«Богородичная религия» с точки зрения христианства и здравого смысла

С точки зрения православного психотерапевта

1. Христианство, здравый смысл
и “Богородичная” религия

     Настоящая работа является попыткой богословской, социологической и психологической интерпретации выдержек как из произведений самого “старца Иоанна”, основателя и лидера “Богородичного Центра”, так и текстов “Откровений Божией Матери”, которые, по его утверждению, “получены свыше”.
     Собственно идеологическая основа этого материала, вышедшего из-под пера “старца Иоанна”, и хроники “Богородичных соборов” являются причудливой смесью обломков Православного Писания и Предания, пропитанной гностическими “озарениями”. Обращает на себя внимание нарочитая драматизированность стиля. Происходит нагнетание эсхатологического настроения, категорический призыв к немедленным действиям. С самого начала выражен принцип противопоставленности, конфронтации: “мы/они”.
     С момента своего возникновения как организационной структуры, “Богородичный Центр” и его глава, “владыка Иоанн”, проявляют себя как одержимые амбициозными стремлениями к власти. Так, в брошюре “Хроника борьбы с красным драконом” предписывается, чтобы “пророк Пречистой был правой рукой при Президенте России” (с. 28).
     Из “откровений” образ “Пречистой” выступает исполненным внутреннего тщеславия, местами весьма наивного свойства. Так, субъект “откровений” величает себя: “Я первая из сестер милосердия, Я наисовершеннейшая, Я наиблагая мать сирот” (с. 26). В постсоветском сознании это может найти отклик в виде реминисценций культа личности Сталина, бывшего “лучшим другом детей и физкультурников”.
     Событиям августа 1991 г. придается исключительно мистическое значение. Откровенно конъюнктурным образом порыв пробужденного общества трактуется как непосредственное вмешательство “Пресвятой Владычицы”, достоинство которой приравнивается к Троичным Ипостасям, что звучит в предлагаемой молитве: “Во имя Отца и Сына и Святого Духа и Пресвятой Владычицы нашей Госпожи Девы Марии”.
     Странно слышать из уст нового “божества”: “Я вынуждена оставить многие дела и взять в свои руки власть в России” (“откровение” от 6.3.91).
     Какими же многими делами занимается новое божество, вынужденное из-за нехватки времени и сил оставить их? Уже в следующем по времени “откровении” с обидой спрашивается: “Вот уже неделя, как я венчалась на престол Российский, где же Мои изображения?” (от 4 июля 1991).
     “Субъект откровений” требует переименовать Парк культуры им. Горького в Сад Богородицы, а Новый год, отмечаемый со времени Петра 1 января, праздновать 31 августа.
     “Выделяю срок не более двух лет для созыва Вселенского Собора по коронованию Пречистой Девы на престол Миродержицы Земли” (“откровение” от 16.07.91). Можно проследить и дальнейшее нагромождение титулов, столь несвойственное евангельскому образу Девы Марии.
     Примечательны несбывшиеся прогнозы. “Еп. Иоанн” предрекает:
     “На краткое время, 10–15 лет, предстоит расцвет Святой Руси” (там же, с. 15). По прошествии 4-х лет после упомянутых событий кризис в России, увы, продолжает нарастать. Гибридом “потемкинских деревень” и коммунизма отзывается следующее “откровение”:
     “В Моих городах не будет магазинов, полиции <...> Будут построены железные дороги, по обеим сторонам которых будут поселяться верные” (Богородичный собор 2, с. 14).
     Характерен стиль описаний событий на небесах, когда Господь разговаривает о судьбах России с Девой Марией, превознося ее: “Ты так умна, добра и жертвенна”, — и вдруг: “Наглым образом прервал беседу подслушивающий Сатана” (“откровение” от 31 августа 1991). Здесь уместно предположить прямое влияние на автора “Пролога на небесах” из “Фауста” Гете.
