Книга к исповеднику Донатану о смертях гонителей

LUCII CAECILII LIBER AD DONATUM CONFESSOREM DE MORTIBUS PERSECUTORUM

Перевод сделан по тексту (Лактанций. О смертях преследователей. Пер. В.М. Тюленева. СПб., 1998, с. 51-106) и сверен с изданием (Lactantius. Opera omnia. P., 1844 (Patrologiae cursus completus. Ed. J.-P. Migne. Series latina. T. 6-7).

Перевод стихотворных цитат из Вергилия сделан самостоятельно, в соответствии с контекстом произведения Лактанция, за исключением одного случая, оговоренного особо (XXXIII,4).

Перевод И.В.Богданова

1. Услышал Господь молитвы твои, дражайший Донат, что приносил ты повседневно пред очами его, и мольбы братьев наших, что снискали себе достохвальным исповеданием вечный венец по заслугам веры своей. 2. Ведь вот - избавившись ото всех противников, восстановленная мирским спокойствием, сокрушенная прежде церковь вновь возвышается, а великая слава храма божьего, что был ниспровергнут нечестивцами, милостью божьей отстраивается. 3. Бог же возвысил принцепсов, которые уничтожили беззаконное и кровавое господство тиранов, проявили заботу о роде человеческом, чтобы ныне, словно рассеяв мрак прискорбнейшего времени, души всех одарил радостью отрадный и светлый мир. 4. Теперь, когда миновали черные времена опасных бурь, воссияли тихая аура и приятный свет; теперь, умилостивленный молитвами рабов своих, Бог поднял небесной помощью падших и убогих; теперь, уничтожив заговор нечестивцев, он утер слезы скорбящих. 5. Пали те, что хулили Бога; те, что разрушали святой храм, превратились в еще большие руины; те, что истязали праведных, испустили в муках преступный дух под небесными ударами, получив их по заслугам. 6. Это (было произведено), конечно, поздно, но по строгости и надлежащим образом. Наказание же их Бог отложил с тем, чтобы явить в нем великие и многочисленные примеры, на которых бы потомки удостоверились в том, что Бог един и что он, как судья, наложил вполне достойную кару на нечестивцев и гонителей. 7. В этом сочинении я хотел бы собрать свидетельства об их смерти, чтобы все, кто находились далеко или кто будут позже, узнали бы, как Бог обнаружил мужество и величие свое против врагов, стирающих и уничтожающих имя его. Не будет лишним, однако, если я буду излагать о тех, что были гонителями церкви, и о том, в каких карах для них проявилась суровость небесного судьи, с того момента, когда была она основана.

1. На исходе правления Тиберия Цезаря, как мы читаем в Писании, Господь наш Иисус Христос был казнен иудеями по истечении (надо - за) 10 дней (до) апрельских календ при двух консулах Геминах (23.03.29). 2. Воскреснув на третий день, он собрал учеников, которых обратил в бегство страх от его ареста, и в течение 40 дней пребывал с ними. Он открывал сердца их, толковал и упорядочивал Писания, которые вплоть до сего времени были темны и покрыты мраком, и наставлял в том, как проповедовать истину и учение его, приведя в порядок священные принципы Нового завета. 3. Когда он выполнил эту задачу, вокруг него завертелась туманная буря и унесла его на небо прочь от людских взоров. 4. И тогда ученики, которых было пока одиннадцать, приняв на место предателя Иуды Матфея и Павла, рассыпались по всей земле, чтобы проповедовать Евангелия, как приказал им учитель Господь. И в течение 25 лет, вплоть до начала правления Нерона, они закладывали фундамент церкви по всем провинциям и городам. 5. А когда уже правил Нерон, в Рим пришел Петр и, произведя чудеса, которые он совершил искусством самого Бога, данного ему властью его, обратил многих к праведности, поставив надежный и нерушимый храм Богу. 6. Об этом стало известно Нерону, когда он обратил внимание на то, что не только в Риме, но и повсюду широкие массы ежедневно оставляют культ идолов и переходят к новой религии, проклятой издревле. Он стал тем гнусным и преступным тираном, что внезапно возник для разрушения небесного храма и уничтожения праведности. Он стал первым из всех гонителей рабов божьих. Он распял Петра и убил Павла. 7. Однако (все) это не осталось безнаказанным, ведь Бог заметил угнетение народа своего. Сброшенный с высот империи и поверженный с вершины власти бессильный тиран нигде более внезапно не появился, так что даже место погребения столь лютого зверя не было обнаружено. 8. В связи с этим некоторые сумасброды верят, что он был перенесен и остался в живых, как сказано у Сивиллы: Беглый матереубийца прибудет с края земли (Orac. Sib. V,363) чтобы, так как он был первым из гонителей, он же устроил гонения и в последнее время и предшествовал приходу антихриста. 9. Но верить в это грешно; как будто, подобно тому, как два пророка были при жизни перенесены незадолго до царствия святого и предвечного Христа, когда он собрался спуститься (как возвещают некоторые из наших), также, якобы, вернется и Нерон, чтобы стать проводником и предшественником грядущего дьявола для опустошения земли и уничтожения рода человеческого.

