Карл Маркс

Карл Маркс (1818 — 1883) является одной из самых значительных фигур среди всех атеистов нового времени. Его немецко-еврейская семья обратилась в лю­теранство, когда ему было шесть лет. На него оказал сильное влияние идеализм Т.В.Ф.Гегеля (Hegel; 1770 — 1831), у ко­торого он учился; атеизм Маркс перенял у другого ученика Гегеля, Людвига Фейерба­ха (Feuerbach; 1804 — 1872). После ради­кальных политических выступлений, кото­рые привели к его высылке из Франции (1845), Маркс совместно с Фридрихом Эн­гельсом (Engels) написал «Коммунистичес­кий манифест» (1848). Благодаря финансо­вой поддержке Энгельса, с его процветаю­щим текстильным бизнесом, Маркс смог многие годы заниматься в Британском му­зее теоретическими исследованиями и соз­дал свой труд «Капитал» (Das Kapital, 1867).

Бог и религия. Еще в студенческие годы Маркс был воинствующим атеистом, убеж­денным, что «критика религии есть основа всякой критики». Эту критику Маркс поза­имствовал преимущественно у радикально­го младогегельянца по имени “Фейербах.

Энгельс говорит о том «влиянии, которое Фейербах, в большей степени, чем любой другой философ после Гегеля, оказал на нас» (Marx, Marx and Engels on Religion, 214). Он торжественно говорит о книге Фей­ербаха «Сущность христианства», что она «одним ударом [...] сокрушила [религию] [...] тем, что безоговорочно вернула матери­ализм на трон» (ibid., 224). Маркс взял на вооружение три принципа Фейербаха:

Во-первых, «человек есть высшая сущ­ность для человека» (ibid., 50). Это значит, что существует категорический императив отвергать все то — а особенно религию — что принижает человека. Во-вторых, «че­ловек создал религию, а не религия челове­ка» (ibid., 41). Религия есть самосознание человеческого существа, которое ощущало бы свою беспомощность без некоего ото­ждествления себя с «Богом». В-третьих, ре­лигия есть «фантастическое отражение в разуме человека внешних сил, господству­ющих в его повседневной жизни, отраже­ние, в котором вполне земные силы прини­мают форму сил сверхъестественных» (ibid., 147). Бог есть проекция человеческо­го воображения. Бог не создавал человека по Своему подобию; это человек создал по своему подобию Бога.

“Атеизм у Маркса, однако, заходит много дальше, чем у Фейербаха. Маркс согласен с материалистами в том, что «материя не яв­ляется продуктом разума, но сам разум яв­ляется просто высшим продуктом мате­рии» (ibid., 231). Маркс возражал против того, что Фейербах не обобщил следствия из своей философии на сферу обществен­ных отношений, ибо «он вовсе не хотел уп­разднить религию; он хотел ее усовершен­ствовать» (ibid., 237). «Фейербах, — рассу­ждает Маркс, — не видел, что “религиоз­ное чувство” уже само по себе есть социаль­ный продукт» (ibid., 71). Поэтому «он не понял значения “революционной”, так ска­зать, “практически-критической” деятель­ности» (ibid., 69). Согласно лозунгу Марк­са, «религия есть опиум для народа» (ibid., 35). Люди отравляются наркотиком рели­гии, «потому что в этом мире человек не может обрести уверенности в своей полной самореализации и всестороннем развитии, [поэтому] он ищет утешение в воображае­мой картине другого, более совершенного мира» (ibid., 36).

В марксистской эволюционной концеп­ции Вселенной абсолютно не остается места для Творца, Вседержителя. Высшее Существо деиз­ма, отгороженное от всего существующего мира, — это противоречие в терминах. Маркс заключает, что единственная услу­га, которую можно оказать Богу, — это принудительно сделать атеизм обязатель­ным символом веры и запретить религию в целом (ibid., 143). Маркс отвергает даже агностицизм: «Что, в самом деле, предста­вляет собой агностицизм, если не, как вы­разительно говорят в Ланкастере, “shame­faced” (стыдливый) материализм? Предста­вления агностиков о природе насквозь ма­териалистичны» (ibid., 295).

