Бог у пятидесятников, или кто кого использует

Когда-то я опубликовал небольшой фрагмент, касающийся понимания богообщения у пятидесятников. В нем речь шла о том, как видному харизмату Кеннету Коупленду якобы явился Иисус и потребовал, чтобы он купил новый самолет – Коупленд поначалу проявил выдающуюся скромность и сказал Богу, что его устраивает старый самолет, на котором он летает в миссионерские командировки, но Иисус якобы настаивал и даже сказал, где купить дешевле. После этого смиренный и богобоязненный пятидесятник Коупленд купил-таки новый самолет. История, что и говорить, незамысловатая – никаких перлов богословия. Но стоило эту историю, заимствованную из пятидесятнической газеты «Победоносный голос верующего», опубликовать в интернет-пространстве для обсуждения – началось.

Конечно, были вещи предсказуемые – единым фронтом выступили люди, которым мешает верить в Бога некое странное существо под названием «часыпатриарха». Предсказуемость бывает так ясна, что просто оскорбительна – как реакции собак Павлова. Ты пишешь об общении пятидесятников с Богом, а постсоветский обыватель тебя не слышит – на него в упор, не мигая, во все глаза смотрят «часыпатриарха». Полемика в стиле «сам дурак» - вещь известная. Разницы он не замечает – пусть бы даже все слухи о стяжательстве Патриарха были верны, но в православии каждый обязан осознавать себя грешником, и при этом к богатству относятся скорее как препятствию на пути к спасению, что вызывает у протестантов чуть ли не обвинение в православном «культе нищеты». А вот каждый пятидесятник обязан считать себя святым и при этом полагать, что  богатство – это непременный атрибут святости; по крайней мере, сторонники «теологии процветания» именно так считают. При всем приписываемом патриарху Кириллу «богатстве», как православный он должен считать себя последним грешником, а Коупенд в такой же ситуации обязан считать себя первейшим из святых. Вот если бы Патриарх выступил и сказал: мне явился Иисус и приказал купить швейцарские часы – тогда другое дело. Но даже врагам православия эта ситуация покажется чересчур фантастичной.

Впрочем, не будем больше о предсказуемых вещах. Лучше – о менее предсказуемых. В дискуссию, как и следовало ожидать, ввязались пятидесятники. Сначала все было как обычно – радикальные протестанты любят доказывать все, что угодно, цитатами из Библии – их специально этому обучают. Здесь тоже посыпались цитаты, причем из Ветхого Завета, призванные доказать, что Копуленд просто-таки обязан был купить новый самолет. Ладно, при общении с пятидесятниками это не удивляет. Но потом один из них сказал так: дескать, что в этом особенного? Коупленд – великий святой, «Бог сильно использует Коупленда. Это свидетельство открыто и нет никаких тайн в этом человеке. Он часто проповедует о богатстве и сам богат».  СИЛЬНО ИСПОЛЬЗУЕТ – вот так вот. Казалось, общаясь с пятидесятниками и читая их книги, ничему не удивляешься, но… В свое время, на это дивное словоупотребление обратил внимание о.Андрей Кураев – и взывал к совести харизматов. Совесть – это правильно, только нужно учитывать, что совесть харизматов деформирована. Я не о грехах говорю – грехи есть у всех, а именно о конфессиональной деформации, когда возникает харизматическая псевдо-совесть поверх настоящей. Ведь сказать, что Бог «сильно использует» кого-то – это по-русски звучит слишком уж богохульно, - пожалуй, на это обратит внимание даже не очень верующий человек. Слишком уж режет слух. Но пятидесятникам не режет – значит, для них такой новояз нормален и даже благочестив.

Тут только понимаешь, насколько у нас разное понимание благочестия. В русском есть сохранившееся из славянского слово «благоговение». Вот в этом языке благоговение сложно заметить. В русском – если Бог любит, то Он не может кого-то «использовать», и, тем более, «сильно». Ведь «использовать» в современном русском – это как раз значит некий цинизм, издевательство – это скорее «ненавидеть», но уж никак не «любить». В этом смысле «сильно использовать» человека может только дьявол и его слуги. Применять это выражение к Богу – значит, видеть в Нем зло. Но пятидесятники так не видят. Можно написать целое исследование о  «харизматическом новоязе». «Сильно использует» - это не русский язык, это «харизматический русский», который только калька с «харизматического английского». В этом языке – свои акценты. Например, слова «церковь» и «религия» - почти всегда (особенно, религия) воспринимаются негативно или настороженно. Зато «вера» - это полная противоположность «церкви» и «религии». Понятно, что это никак не вытекает из Библии, где слово «церковь» несет явно положительный смысл, а слова «религия» нет вообще. Разумеется, можно привести не только эти примеры. В книге известного харизмата Ульфа Экмана можно прочесть такие слова ««Святой Дух сказал Картеру помочь церкви верить Богу о финансах для церковного здания» - и подобных фраз там много. По-русски «верить Богу о финансах» звучит как-то нелепо, если не сказать больше.