III

1. После этого, по истечении нескольких лет, появился не меньший тиран - Домициан. Он установил неправедное господство, однако устроился на шеях подданных так, что правил насколько возможно долго и благополучно, пока не устремил нечестивых рук против Господа. 2. Ведь именно после того, как, подстрекаемый демонами, он вдохновился на гонения праведного народа, он и был предан в руки врагов, чтобы претерпеть наказание. Но недостаточно было для мести того, что он был убит во дворце - была стерта даже память об имени его. 3. Ведь хотя он возводил многочисленные, достойные удивления здания, хотя он отстроил и Капитолий, и другие известные памятники, сенат преследовал его имя так, что ни от изображений его, ни от титулатуры не осталось ничего выдающегося, и уже мертвого заклеймил суровыми постановлениями на вечное бесчестье. 4. Разрушенная же деяниями тирана церковь не только была восстановлена в прежнем положении, но добилась даже большей славы и процветания. А в спокойные времена, когда ключ и кормило Римской империи держали великие и благие принцепсы, когда уже никаких нападок со стороны врагов церковь уже не претерпевала, она простерла руки свои и на Восток, и на Запад так, (5) что ныне уже не осталось уголка земли, и настолько отдаленного, чтобы туда не проникло почитание Бога. Не осталось, наконец, для Бога и народа, живущего и столь дикими нравами, чтобы он, усмиренный делами праведными, не воспринял божьего культа. Но и после этого продолжительный мир был прерван.

1. Ведь спустя много лет появилась достойная проклятия тварь - Деций, угнетавший церковь (ведь кто может преследовать праведность, как не злодей?). 2. И, как если бы был возвышен к этой вершине власти благостью дел своих, он начал немедленно свирепствовать против Бога, чтобы тотчас же и пасть. 3. Ведь отправившись против карпов, которые тогда заняли Дакию и Мезию, он был сразу же окружен варварами и уничтожен с большей частью войска. Не будучи удостоен какого-либо погребения, но брошенный и обнаженный, он остался лежать на пищу зверям и птицам, как это и полагалось врагу божьему.

1. Немного позднее также и Валериан, охваченный подобным безумием, поднял нечестивую руку на Бога и за короткое время пролил много праведной крови. И поразил его Бог новым и исключительным видом казни, чтобы это было предостережением последующим противникам Бога в том, что за их злодейства им всегда будет воздаваться достойная плата. 2. Плененный персами, он потерял не только власть (в чем была несомненная польза), но и свободу, которую отбирал у других, и стал жить в позорнейшем рабстве. 3. Ведь пленивший его царь персов Сапор, когда ему угодно было подняться на повозку или на коня, приказывал римлянину склоняться и подставлять спину. Ставя ногу на его хребет, он говорил, со смехом издеваясь над ним, что такого римляне ни на картинах, ни на стенах еще не изображали; и это вполне правдоподобно. 4. Побежденный, он какое-то время жил таким достойнейшим образом, что имя римлян еще долго было для варваров предметом издевок и насмешек. 5. К этому наказанию добавилось еще и то, что, имея сына императора, он не нашел в нем мстителя за свое пленение и наихудшее рабство и вообще не был возвращен. 6. Когда же он закончил эту презренную жизнь в таком позоре, с него содрали кожу и извлеченными внутренностями окрасили (ее) в красный цвет. Затем ее выставили в храме варварских богов в память о славнейшем триумфе и всегда демонстрировали нашим послам, чтобы римляне не слишком доверяли собственным силам после того, как лицезрели у их богов содранную кожу плененного принцепса. 7. Когда же Бог подверг таким карам святотатцев, разве не удивительно, что никто после этого не осмеливался не только действовать, но даже помышлять против величия единого Бога, управляющего вселенной и составляющего ее сущность?

