаристов понятен. Человек сначала привычно и как бы даже уныло потянулся к старой жизни, а потом, вспомнив, что отныне и навеки свободен от дурной привычки, пускается в пляс, исполнив некий такой боевой танец индейцев, только что победивших опасного врага.

Это правда здорово - освободиться от пагубной зависимости.

Так что такое Бог в душе? Это полная свобода от ВСЕХ дурных привычек. А потому это в сто крат круче, чем ощущения человека, бросившего курить. Представьте, что вы бросили не только курить, но и завидовать, ненавидеть, злиться, сердиться, жаждать быть первым во всем (нет жажды такой - нет и разочарования, если оное не получилось). А на освободившееся место пришли иные ощущения - радость жизни, радость каждому дню, восходу и закату, улыбке родного человека и первым словам ребенка.

Бог в душе - это полная и ликующая свобода, которую мы помним разве что по детству. Идешь домой после школы юной и нежно-изумрудной весной, вдыхаешь по-весенному острые запахи только что отогревшейся и еще влажноватой земли, перепрелой листвы и тончайшего аромата начинающей расцветать черемухи. И из груди как-то сам собой рвется какой-то ликующий крик.

А теперь я задам вопрос "Если Бог в душе - это так здорово, почему же Православие так не любит эту фразу"? Потому что те, кто эту фразу говорят, лукавят. Я в своем эссе постараюсь избежать ставших популярными аргументов вроде "футболиста в душе". Хотя они по-своему остры и талантливы. Я поговорю о другом.

В любой области надо быть профи. И будем откровенны. Ведь нельзя претендовать на статус математика, если ты не знаешь формулы Лоренца или числа Фибоначчи. Ученый не может быть ученым, если он не признан Академией наук той страны, в которой он работает. Иными словами, любая квалификация должна быть подтверждена. В том числе и духовная (ведь "Бог в душе" - это уже, простите, святость).

Бог не приходит в любую душу только потому, что человек об этом говорит. Бог в душе - это результат неких усилий. Проще говоря, скажу совершенно скандальную вещь - нельзя быть "хорошим от природы". Да, этому учит Православие - хорошим от рождения, от природы быть нельзя.

Наверное, читателю в этом месте уместно было бы возмутиться. Ну, на самом деле я полагаю, что адекватно воспримет эту статью только по-настоящему умная, яркая личность. Не потому, что мне так важно заигрывать со своей аудиторией, раздавая направо и налево лестные эпитеты, а потому что именно умный оценит красоту хорошего аргумента. И значит, он в состоянии трезво воспринять ряд тезисов данного опуса. Как говорится, только умному под стать мысль "Сократ мне друг, но истина дороже".

Почему же Православие не признает право людей от природы быть хорошими?

И почему столько полемики вокруг тезисов о том, хорош ли тот или иной человек?
Все просто. Слово "хороший" имеет весьма переменчивые дефиниции. Проще говоря, оно для всех означает что-то свое. Для вора хороший - это невнимательный ротозей, не следящий за кошельком. Для ротозея хороший - это полицейский, который не даст вору сделать его черное дело. Вся беда нашего понимания "хорошего" в том, что это очень контекстно зависимое понятие. В какой-то ситуации человек хороший, а в какой-то - поступает откровенно погано.

Православие понимает, что человек может совершать хорошие поступки и приветствует это. Но в то же время понимает, что мы склонны делать и плохие поступки, которые мы часто даже не фиксируем своим вниманием - там толкнули, тут обидели, тут сказали не подумав, там нарушили чужую свободу, здесь причинили боль. Столь же естественно и незаметно, как дышим, мы можем совершать мелкие акты причинения кому-то боли.

А значит, мы в некой своей основе нравственно слепы. И вот мы, с бельмами на глазах, начинаем рассуждать о том, что Бог у меня в душе. Если это так, почему жизненный путь вслед за нами усыпан обиженными, недовольными нашими действиями, почему так много людей хромают от нас вдаль, как писал Маяковский:

Значит — опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несет
перееханную поездом лапу

Поезд нашей души, как тяжелый стотонный тягач, несется по ржавому полотну, расталкивая и калеча тех, кто имел (не)счастье столкнуться с нашим особо богатым внутренним миром. Как душа, в которой живет Бог, могла бы производить такой эффект?

Лишь тот, от контакта с которыми люди уходят счастливые, успокоенные, обрадованные, приобретшие особую, свойственную для Бога тишину духа, может претендовать на то, что в его душе воистину есть Бог.

Мы таковы?

Нас уже любят все?

От нас люди уходят просветленные и радостные?