Но вот знакомый переводчик с Украины, сам бывший пятидесятник, переведший немало пятидесятнических текстов, утверждает: «приходится прилагать очень много усилий, чтобы не искорежить русский язык при переводе их новояза, их новой, чуждой православному сознанию реальности конкретного медиумического вмешательства в дела человека духовных сил, в частности, таких устойчивых (у них в английском) выражений, как двойное управление глагола "верить" (верить Богу О чем-то), потом еще такие выражения (в дословном переводе): "Бог внушил мне", "Бог привел меня к мысли", «Бог заставил меня думать». Кстати, удивительно, как язык отражает сознание: можно верить в Бога, и затем уже просить Его о чем-то (как это в русском языке), но нельзя верить Богу О чем-то, то есть сперва просить о чем-то, а ПОТОМ верить Богу, что Он исполнит это конкретное... (А после исполнения что, можно уже не верить?)... Да, вот еще что можно сказать насчет двойного управления глагола "верить" у английских пятидесятников: это наши переводчики еще мягко переводят: "верить Богу О чем-либо". На самом деле, если уж вы, господа, стремитесь к буквализму, то вам следовало бы переводить и эту конструкцию дословно (а в дословном переводе он звучит еще более кощунственно): "верить Богу ДЛЯ чего-либо" (to believe God FOR something), именно так: предлог ЦЕЛИ, так как, видимо, без какой-либо практической цели верить Богу (или в Бога, что в данном случае не имеет значения) бессмысленно»... По поводу текстов Экмана и аналогичным им мой знакомый высказался так: «"Верить богу о финансах для себя" - для нас, русских, это звучит шокирующе. Я когда-то писал тебе о двойном управлении глагола "верить" в английском, которое ставит в тупик русское сознание переводчика. Прочитав статью сегодня, я понял, какой правильный подход должен быть к переводу этого безобразия. Мы спотыкаемся о глагол "верить", переводя его дословно (believe), забывая, что смысл этого глагола у них совершенно извращен и более близок к глаголу "гадать", управление которого очень точно подходит к управлению их глагола believe: "гадать НА судьбу, НА деньги". Только здесь нужно помнить, что веру свою они используют как инструмент давления на Бога, "выдавливания" у него того, что он им "обещал" дать. А потому здесь эквивалентом будет нечто подобное таким конструкциям-монстрам, как: "нацеливать свою веру в Бога на что-то", "у них недостаточно веры в Бога, чтобы нацелить ее на финансы", "они неспособны реализовать (конвертировать) свою веру в Бога в финансы", а если сократить, то получится такой монстр: вера НА что-то, например: "У них недостаточно веры НА такое количество денег"». Нужны ли комментарии?

Можно долго задаваться вопросом: почему «у них» такой язык? И получить при этом разные ответы. Но пусть даже это будет обычный русский язык без перлов «харизматического новояза» - так ведь и здесь. Всякий, читавший стихи баптистов и пятидесятников, довольно быстро чувствует «что-то не то». И дело не в другой догматике – чаще всего в них никакой специфической догматики нет, даже протестантской. Дело в «духе» этих стихов. В очередной раз прочитав что-то в стиле «Иисус любит меня – это круто! Я его люблю – это еще круче! Я спасен навеки – это полная крутизна!», - начинаешь задумываться. Что в этом не так? Ну да, православный не станет писать – я спасен навеки. Но даже если бы авторы данных стихов так не писали – ничего бы не изменилось. И тут не объяснишь все только особенностями протестантской догматики в виде доктрины спасения по вере. Лютеране тоже придерживались этой доктрины, но у них, безусловно, есть глубокая поэзия. Тут уместно спросить: в любой ли мысли о Боге присутствует Бог? Или есть такие мысли о Нем, где присутствуем только мы и наши грехи? Я сейчас не про мысли атеистов. И я понимаю, что Бог вездесущ, и потому присутствует везде. Однако речь идет об «особом присутствии». Тут вспоминается известный онтологический аргумент в пользу существования Бога: мы имеем идею Бога, мысль о Нем, но ведь Бог есть совершеннейшее существо, а существование только в мысли – это не есть абсолютное совершенство; абсолютное совершенство – это реальное существование, следовательно, Бог существует реально, ибо это совершеннее мысленного бытия; только мысленное существование Бога противоречит Его статусу как Совершеннейшего в бытии.