1. Аврелиан, сумасбродный и буйный по природе, сколько бы ни помнил о пленении Валериана, все же позабыл о его злодеяниях и казнях и из-за свершенных им жестокостей вызвал гнев божий. Однако не суждено было ему исполнить ничего из того, что он замышлял, и он тотчас же погиб среди начинаний своих бесчинств. 2. Еще не дошли до дальних провинций его кровавые послания, как уже в Кенофруре (есть такое место во Фракии) он пал на землю, убитый собственными придворными по какому-то ложному подозрению. 3. Надлежало бы и последующим тиранам руководствоваться столь многочисленными примерами такого рода, но они их не только не напугали, а даже сделали более дерзкими и наглыми противниками Бога.

VII

1. Диоклетиан, мастер злодейств и виновник бедствий, после того, как сокрушил все, не смог удержать руку даже от Бога. 2. Он опрокинул круг земной как алчностью, так и робостью своей. Он назначил даже трех соучастников своего правления, поделив мир на четыре части и увеличив войско, так как каждый из них стремился иметь значительно больше воинов, чем было у прежних принцепсов, руководивших государством в одиночку. 3. Число взимающих настолько стало превышать число дающих, что колоны, разоренные непомерными повинностями, забрасывали поля, и хозяйства превращались в леса. 4. А чтобы разоренные были исполнены страхом, провинции также были без толку разрезаны на куски. Множество чиновников и должностных лиц стали править в отдельных областях и чуть ли не в городах так же, как и многочисленные казначеи, магистры и викарии префектур. Из-за них всех частные дела стали чрезвычайно редкими, а частыми только лишь штрафы и проскрипции, бесчисленные же повинностные дела даже не частыми, а постоянными, и в том, что касалось податей, (царило) невыносимое беззаконие. 5. Нестерпимо было и то, что полагалось для содержания солдат. Он никогда не стремился приуменьшить свою ненасытную жадность к сокровищам, но всегда копил экстраординарные средства и дары, чтобы то, что он уже утаил, сохранить в неприкосновенности и безопасности. 6. Устроив, посредством различных ухищрений, немыслимое повышение цен, он попытался установить закон о ценах на товары. 7. Тогда из-за скудости и нищеты пролилось много крови, так что даже непричастные к торговле были охвачены страхом, а дороговизна свирепствовала все сильнее, пока тот закон после многих смертей не сошел на нет сам собой. 8. Сюда же надо добавить и неуемную жажду строительства, ставшую для провинций не меньшей обузой по доставке работников, мастеров и телег, сколь бы ни было необходимо строительство всех этих зданий. 9. Вот здесь - базилики, там - цирк, тут - монетный двор, там - оружейная палата, здесь - дворец супруги, там - дочери. Внезапно большая часть города обрушилась. Все переселялись с женами и детьми, как будто город был захвачен врагами. 10. И хотя эта деятельность была гибельна для провинций, он говорил, что "это построено не так, как надо" и что "надо было сделать по-другому". И вновь возникала необходимость разрушать и изменять то, что могло обрушиться вторично. Так он и безумствовал, стремясь сровнять Никомедию с Римом. 11. Я уже не упоминаю о том, что многие погибли из-за своего имущества или богатств. То же касается и привычных и почти дозволенных в обыденности преступлений. 12. Но у него была та особенная черта, что, увидев где-либо хозяйство или ухоженное здание, он уже был готов устраивать козни и страдания владельцу, как будто нельзя было ограбить каким-либо иным способом, без кровопролития.