     Для всего движения Центра свойственно эклектическое смешивание профанного с сакральным. Мелодраматичность “пластических молитв”, возможно, берет начало в следующем эпизоде: “Главный режиссер «Театра покаянных» о. Антоний, являющийся главой Санкт-Петербургского Ордена «Храм Сердца», блестяще исполнил на Соборе роль пророка Моисея” (Богородичный собор 2, 1991).
     Постепенно религия “Церкви Божией Матери” перестает быть христианством. Иначе как расценить следующие “откровения”: “Почему слава Моя не была открыта в Новом Завете? Была воля Божия к прославлению Сына. Мир не смог бы вместить Моей Миссии. Саваоф говорил мне то, что не мог сказать Ему”. И далее: “Ученики Иисуса восприняли от Марии больше, чем от Христа. Он поручил Матери довершить их духовное образование” (Богородичный собор 2, 1991).
     Новое божество изрекает следующие сентенции: “Я запрещаю видеть сны”; “благословенна медитация на стрелку часов”; “не употребляй чаек, кофеек, марихуану, табак, «клубничку»”; “в космосе нет подлинной свободы, есть предписанное действие зодиакальной программы, где мы выступаем как подопытные рыбы” (“Парение над бездной”, 1992, с. 8). “Пришло время назвать поэтов, композиторов и писателей — чистыми магами и колдунами. Откровенные формы магии — кинематограф, НЛО, психотерапевты и чебурашки”.
     В последней цитате, взятой из брошюры “Парение над бездной” (с. 10), обращает на себя внимание ее непоследовательность и причудливость. Видимо, “чебурашки” (бедный крокодил Гена!) здесь перепутаны с явлением так наз. полтергейста — “барабашкой”.
     Неприятием мирного уклада человеческой жизни пронизано следующее “откровение”: “Вот те первые, которые будут последними: люди науки, искусства и спорта, благополучные семьянины, любимые ближними” (с. 126).
     Противоречат духовной практике Православной Церкви, основанной на заповеданном Святыми Отцами “трезвении”, следующие молитвенные предписания: “Следует развивать духовное, сердечное видение Христа и Богоматери”, а также: “Перед мысленным взором благословенно иметь образ Божией Матери и читать «Голгофа распятого — смерть упырям»” (“Омовение в Белой Купели”, с. 61).
     Иллюстрацией насилия над личностью, применяемого в “Богородичном Центре”, может служит описание идеального последователя учения: “Рыцарь Непорочной не подчиняется ничему человеческому. Для него существует лишь один абсолют и несомненный приказ тех, кому открыта воля Пречистой: отцов, духовников” (“Цветы трезвения”, с. 36).
     Догматическое развитие “Церкви Божией Матери” происходит за счет введения категорий, почерпнутых большей частью из экстрасенсорной терминологии, а порой и архаизмов, прихотливо переплетаемых с арготизмами, посредством которых вырабатывается своеобразный метаязык, необходимый для “программирования” мышления адепта. Приведем выдержки из “Пояснения к Блаженным Молебнам” (машинопись, 1993):
     “Обогрев — окуривание невидимым кайфом из полового центра женщин. Подселенец — родовой упырь, инородное «тонкое тело». Похотный жупел — черный шарик с экстрактом сатанинских дымов, вытесненный в область чресел в тонком теле. Пробитость — уязвимость для астральных ударов. Тартарные демоны — отличаются от воздушных (мытарских). Одержимые первыми (!) смеют уповать на милость Божию, мучимые тартарными — бесноватые, одержимые, шизофреники. Они принимают крест юродивого”.
     Мистико-гностические построения “о. Иоанна” иллюстрируются следующими высказываниями (или “откровениями”): “Мать Сталина живет 10.000 лет, из них 81 на земле, остальные на небесах” (“Трагедия Красной Церкви”); “много будущих демонов произойдет из числа рефаимов — коммунистов, оставивших мир” (“Цветы трезвения”, с. 40); “как можно относиться к идее Востока, тибетской йоге, махатме Мориа? Едва ли можно дать однозначный ответ...” (“Парение над бездной”, с. 19); “мать Ленина была лютейшей из сатанисток, жриц и фрейлин дьявола”.
     В одной из книг “о. Иоанн” подробно повествует о загробной жизни Ленина, Сталина, митр. Сергия и других лиц из новейшей русской истории (“Трагедия Красной Церкви”).