Строго говоря, такие люди существовали и существуют. И - они были верующими христианами, православными людьми. Пол страны ездило к Серафиму Саровскому, чья доброта была не естественной природы, а тщательно, слезно, скрупулезно выстроена в сотрудничестве с Богом, которому Серафим Саровский молился день и ночь в Саровской обители (монастыре). Его святость, его доброта не были результатами случайной комбинаторики генов. Перед нами - титан внутренней работы над собой, которая была бы не возможна, не руководствуйся этот святой человек определенными правилами и методиками, предложенными именно христианским и православным мировоззрением.

Матрона Московская, сериал про святую жизнь которой прошел недавно по крупным телеканалам, подтверждает тезис - святая Матрона всю жизнь проводила в молитве. Ее доброта не была естественной, она была результатом действий искусного Ювелира, который и есть Бог. Ведь чтобы Бог пришел в душу, душа должна быть под стать Такому Гостю. Она должна быть чиста как брильянт, прибрана и светла после многолетней душевной уборки.

Уборка. Унылое слово. Наводящее тоску на детей, обыденно неприятное для хозяек, и внушающее ужас их мужьям. Мы не любим уборку в доме. Еще меньше - уборку в душе. Ибо процесс уборки труден, скрупулезен и как-то бесконечен. Не успеешь прибраться - опять грязно.

Таковы наши квартиры.

А еще таковы наши души.

Не успел сделать шаг вперед, как уже делаешь два шага назад. Иногда кажется, что себя перебороть невозможно. Ведь обещал никогда более не материться, не курить, не брать в рот спиртного, не завидовать подружке, не смотреть на чужих мужчин/женщин, не сплетничать, не осуждать. И - с печалью и каким-то бессилием понимаешь. Я все равно делаю это.

И от этой мысли рождается боль.

Эта боль может быть заглушена, отодвинута в сторону, отброшена как грязный котенок. И тогда - спустя какое-то время выболевшая и омертвевшая совесть перестанет нас обличать. "Люди сожженной совести" - назовут нас наши потомки.

Серафим Саровский не отличался по своей природе от нас с вами. Он отличался реакцией на творимые его сознанием образы и действия. Только представьте - он стоял в глухом лесу на камне 1000 дней и ночей, повторяя простую, в сущности, фразу "Боже, милостив буди мне грешному".

В чем смысл этого сверхчеловеческого подвига - стоять и в зной и мороз и осенний промозглый холод на ледяном камне, вновь и вновь повторяя обращенную к Богу простую фразу?

В том, что он чувствовал, как из глубины его подсознания, как пена от жирного бульона, вскипает и поднимается темное начало человека - его греховная натура. Хочется завидовать, презирать, быть выше, хочется секса без контроля, хочется побед на чужим мужем/женой, хочется и хочется и хочется.

Серафим, признанный святым, на свое "хочется" сказал "нет". Но ведь свое нутро, это не компьютер, по которому достаточно щелкнуть мышкой, отправив его спать. Свое нутро нужно строить, и чинить, и ломать, и перебарывать. Иной раз это настолько тяжело, что сил не хватает, и вот именно тогда, в страхе перед поражением, рождается отчаянный крик к небесам - "Боже, милостив буди мне...".

Почему Серафим не делал того же самого дома, на работе, да где угодно? Потому что часто для борьбы с самим собой надо вырваться из привычного и защищающего постылый образ жизни контекста. Надо выйти - хотя бы даже на улицу. И просто послушать себя. А иногда и этого недостаточно. И тогда - люди идут в храм.

Храм - место не простое, с секретом. Храм силен тем, что там собираются люди, которые устали от себя прежних и идут на встречу к себе будущим, очищенным, лучшим. Тем, в чьих душах воистину мог бы жить сам Бог. Почему люди идут из тепла квартир на стадион - болеть за любимую команду? Потому что "вместе" - сильное слово. Потому что атмосфера стадиона усиливает эффект. Почему человек идет в храм? Потому что рядом с тобой стоят те, кто тоже устал от себя - постоянно чего-то хотящего.

Храм - не место, куда люди приходят к священнику (попу, если угодно). Храм, это место, где люди стараются обрести новые силы в борьбе с самим собой. Идя в храм, по дороге настраиваешься на высоту. Возвращаясь из храма, высоту уже несешь в себе, радостно и бережно прислушиваясь к ней - обретенной тишине внутри себя.

И потому, любой верующий человек, зная, как слезно тяжела борьба со своим внутренним зверьком, зная, через какие тернии приходится пройти, чтобы удостоиться хотя-бы редкого посещения драгоценного Гостя и ощутить неземную высоту и сладкую тишину собственной души, по-доброму улыбается в ответ на фразу "Бог у меня в душе".

Источник