Маркс не строил иллюзий относительно того, будто бы религия немедленно отомрет, как только восторжествует социализм. Поскольку религия есть лишь отражение реального мира, она не исчезнет до тех пор, когда «практические взаимодействия в по­вседневной жизни дадут человеку не что иное, как вполне постижимые и разумные взаимоотношения с его собратьями и с при­родой» (ibid., 136). Чтобы не осталось рели­гии, должна сначала реализоваться комму­нистическая утопия.

Человеческие существа. Марксизм ха­рактеризуется материалистическими воз­зрениями в вопросе происхождения и сущ­ности человека. Это, ра­зумеется, влечет за собой идею натурали­стической эволюции, «Капитал» увидел свет только через восемь лет после публика­ции в 1859 г. труда Чарлза “Дарвина «О происхождении видов» (On the Origin of Species). Теория эволюции стала полезным дополнением в материалистическом миро­воззрении Маркса. «Разум есть продукт ма­терии». То есть разум развивается из мате­риальной субстанции. Неживое (материя) существовало всегда. Неживое порождает живое, а в конце концов неразумная жизнь порождает разумную.

Маркс написал свою докторскую диссер­тацию в Йенском университете (1841) о ма­териализме древнегреческих философов Эпикура и Демокрита. Получив точку опо­ры в виде дарвиновской теории эволюции, Маркс стал объяснять, обходясь без поня­тия Бога, происхождение человеческой жизни как результата эволюционных про­цессов в материальном мире.

Маркс отвергал чистую философию за ее умозрительный характер, контрастирую­щий с жизненно важной задачей преобра­зования мира (Marx, Selected Writings in Sociology and Social Philosophy. 82). Поэто­му он не особенно интересовался философ­ским материализмом. Как материалист, он не отрицал разум полностью. Он был убеж­ден, что в человеке все, в том числе его разум, определяется материальными обсто­ятельствами. «Для нас разум — это разно­видность энергии, функция мозга; все, что мы знаем, — что материальный мир управ­ляется неизменными законами, и т.д., и т.п.» (Marx, Marx and Engels on Religion, 298). Эту позицию философы сейчас могли бы охарактеризовать как «эпифеномена­лизм», который настаивает, что разум не­материален, но зависит от материи в своем существовании. Загробная жизнь, безус­ловно, есть лишь иллюзия.

Карла Маркса больше занимало конкрет­ное социальное бытие. Он был убежден, что «реальная сущность человека — это то­тальный итог его социальной сущности» (ibid., 83). За вычетом таких очевидных биологических фактов, как потребность в пище, Маркс склонен был принижать зна­чение индивидуального бытия. Как он счи­тал, то, что истиино для одного человека в одно время и в одном обществе, будет ис­тинным и для всех, во все времена и везде (ibid., 91-92). Сознание определяет челове­ческое бытие, однако социальное бытие оп­ределяет сознание (ibid., 67). Социология не сводится к психологии. Одним из глав­нейших обобщений теории стал тезис о том, что человек есть социально активное суще­ство, отличающееся от других животных тем, что люди производят для себя средст­ва к существованию (ibid., 69). Они работа­ют для того, чтобы жйть. Таким образом, заключает Маркс, работать нужно, нужно осуществлять в жизни какую-либо произ­водительную деятельность.

Те, кто не нашел самореализации в про­изводительном труде, переживают отчуж­дение. Такое отчуждение прекратится, ко­гда будет покончено с частной собственно­стью (ibid., 250). Частная собственность, однако, есть не причина, а следствие отчу­ждения (ibid., 176). Отчуждение как тако­вое заключается в том факте, что рабочий вынужден вместо личной самореализации трудиться для самореализации другого че­ловека. Даже результатами его труда вла­деет другой человек. Лекарством от этого недуга станет грядущее коммунистическое общество, где человек сможет самореализо­ваться, работая на общее благо (ibid., 177, 253).