VIII

1. А что представлял собой брат его, Максимиан, по прозванию Геркулий? Он не отличался от него, ведь не могли же они завязать крепкую дружбу, если бы в них не было одного рассудка, одних намерений, равных желаний, одинаковых суждений. 2. Отличались они только в том, что в одном было больше алчности, но больше и робости, в другом же меньше алчности, но больше духа, правда, не на благие дела, а на плохие. 3. Ведь так как сфера его власти распространялась на Италию, и ему подчинялись такие богатейшие провинции, как Африка и Испания, он не был обеспокоен сохранностью казны, поскольку средств из провинций для нее было достаточно. 4. А когда было нужно, не было недостатка в состоятельных сенаторах, которые на основании доносов обвинялись в стремлении к захвату власти, так что цвет сената постоянно подвергали конфискациям. Кровожаднейшая казна пополнялась бессовестно добытыми средствами. 5. Страсть же в этом пагубном человеке была направлена не только на совращение мужчин, что противно и мерзко, но и на осквернение дочерей знати. Ведь куда бы он ни держал путь, к его услугам всегда были готовы девушки, лишенные родительской опеки. 6. Из-за всего этого он считал, что благополучие его власти останется неизменным, если ничто не помешает его страсти и жажде зла. 7. Я не касаюсь Констанция, так как он отличался от других и один был достоин владеть миром.

1.Другой же Максимиан, которого Диоклетиан сделал своим родственником, превзошел в злодействах не только этих двоих, (правление) которых испытали на себе наши бедственные времена, но и всех прочих, уже ушедших. 2. Этой твари были присущи врожденное варварство и дикость, чуждая римской крови. И это не удивительно, ведь мать его бежала от враждебных карпов из задунайских областей в Новую Дакию, перебравшись через реку. 3. Даже тело его соответствовало нравам. Он был статен, с дородным телом, ужасно тучным и отекшим. 4. Наконец, словами, поступками и страшным взглядом он был пугалом для всех. Тесть тоже чрезвычайно боялся его, и страху его была следующая причина.

5. Нарсей, царь персов, вдохновленный подвигами предка своего рода Сапора, возжаждал с огромным войском захватить Восток. 6. Тогда Диоклетиан, будучи охвачен страшным смятением и пав духом, а также страшась участи Валериана, не осмелился выступить навстречу, а послал через Армению (Цезаря), оставаясь сам в Азии и ожидая исхода событий. 7. Тот, устроив засаду на варваров, когда они, по своему обыкновению, отправились на войну со всеми своими (домочадцами) и были отягощены многочисленными обозами и захваченным добром, разбил их без труда и обратил в бегство царя Нарсея. Вернувшись с огромной добычей и трофеями, он добавил себе высокомерия, а Диоклетиану - страха. 8. Ведь после той победы он настолько вознесся в своей спеси, что даже стал пренебрегать титулом Цезаря. Когда он слышал его в адресованных ему письмах, то с диким взором восклицал: "доколе Цезарь?" 9. С того времени он начал вести себя все высокомернее, желая, чтобы на него смотрели и говорили о нем так, словно он происходит от Марса, как древний Ромул, и предпочел покрыть мать свою Ромулу позором ради того, чтобы в нем видели богорожденного. 10. Но я воздержусь от рассказа о его поступках, чтобы не путать времена. Ведь именно после того, как он принял титул императора, отстранив тестя, он и начал безумствовать и презирать всех. 11. Диокл - так звали того до прихода к власти - хотя и разорил государство такими мероприятиями и таким окружением, хотя злодеяниями своими он ничего не навлек на себя, правил, однако, в целом успешно до тех пор, пока не запятнал рук своих кровью праведников. 12. Какова же была причина у него для гонений, я сейчас изложу.

1. Когда он находился в восточных областях, то, чтобы изучить из страха будущие события, он приносил в жертву скот и по их печени старался узнать грядущее. 2. Тогда некоторые из служителей, знавшие Господа, когда присутствовали среди приносящих жертвы, стали осенять чела свои бессмертным знаком, от действия которого из-за бегства демонов таинства нарушались. Гаруспики заволновались, так как не видели во внутренностях привычных знаков и, как бы получив недоброе предзнаменование, приносили жертвы вторично. 3. Но закланные жертвенные животные ничего не показывали, пока глава гаруспиков Таг, то ли по подозрению, то ли разглядев что, не сказал, что жертвы не отвечают потому, что в священнодействиях участвуют непосвященные. 4. Взбешенный (император) приказал тогда, чтобы не только те, что прислуживали при обрядах, но и все бывшие во дворце принесли жертвы, а если кто откажется, наказывать тех плетьми. Отдав письменные приказы препозитам, он предписал и солдат принуждать к выполнению нечестивых обрядов, а тех, кто не явится, освобождать от воинской службы. 5. Свирепость и гнев его достигли (на этом) апогея (hactenus), и ничего сверх того против закона и религии он не сделал. 6. После этого, спустя некоторое время, он приехал в Вифинию на зимовку. Тогда же туда приехал и Цезарь Максимиан, распаленный преступными желаниями подстрекать пустого старика к преследованию христиан, начало чему он уже положил. Я узнал, какова была причина его ярости.