     С первых же опусов “о. Иоанна” прослеживается своеобразная феминофобия — категорическое неприятие земного женского начала, и, в качестве компенсации, — превозношение женственности небесной. Это несомненно связано с классическим психоаналитическим комплексом противопоставления “мадонны и проститутки”. Поистине ненавистью к женщине пропитаны следующие строки, взятые из книги с характерным названием “Исповедь раненого сердца”: “Феномен окрадывания бесстыжей распутницей женщиной (проявляется) от акушерки до медсестры дома престарелых. Воспитательницы, продавщицы, кассирши и уличные астральные Ведьмы окрадывают своих мужей, детей и учеников” (с. 149).
     На вопрос “Кто сделал революцию в России?” для автора ответ очевиден — “мать Ленина” (с. 133). Описываемый автором факт, когда старушка завещала кремировать свое тело, трактуется следующим образом: “В желании быть сожженной — жуткая тайна — после смерти подселиться к сердцу сына и упиваться его кровью” (с. 145).
     В русле проявлений известного из теории Фрейда (о знакомстве с которой проговаривается автор) Эдипова комплекса можно рассматривать следующие “пророчества”:
     “Православие как религия Святой Руси сменилось религией почитания Большой Мамы, возведенной в степень божества. Россия оплетена узами содомского греха (тайное супружество сына с матерью) так, что ей требуется глубинный психоанализ”.
     “Когда сыну исполняется 20–30 лет, бес приступает к матери, прося принести в жертву сына. Тому начинают приходить мысли о самоубийстве, в 40 лет он ходит разбитым, в 50 — разваливается заживо, а мать процветает в свои 70 и 80 лет и в четвертый раз собирается замуж” (“Исповедь раненого сердца”, с. 141).
     Контрастом с порочностью земной женщины служит утонченно эротическое описание взаимоотношений Девы Марии и Христа в высших сферах:
     “Я правлю с Женихом Христом”, — говорит субъект откровений. “Сколь прекрасно пребывать в обществе Небесных Жениха и Невесты” (“откровение” от 31.08.91). Надо полагать, что стремлением к сентиментализму продиктовано также заимствование у католичества культа “сердца Марии”, принятого в “Церкви Божией Матери”.
     В заключение можно предположить следующие выводы относительно разобранного материала. Написанные претенциозным стилем, эти тексты выдают неудовлетворенную “жажду признания” автора. Эклектизм, неоправданные броски автора в философию, софиологию, эзотерику призваны скрыть недостаток истинной глубины переживаемого и излагаемого. Резкость и бескомпромиссность являются свидетельством внутренней неуверенности в аутентичности собственного мистического опыта. Автор (разумеется, бессознательно) надеется, что в суете и спешке, к которой он неустанно призывает, напоминая о необходимости действовать (например, собрать столько-то миллионов подписей и проч.) скроются его собственные сомнения. Агрессивность всегда является защитой. Оказавшись литературным неудачником, что очевидно по качеству предложенных выше цитат, он пытается спасти собственный статус “высшим происхождением” предлагаемых текстов. Однако подлинно духоносные произведения, имеют ли они автором Бога (Библия) или людей, отличаются гармонией, апелляцией ко всему лучшему, что есть в человеке, особым внутренним достоинством. В данном же случае сквозь амбициозность автора проступает глубокая фрустрация, — неспособность к удовлетворению вытесненных потребностей и тоска по нереализованным детским желаниям. Богословский термин “прелесть”, уместный в данном случае, предусматривает действие или мнение, не имеющее под собой смирения. Это вполне применимо к человеку, пытающемуся основать собственную религию. В историческом контексте подобное предприятие не удалось даже Л. Н. Толстому, несравненно более одаренному, но в то же время обличенному Оптинскими старцами: “очень уж горд...”. Этими словами мы и закончим...