Мир и история. Марксистское мировоз­зрение в целом является материалистичес­ким и диалектическим. Маркс употреблял термин исторический материализм для «таких представлений о ходе истории, при которых первопричина и великая движу­щая сила всех существенных событий ищется в экономическом развитии общест­ва» (Marx, Marx and Engels on Religion, 298). При конкретном применении этой концепции в истории Маркс становится ди­алектическим материалистом, выявляю­щим тезис, антитезис и синтез. История развивается согласно всеобщему диалекти­ческому закону, и ход ее предсказуем точно так же, как астрономы предсказывают ор­биты. В предисловии к «Капиталу» Маркс сравнивает этот метод с методами физики и говорит, что «конечная цель данного тру­да — раскрыть экономический закон дви­жения современного общества», а также указывает, что естественный закон капита­листического производства «действует с железной необходимостью, приводя к неиз­бежным результатам» (Marx, Das Kapital, «Preface»).

Суть диалектики современной истории состоит в том, что тезису капитализма про­тивостоит антитезис социализма, который сменится окончательным синтезом комму­низма. История предопределена, как трае­ктории звезд, с той оговоркой, что историей управляют не законы механики, а законы экономики. Человечест­во экономически детерминировано. Иньми словами, «способ производства материаль­ных благ определяет общий характер соци­альных, политических и духовных процес­сов жизни» (ibid., 67, 70, 90, 1 Ilf.). Суще­ствуют и другие факторы, но экономика яв­ляется главным фактором социальной де­терминированности. Энгельс патетически восклицал: «Ни на чем большем, чем это, ни я, ни Маркс никогда не настаивали. По­этому, если кто-то, извращая наши слова, утверждает, что экономический элемент является единственным определяющим, он превращает это высказывание в бессмы­сленную, абстрактную, нелепую фразу» (Marx, Marx and Engels on Religion, 274).

Будущее. Основываясь на своем знании диалектики истории и ее экономической детерминированности, Маркс уверенно предсказывал, что капиталистический строй будет становиться все более неста­бильным и что классовая борьба между бур­жуазией (правящим классом) и пролетари­атом (рабочим классом) будет усиливаться. Таким образом, бедные будут становиться все беднее, и их будет все больше, до тех пор, когда они, в ходе грандиозной соци­альной революции, возьмут власть и пере­ведут историю на новую, коммунистичес­кую стадию (ibid., 79-80, 147f., 236).

Тот факт, что эти предсказания не сбы­лись, стал для марксистской теории боль­шим конфузом. Поскольку произошло пря­мо противоположное, это едва не привело к философской кончине марксизма.

Коммунистическая утопия. Согласно Марксу, капитализм имеет собственные внутренние противоречия. Когда рабочих масс становится все больше, а капитали­стов все меньше, последние концентрируют в своих руках все больше контроля над про­изводительными силами, развитие кото­рых им уже выгодней тормозить. Тогда массы уничтожат капитализм, как помеху для общественного производства, и завла­деют промышленной зкономикой. В воз­никшем прогрессивном обществе не будет наемного труда, не будет денег и социаль­ных классов, а в конечном счете — и госу­дарства. Такая коммунистическая Утопия будет просто свободной ассоциацией произ­водителей, находящейся под их собствен­ным сознательным управлением. Общество в конце концов придет к принципу «от ка­ждого — по способностям, каждому — по потребностям» (ibid., 263). Перед этим, од­нако, будет переходный период «диктату­ры пролетариата» (ibid., 261). Но на выс­шей стадии государство исчезнет, и насту­пит подлинная свобода.

Этика. Марксистская этика имеет не­сколько характерных особенностей. Три из них — это ее релятивизм, утилитарность и коллективизм.