Вот тут и заключен вопрос, «неортодоксальный» - в любой ли мысли о Боге присутствует Бог? И, значит – из любой ли мысли о Боге можно вывести Его бытие? Т.е. мысль о Боге есть, а Его бытия в этой мысли в каком-то плане и нет? И тогда эта мысль о Боге не годится для «онтологического аргумента», ведь он состоит именно в том, что существование Бога только в мысли несовершенно. Конечно, можно возразить: в онтологическом аргументе речь идет не совсем об этом – там отправляются от мысли, что в нас присутствует идея Бога, а раз так, то Бог не может быть только идеей, ибо это противоречит Его бесконечному совершенству. Потому что, если предполагать, что Бог как бы «заранее» присутствует в мысли, а потом вести дело к доказательству Его бытия вне мысли – это означало бы предвосхищение того, что мы только собираемся доказать.. Но не в этом суть.. Она в ином: существуют ли такие мысли о Боге, из которых Его бытие нельзя почувствовать, вывести, хотя эти мысли и вполне вроде бы «ортодоксальны».. Иными словами, мысли о Боге, из которых бытие Бога, если и следует, то как-то слишком «теоретически», но не «практически», не жизненно? Теоретические доказательства бытия Бога, но без жизни в Нем? Мысли о Боге, но непричастные Богу? Читая стихи баптистов или харизматов понимаешь, что да… эти стихи говорят о Рождестве, но в них никогда не рождался Христос, они изображают Его страдания, но в этих рифмах нет Его страданий, они воспевают Его воскресение, но в этих строчках никогда не воскресал и не воскреснет Сын Божий.. Неопротестантские поэты описывают жизнь Христа, но в их строфах Иисус практически не живет..  Это как икона Христа, но искаженная до почти полной неузнаваемости – недаром им так нравятся комиксы. Почему так?

Ответ кроется, на мой взгляд, вот в чем: в этих конфессиях нет причастия. Размышления о Христе есть, человеческое стремление жить согласно Его учению тоже есть, а причастия Ему – нет. Хлебопреломление неопротестантов как раз и есть – размышления о Христе при непричастности к Нему, поскольку такое причастие в этом обряде у них отрицается. Т.е. это нечто вроде символической аннигиляции причастия. Остается только Библия, но при крайней минимизации живого общения с Богом, которое часто имитируется человеческими усилиями - эстрадные собрания, усиленная и разгоряченная проповедь и т.д. Библия есть, а дыхание Святого Духа заметно усечено. При том, что пятидесятники о Нем очень много говорят. В этом и дело: они несут в мир слова о Боге, но не Самого Бога, не причастие Слову. Возникает целая культура – основанная на Библии, но без причастия Тому, Кто дал людям Библию. Нелитургическая христианская культура. Но поскольку традиционная христианская культура – как раз достояние литургических исповеданий – православных, католиков, англикан, лютеран, то «нелитургическая культура» - это в каком-то смысле не культура вообще, ибо культура строится на причастности Богу. Отрицание причастия – это как отрицание того, что Бог воплощается в Церкви, а значит – и в данной культуре. Отсюда и новояз харизматов, и примитивные стихи американских евангеликов – это язык тех, кто говорит о Боге, но язык, который редко посещает Бог.

Отсюда и проблема неопротестантской миссии, - их "евангелизация" очень похожа на коммерческую пирамиду: вам проповедали - теперь вы идите тоже проповедуйте: отсутствует углубление в доктрину, никто не копает, чтобы углубиться, все строят на песке... Ну, уедут эти миссионеры из туземной деревни когда-то, и забудут там Евангелие: чтобы изменить культуру, нужно ведь противопоставить ей другую культуру основанную на соединении с Богом, а не только на словах о Нем, глубокую доктрину, исходящую из опыта богообщения, а этого-то у них и нет... Приобщаясь к Богу через Таинство Евхаристии, человек обновляется внутренне, духовно и телесно, преображается Богом и становится богоподобным, что и является основной составляющей истинной культуры, культуры стремления к истинной святости, аналогов которой нет больше ни в одной религии. Но у радикальных протестантов этого нет – нет культуры приобщения к Богу, нет опыта стяжания благодати – а потому они ощущают совсем иное – что Бог их «использует». Такой опыт, безусловно, чужд христианской культуре и даже прямо враждебен ей. Потому мы и не видим «пятидесятнической культуры» - ни в Америке, ни в Европе, ни в России.