2. Психотерапевтическое “депрограммирование”
жертв псевдорелигиозных культов

     В настоящей заметке сообщаются сведения, почерпнутые в первую очередь из западных источников, относительно теории и практики работы с жертвами разнообразных культов, и сделана попытка анализа собственного опыта деятельности в этой сфере в качестве психотерапевта.
     Прежде всего — проблемы дефиниции. Нам представляется, что если ересь — понятие богословское, а секта — чаще социальное, то культ — социально-психологическое.
     Существует достаточное количество публикаций, посвященных описанию психологических механизмов обращения, функционирования, предпосылок для ухода и последующих проблем личности, вовлеченной в деятельность культа.
     Определение культа в соответствии с изложенным в монографии Галантера (M. Galanter), включает следующие характеристики: закрытые сообщества, объединенные общими пунктами вероучения, высоким уровнем социальной “спайки”, участники которых следуют определенным формам поведения; при этом высока или обожествляема роль группового лидера. Подобные группы способствуют вступлению новых членов, обеспечивая прием без всяких условий и обещая быстро разрешить все насущные проблемы.
     Витц и Модести (P. Vitz & D. Modesti) в статье “Социальные и психологические причины новых культов” приводят следующую причину: культурный и религиозный плюрализм с преобладанием потребительской психологии. В число психологических причин авторы включают распространение “трансперсональной” психологии, берущей начало от работ А. Маслоу (A. Maslow). Последнюю тенденцию авторы интерпретируют как “перерастание психологического нарциссизма в духовный”.
     Что объединяет культы в области вероучения? Петерс (T. Peters) перечисляет основные пункты, среди которых — идеи перевоплощения, высшего “Я”, подчеркивание скрытых возможностей человека, пантеизм и выборочное использование Евангелия. По мнению автора, наиболее общей основой является гностический монизм, противопоставленный христианскому упованию на благодать.
     Делая попытку разграничить религиозный подход и особенности культа, Лангон (M. Langone) приводит следующие критерии:
     1) религия уважает автономию индивидуума / культ форсирует уступчивость личности;
     2) религия толерантно относится к вопросам и независимым мнениям и даже поощряет их / культ отвергает возможность критического мышления;
     3) религия способствует личностной интеграции / культ различает в своих участниках “хорошее новое «Я»” и “старое плохое «Я»”;
     4) религия старается напитать духовные нужды / культ эксплуатирует духовные нужды;
     5) религиозная конверсия (имеется в виду обращение. — С. Б.) предрасполагает к раскрытию внутренних ресурсов для достижения личностной идентичности / культовая конверсия воздействует на внешние модели поведения, не заботясь о внутренней идентификации;
     6) религия поощряет брак / культ зачастую заставляет относиться к членам семьи как к врагам;
     7) религия уважительно относится к интимным отношениям между мужем и женой / культ либо допускает сексуальную разнузданность, либо призывает к полному умерщвлению плоти.
     ...Термин депрограммирование стал употребляться в 60-х гг., когда культы стали особенно широко распространяться на Западе. Методы первых депрограмматоров отличались непрофессионализмом и агрессивным характером; достаточно сказать, что в их среде были бывшие водители грузовиков. Нанятые родителями за гонорар порядка 12 000 долларов, они выкрадывали подростков из культовых коммун, отвозили их подальше и, лишая пищи и сна, добивались отречения от заблуждений. Таким образом, культовому “контролю за разумом” противопоставлялось “анти-культовое промывание мозгов”.
     В дальнейшем общественное мнение склонилось в пользу ненасильственного депрограммирования в виде деятельности так называемых “консультантов по выходу”. Их деятельность отличается большим уважением к клиентам.
     Так, в книге Хассана (S. Hassan) “Борьба с культовым контролем разума” приводится последовательность психологических вмешательств в виде “ключей для отпирания мозга, находящегося под контролем”:
     1) установление атмосферы доверия;
     2) разработка моделей идентичности: личность до вступления в культ, типичный образ участника культа, личность в условиях культа;
     3) оценка опыта, предшествовавшего вступлению в культ;
     4) обеспечение возможности взгляда на реальность с различных точек зрения;
     5) подача информации непрямым путем, через критику других культов;
     6) представление светлого будущего для преодоления фобии экс-доктринации[1][1];