Релятивизм. Поскольку марксизм есть атеизм, а еще Ницше (Nietzsche) указывал, что одновременно со смертью Бога отмира­ют все абсолютные ценности, вполне понят­но, что марксистская этика — этика реля­тивистская, относительная. Никаких нрав­ственных абсолютов не существует. И это­му есть две причины. Во-первых, не суще­ствует ничего внешнего миру, вечного. Единственный абсолют — это диалектичес­кий процесс развития мира. Как писал Эн­гельс, «мы, следовательно, отвергаем лю­бую попытку навязать нам нравственную догму какого бы то ни было вечного, выс­шего и вовеки неизменного закона под тем предлогом, будто бы мир нравственности имеет свои непреложные принципы, тран­сцендентные по отношению к истории» (см. Hunt, 87-88).

Во-вторых, не существует фундамен­тальной или субстанциальной основы для общих принципов человеческого поведе­ния. Понятия добра и зла определяются со­циально-экономической структурой обще­ства. Классовая борьба порождает собствен­ную этику.

Утилитарность. Мерилом нравственно­сти выступает польза для построения ком­мунистического общества. Все, что вносит свой вклад в дело коммунизма, есть добро, а все, что мешает этому главному делу, есть зло. Действия могут быть оправданы их це­лью. Ленин однажды определил нравствен­ность как то, что помогает уничтожить экс­плуататорское капиталистическое общест­во и объединить рабочий класс для постро­ения нового общества, коммунистического (ibid., 89). Итак, цель оправдывает средст­ва. Некоторые неомарксисты от этого отка­зывались, настаивая, что средства должны подчиняться тем же самым принципам нравственности, что и цель. Но это было отклонением от ортодоксального марксиз­ма. Это коммунистический эквивалент принципа утилитаристов «максимальное благо для наибольшего числа людей в дол­говременной перспективе».

Коллективизм. В марксистской этике коллективное ставится выше индивидуаль­ного. Это наследие “Гегеля, который счи­тал, что совершенство жизни достижимо только тогда, когда индивид органически встроен в этическую тотальность. Для Мар­кса, однако, высшей этической тотально­стью выступает не государство, как для Ге­геля, а «всеобщая свобода воли». Причем эта «свобода»  — не ин­дивидуальная, а коллективная, всеобщая. Отличие от Гегеля состоит в том, что центр тяжести смещается с государства на обще­ство, с политического на социальное.

В совершенном обществе частная мораль упраздняется, и достигаются этические идеалы общества в целом. Они будут опре­деляться материальным производством. Материальное производство определяет ре­лигию, метафизику и нравственность.

Оценка. Положительные черты. Следу­ет высоко оценить заботу Маркса об усло­виях жизни рабочих. Сегодня условия тру­да несравненно лучше, чем это было сто с лишним лет назад, когда Маркс написал «Капитал». Точно так же, Маркс прав, кри­тикуя такое отношение к рабочим, когда они становятся средством для цели капита­листической наживы. Людей нельзя ис­пользовать для целей получения вещей, да­же если это вещи, нужные другим людям. Таким образом, марксизм внес ценный вклад в социальную этику, которая ставит людей выше денег.

Марксизм был ответом на неограничен­ный, бесконтрольный капитализм. Любая система, допускающая, не ставя никаких нравственных ограничений, чтобы богатые становились все богаче, а бедные все беднее, является общественным злом. В древнеев­рейской экономике такие тенденции сдер­живались благодаря введению юбилейного года (наступающего через каждые сорок де­вять лет), когда собственность возвраща­лась ее первоначальным владельцам.

Утопические устремления марксизма благородны. Марксизм является одновре­менно философией истории и идеалом для преодоления встречающегося в мире зла. Эта утопия овладела воображением и под­вигла на решительные действия многих идеалистических мыслителей.

Негативные черты. К сожалению, в марксизме не менее значительны его вред­ные аспекты. Центральным из них являет­ся воинствующий, догматический атеизм. Внутренне противоречиво утверждение, будто бы Бог есть «не более чем» проекция человеческого воображения. Утверждения вида «не более чем» предполагают знание «более чем». Невозможно знать, что поня­тие «Бога» целиком существует лишь в на­шем воображении, если знание о Боге не выходит за пределы чистого воображения.