     7) приведение конкретных примеров умственного контроля, практикующегося в данной группе.
     Как мы видим, речь идет только об избавлении от “культовой промывки мозгов”; подчеркнуто и отсутствие заинтересованности в способствовании дальнейшего формирования личности.
     В нашей стране эта проблема стала достаточно актуальной в последние годы. Свобода без внутренней дисциплины обращается во вседозволенность, на почве которой паразитируют культы отечественного и “импортного” происхождения. Присущая человеку духовная жажда при отсутствии трезвения в этой сфере и при отрыве от духовной традиции приводит доверчивого искателя в объятия проповедников, в которых нет недостатка.
     Каждый культ в чем-то уникален, но с богословской точки зрения он является ересью, то есть его определяющий механизм — это выделение частности и придание ей самодовлеющего значения. В связи с подобной фиксацией на отдельных моментах учения возникает сужение восприятия при одновременном взвинчивании эмоций.
     Как происходит в нашем представлении программирование? Неофит сталкивается с необходимостью выразить переполняющие его чувства, — и тут им присваиваются особые наименования. Уже по лексикону собеседника подготовленный специалист в течение нескольких минут может понять, к какому движению тот принадлежит. Таким образом бедность содержания коррелирует с высокой эмоциональной заряженностью. Отсюда — невозможность рационального переубеждения.
     Кто может сейчас заниматься помощью людям, попавшим под влияние культовой идеологии, и их родственникам? Мы сталкиваемся с отсутствием подготовленных специалистов, в отечественной литературе нам не удалось встретить описание чьего-либо опыта в нашей стране. Попытаемся обобщить собственные наблюдения в этой области.
     Нам приходилось терапевтически взаимодействовать с последователями Церкви Христа, Церкви Божией Матери (Богородичный Центр), Белого Братства, Свидетелей Иеговы, а также сатанически ориентированных групп.
     Как попадают такого рода люди к психотерапевту? Практически никто из них не обращался самостоятельно, люди приходят с большей или меньшей степенью заинтересованности в психотерапевте, под сильным влиянием родственников.
     Как в данном случае может помочь психотерапевт? Очень условно процесс психотерапевтической работы можно подразделить на три этапа. Границы между ними расплывчаты, и зачастую психотерапевтические беседы на протяжение всего курса “лечения” включают все нижеследующие моменты.
     Уже в первой беседе следует, не скрывая своих религиозных убеждений, показать доброжелательность и готовность к контакту. Консультируемому должно стать уютно в компании специалиста, он должен почувствовать безопасность, в атмосфере которой он будет скорее открыт диалогу. Задачей встреч на первом этапе является не переубеждение, а совместный поиск истины. Итак, первым значимым фактором в процессе психотерапевтического недирективного депрограммирования (пока нет более удачного термина) является достижение ощущения у человека, пришедшего к специалисту, того, что он действительно может быть понят, появление желания раскрыться навстречу. Специалист словно показывает: мне нет дела до ваших убеждений, меня интересуете вы лично, ваша личность во всей ее полноте и многообразии духовных, душевных и телесных измерений.
     Вторым фактором является абсолютная непредубежденность. Иногда бывает полезным договориться о том, чтобы избегать богословских терминов, ярлыков, которые обязательно оказываются наклеенными на мысли, чувства, убеждения клиента. Он поощряется к тому, чтобы, например, вместо того, чтобы использовать выражение “меня посетила благодать”, сказать “я испытал те или иные ощущения”. Таким образом от слепого повторения заданных в культе фраз он приходит к осознанию ответственности за свою собственную речь, а по мнению некоторых исследователей, именно язык, то, как мы говорим, и является отражением нашей глубинной сущности.
     Вообще доброжелательная открытость в сочетании с внутренней бескомпромиссностью является самым действенным приемом в практике психотерапевтической работы. Подобное отношение — тот инструмент, который и помогает в нормализации духовной жизни, и отсекает недоступные для помощи случаи. Нападать, размахивая, как шпагой, цитатами из Св. Писания, или припирать к стене фактами — такая тактика не приводит к успеху. В попытке работы с одним из последователей Церкви Христа, которые на улице, при первом контакте предстают “улыбчивыми и прилипчивыми”, мы предложили просто заполнить вопросник[2][2] с разнообразными темами, в том числе — и относящимися к духовной жизни. При этом собеседник воспринял подобное предложение очень негативно, то есть сказал, что прежде чем отвечать на какие-либо вопросы, он должен посоветоваться со своим наставником по секте. И после этого он больше не появлялся, то есть выявилась его полная зависимость и нежелание даже минимальной открытости, что стало очевидным для колеблющихся неофитов, присутствовавших здесь же: они поняли всю опасность превращения в такого рода роботов.
     На второй стадии психотерапевтического взаимодействия особое значение приобретает искусство задавания вопросов, котрые должны быть построены очень осмысленно и точно. Чем вообще психиатрия отличается от обычного разговора? Психотерапевт всегда знает, зачем он спрашивает, какого рода ответ должны вызвать его вопросы и действия. Так, не следует касаться отвлеченных аспектов вероучения, иначе в собеседнике просыпается надежда распространить культовую веру и выступить в роли проповедника. Вопросы должны быть исполнены здравого смысла и направлены на те или иные конкретные обстоятельства жизненного пути консультируемого. Путем тактики вопросов удается прийти к самому драгоценному — не к тому, чтобы собеседник поверил вам, но к тому, чтобы он изнутри переосмыслил то, что происходило с ним.
     На третьем этапе центральное место отводится, образно говоря, совместному путешествию в мир традиционной духовности, когда компетентный специалист приобщает консультируемого к пути, который прошло человечество, выстрадав приближение к правильному (ортодоксальному) восприятию происходящего. Особую значимость приобретает диалогическое обсуждение книг, посвященных духовности, — как Св. Писания и Св. Отцов, так и наших современников.
     Здесь можно использовать разнообразные методики. Так, нами применяется особая техника группового прочтения Евангелия, при котором участники побуждаются к приложению значимых образов и действий к своей собственной жизни по принципу “здесь и теперь”. Используется также прием, когда два психотерапевта ведут диалог в заинтересованном присутствии консультируемого, словно представляя два его “Я” — прежнее, культовое, и новое, освобожденное. При этом они обсуждают разнообразные вопросы, в том числе и вопросы духовной жизни, а консультируемому предоставляется уникальная возможность понаблюдать за своим собственным становлением. На этом этапе мы акцентируем, что подлинная духовность возможна лишь в рамках традиции, а два как бы опосредованные “Я” обсуждают все перспективы и возможные затруднения, которые возникнут при соприкосновении с подлинной религиозной жизнью. В идеальном случае заключением этого этапа становится осознанное и свободное принятие Церкви.
     В конечном счете, как и при любой психотерапии, направленной на достижение внутренней зрелости, при депрограммировании задачей является то, чтобы клиент мог самостоятельно реконструировать свою жизнь, рассказать более реальную историю своей жизни, чем его прежнее о ней представление, понять, что было ложного в его духовном опыте. Новое, обретенное миропонимание должно сопровождаться и действиями, то есть оправдано движение ортодоксии к ортопраксии. Жизнь-невроз, с которой можно условно отождествить период пребывания в культе, преобразуется в жизнь-прославление.
     Как ни в каком ином случае, большое значение имеет работа с родственниками. Они чаще всего не понимают, что же именно приводит их близких в сети культов. Оказывается, в этих семьях часто встречаются, при сохранении внешнего спокойствия, эмоциональные проблемы, взаимная отчужденность, которая затем под воздействием культовой обработки получает свое оправдание: муж или родители не понимают меня, потому что они погрязли в мирском. Прояснение подобных эмоциональных деформаций, вскрытие замаскированных позиций приводят к установлению доброжелательной, а впоследствии и доверительной обстановки в семье.
     В заключение следует отметить, что мы всецело солидаризируемся с широко известной аналогией, согласно которой психотерапевт соотносится со священником как Иоанн Предтеча со Христом. Целью христианского психотерапевта является профессиональная помощь человеку в уничтожении внутренних барьеров, состоящих из обломков невротической вины, из деформирующих особенностей характера, препятствующих осознанию своей потребности в Спасителе. Восстановление чувства благоговения в ранее окостеневшей личности приводит к возможности дальнейшего церковного окормления. И здесь психотерапевт может только с радостью повторить: “Ему должно расти, а мне умаляться”.