Детерминистские представления Маркса об истории противоречат фактам. В реаль­ности все пошло не так, как предсказывал Маркс. Историческая теория Маркса так­же содержит ошибку смешения категорий, предполагая, будто бы экономические фак­торы действуют с непреложностью законов физики.

Материализм в сфере учения о человеке игнорирует глубокие духовные и религиоз­ные аспекты сущности человека, не говоря уже о свидетельствах нематериальности и бессмертия человеческой личности. Соот­ветственно, свойственные марксизму пред­ставления о происхождении человека осно­ваны на несостоятельной натуралистичес­кой концепции эволюции. Такие представ­ления, как было показано, не позволяют объяснить происхождение человека. Мета­физика Маркса в целом построена на отри­цании всего сверхъестественного и исклю­чает возможность чуда.

Этический релятивизм в самой жесткой своей форме самоубийствен. Абсолютное отрицание всех абсолютов само себя опро­вергает, выдвигая один абсолют вместо других. Социалистическое общество на практике не может избежать абсолютизма. Кроме того, одиозный характер имеют со­физмы пресловутой этики «цель оправды­вает средства».

Марксизм, характеризуясь замечатель­ным идеализмом целей (утопия для челове­чества), демонстрирует, однако, плачевные практические результаты. Реальность для миллионов людей в странах победившего марксизма оказалась больше похожа на ад, чем на рай. Как ни привлекательна цель идеального общественного устройства, ре­волюционные средства ее достижения све­лись к массовому уничтожению людей, бес­прецедентному в истории человечества. С христианской точки зрения, средством пре­образования человечества должна быть не революция, а духовное возрождение. Сво­бода приходит не через рождение нового правительства, а через рождение нового внутреннего человека — то есть через рож­дение свыше. Представления Маркса о ре­лигии были поверхностными. Ему следова­ло бы прислушаться к увещеваниям собст­венного отца, обращенным к 17-летнему Карлу: «Вера [в Бога] рано или поздно ста­новится для человека реальной [потребно­стью], и бывают в жизни моменты, когда даже атеист невольно причащается покло­нения Всемогущему» («Письмо из Трира», 18 ноября 1835).

Маркс также мог бы вспомнить свои мы­сли, когда он верил, что «единение с Хри­стом приносит внутренний подъем, утеше­ние в страданиях, спокойную уверенность, и сердце открывается для любви к челове­честву, для всего, что есть благородного, для всего, что есть великого, но не из-за амбиций и не из-за стремления к славе, а единственно ради Христа» (написано юным Марксом между 10 и 16 августа 1835 года).

Отец Маркса опасался, что именно жаж­да славы превратила христианские чувства Карла в демонические устремления. В мар­те 1837 г. он предостерегал своего честолю­бивого сына:

«По временам я не могу отделаться от подоз­рения, которое вызывает у меня самые дурные предчувствия и страх, когда, словно молния, пронзает меня при одной мысли: пребывает ли твое сердце в согласии с твоим умом, с твоими талантами? Осталось ли в нем место для зем­ных, но добрых чувств, которые в этой юдоли скорби так важны для утешения человека, способного переживать? А поскольку очевид­но, что твое сердце вдохновляется и управля­ется демоном, который живет далеко не во всех людях, то небесный этот демон или фа­устовский?» [Marx, Selected Writings]

Библиография:

K.Blokmuehl, The Challenge of Marxism.

N.L.Geisler, Is Man the Measure? (chap. 5). R.N.C.Hunt, The Theory and Practice of Communism.

D. Lyon, Karl Marx: A Christian Assessment of His Life& Thought.

K. Marx, Das Kapital.

            , Marx and Engels on Religion.

            , Selected Writings in Sociology and Social Philosophy.

Норман Л. Гайслер. Энциклопедия христианской апологетики. Библия для всех. СПб., 2004. С.544-549.