С. Белорусов[3]

Приложение

Вопросник

     От редакции. Предлагаем читателям вопросник, используемый д-ром С. А. Белорусовым в его работе.
     От автора. Данный вопросник, первоначально более обширный, использовался в психотерапевтической работе с жертвами псевдорелигиозный культов с целью идентификации различий в сфере вероучительной, молитвенной и душепопечительной практики между традиционно православным подходом и разнообразными уклонениями от него.
     По мере практического использования вопросника выявился дополнительный аспект: те, кто был недавно или формально воцерковлен, встречали новые для себя положения Православного учения и уклада, что служило причиной углубления их интереса к учению Церкви. Ряд пунктов может толковаться неоднозначно, что стимулирует стремление обсудить их с духовником.
     Таким образом, задача настоящего вопросника — не “сдача экзамена по Православию”, а побуждение к воплощению истин веры в жизнь, движение ортодоксии к ортопраксии. Вопросник представляет возможность заново вернуться к проблемам, возникающим в духовной жизни, а продумав их — почувствовать необходимость духовного руководства и пастырского окормления.
     Предлагается ответить “да”, “нет” или “не знаю” на каждый вопрос на специальном бланке (с. 309). После этого ответы группируются по шкалам (см. Предпочтительные ответы, с. 308). По каждой шкале может быть подсчитано количество ответов, совпадающих с предпочтительными, что и становится в дальнейшем предметом обсуждения. В наших исследованиях обнаруживалась возможность эффективного возвращения к Вопроснику несколько раз, в соответствии с динамикой духовного опыта личности.

ВОПРОСЫ:
(сокращенный вариант)

1. Имеется ли у Вас в доме Ваша собственная Библия? 
2. Есть ли у Вас время, которое Вы ежедневно посвящаете Богу?
3. Кажется ли Вам, что нравственное учение Православной Церкви каким-то образом ограничивает Вашу свободу?
4. Знаете ли Вы наизусть “Символ веры”?
5. Верите ли Вы в то, что Бог, хотя и Один, но Троичен в Лицах?
6. Чувствуете ли Вы порой смущение или неудобство в православном храме?
7. Стараетесь ли Вы присутствовать в храме по воскресеньям и праздничным дням?
8. Есть ли у Вас обыкновение ежедневно прочитывать отдельные главы Нового Завета?
9. Молитесь ли Вы дома перед иконами, соблюдая утреннее и вечернее правило?
10. Бывет ли у Вас потребность просить прощения у Бога и людей, когда Ваша совесть осуждает Вас?
11. Пробовали ли вы читать “Добротолюбие”?
12. Помогает ли Вам вероучение Православной Церкви понять смысл Вашей жизни?
13. Существует ли человек, которого Вы считаете своим духовным отцом?
14. Знаете ли Вы имя вашего епархиального архиерея?
15. Читаете ли Вы иногда дополнительную литературу — толкования и комментарии — для лучшего понимания Библии?
16. Молитесь ли Вы вместе с Вашими близкими?
17. Знаете ли Вы, что именно преп. Серафим Саровский считал целью земной жизни христианина?
18. Верите ли Вы в кармическое перевоплощение?
19. Знаете ли Вы житие святого — своего небесного покровителя?
20. Считаете ли Вы необходимым жертвовать “на храм” определенную часть своего дохода?
21. Понимаете ли Вы чтение Евангелия на церковнославянском языке во время службы в храме?
22. Пользуетесь ли Вы регулярно “Молитвословом”?
23. Согласны ли Вы с тем, что послушание не ослабляет, а укрепляет духовную волю человека?
24. Определяется ли Ваше отношение к людям, мыслящим иначе, чем Вы, принципом: “В главном — единство, во второстепенном — свобода и во всем — любовь”?
25. Могли бы другие религиозные традиции в той же степени, как Православие, соответствовать Вашим духовным потребностям в настоящее время?
26. Знаете ли Вы по именам больше чем 5 человек в Вашем приходе?
27. Знаете ли Вы, как переводится греческое слово Евангелие?
28. Стараетесь ли Вы начинать каждое дело с молитвы?
29. Кажется ли Вам, что у Вас есть такие грехи, которые Бог не простит, даже если Вы искренне раскаиваетесь в них с намерением их не повторять?
30. Наблюдали ли Вы в Вашей жизни подтверждение правилу: “Где случилось падение, там предварила гордость”?
31. Верите ли Вы в существование дьявола как личности?
32. Считаете ли Вы, что посты есть устаревшее церковное установление?
33. Встречаетесь ли Вы с прихожанами Вашего храма помимо церковных служб?
34. Можете ли Вы сказать, что находите Библию трудной для понимания?
35. Участвуете ли Вы обычно в общем молитвенном пении в храме в ходе церковной службы?
36. Важно ли для Вас, когда Вы подаете милостыню нищим, быть уверенным в том, что они достойно истратят эти деньги?
37. Сомневаетесь ли Вы в том, что некоторые подвижники веры могут иметь дары исцеления и прозорливости?
38. Согласны ли Вы с тем, что любой человек есть любимое творение Бога?
39. Считаете ли Вы, что необходимо немедленно изменить богослужение в Православной Церкви для того, чтобы приблизить его к пониманию новообращенных прихожан?
40. Испытывали ли Вы желание отправиться в паломническую поездку или посетить монастырь?
41. Согласны ли Вы с тем, что Священное Писание должно уразумеваться на основании Священного Предания?
42. Случалось ли Вам когда-нибудь понуждать себя к молитве в то время, когда Вы чувствовали леность и нерасположение к ней?
43. Считаете ли Вы самоубийство тягчайшим нравственным преступлением?
44. Убеждены ли Вы в том, что Ваши грехи являются “каплей в сравнении с морем Божией любви”?
45. Верите ли Вы в то, что тела умерших людей соединятся опять с их душами, оживут и будут духовны и бессмертны?
46. Чувствуете ли Вы благодарность к тем людям, которые рассказывали Вам об Иисусе Христе и Его Церкви?
47. Всегда ли у Вас есть возможность поговорить с Вашим приходским священником, если Вы чувствуете такую потребность?
48. Знаете ли Вы, кого из библейских пророков иногда называют “ветхозаветным Евангелистом”?
49. Считаете ли Вы целомудрие в смысле запрещения сексуальных отношений вне брака и известное воздержание в браке обязательным для себя?
50. Согласны ли Вы с точкой зрения, согласно которой смущение не является добродетелью, а решимость есть признак духовной зрелости?
51. Знаете ли Вы имена родителей Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии?
52. Чувствуете ли Вы, что Бог наделил Вас определенными талантами для того, чтобы Вы могли послужить Церкви?
53. Случалось ли Вам благодарить Господа за ниспосланные Вам страдания, несчастья и печали?
54. Знаете ли Вы, какая страсть является, по святоотеческим определениям, “медной стеной между человеком и Богом” и “крайним убожеством души”?
55. Согласны ли вы с тем, что Церковь во всей Ее полноте является непогрешимой?

 ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЕ ОТВЕТЫ

     Примечание: Ответы “не знаю” рассматриваются вместе с ответами, не совпадающими с предпочтительными, и являются предметом обсуждения.

[1]Эксдоктринация — букв. ‘вывод из учения’, ср. индоктринация ‘введение в учение, посвящение’.

[2]См. Приложение. — Ред.

[3]С. А. Белорусов — научный сотрудник лаборатории семейной психотерапии Центра семьи и детства Академии педагогических наук. — Ред.