1. Его мать была почитательницей богов гор, женщина весьма суеверная. Будучи [...], она почти ежедневно готовила жертвенные яства, и жителям своей деревни выставляла блюда. Христиане воздерживались, а когда она с родственниками кормила голодных, ревностно принимались молиться. 2. Из-за этого она прониклась ненавистью к ним, и сына своего, не менее суеверного, побуждала женскими жалобами к уничтожению тех людей.

3. Итак, они совещались между собой в течение всей зимы. К ним никого не допускали, поэтому все считали, что они обсуждают важные государственные дела. Старик долго противоборствовал ярости (Цезаря), показывая, что было бы опасно беспокоить державу, проливая кровь многих людей, ведь обычно они охотно идут на смерть; будет достаточно того, что он оградит от той религии только дворцовых служащих и воинов. 4. Однако он не смог отвести безумие этого буйного человека и поэтому решил предоставить решить это дело народу. 5. Ведь таков был его подлый характер, что если он решал совершить что-либо хорошее, то делал это, не советуясь, чтобы хвалили его одного; и приглашал многих на совет, чтобы присовокупить вину других к собственным прегрешениям. 6. И вот, допустив нескольких судей и группу воинов высоких рангов, он подверг их расспросам. Некоторые, из ненависти к христианам, как врагам богов и соперникам официальным религиям, высказывались за то, чтобы их уничтожить. Кто считал по-другому, зная о настроениях товарищей, по боязни ли, или желая угодить, высказывались в соответствующих выражениях. 7. Но даже в этом случае император не склонился к тому, чтобы вынести окончательное решение, но решил посоветоваться с могущественным богом, послав гаруспика к Аполлону Милетскому. Тот ответил, как враг божественной религии. 8. Итак, было проведено так, как задумывалось, поскольку ни придворным, ни Цезарю, ни Аполлону он противиться не мог. (И все же) он попытался проявить сдержанность, приказав провести это предприятие без кровопролития, когда как Цезарь хотел сжигать живьем тех, кто противился жертвоприношениям.

XII

1. Подыскивается удачный день, подходящий для выполнения дела и, как наиболее подходящий, выбирают Терминалии, приходящиеся на седьмой день до мартовских календ (23.02.303), чтобы как бы положить предел (terminus) этой религии. Этот первый погибели день стал первой причиною бедствий (Verg. Aen. IV. 169-170),так как они привели к падению и себя самих, и всю землю. 2. Когда этот день наступил, в консульства седьмое и восьмое обоих старцев, неожиданно, еще на рассвете, к церкви подошел префект с военачальниками, трибунами и казначеями и, открыв двери, стал искать образ божий, сжигая найденные писания и раздавая всем добычу. Началось разграбление, поднялись суета и смятение. 3. Сами же (принцепсы) наблюдали - ведь церковь, основанная на холме, видна из дворца - и долго спорили между собой, с какой стороны следует подложить огонь. 4. Победило мнение Диоклетиана, который опасался, что если устроить большой пожар, можно спалить другой район города. Ведь множество больших домов окружало церковь со всех сторон. 5. И вот прибыли преторианцы; построившись и наступая отовсюду с секирами и другим оружием, в течение нескольких часов они сравняли ту величественную святыню с землей.

XIII

1. На следующий день был издан эдикт, согласно которому людей, исповедовавших эту религию, следовало лишить всякого почета и достоинства, подвергнуть пыткам и, к каким бы рангам или сословиям они не принадлежали, все они подлежали судебному преследованию. Сами же они не могли высказываться ни о несправедливостях, ни о прелюбодеянии, ни о грабежах, в конце концов, они лишались и свободы слова. 2. Некий человек, несмотря на то, что это было небезопасно, с большим мужеством сорвал (со стены) и разорвал на куски этот эдикт, говоря с издевкой, что он представляет победы готов и сарматов. 3. Он был немедленно доставлен, и его подвергли не просто мучениям, но положенным пыткам жаровней (coctus), после чего он с поразительным терпением принял смерть на костре.

XIV

1. Но Цезарь не был доволен статьями эдикта; он готовился склонить Диоклетиана к иным мерам. 2. А именно, чтобы подвигнуть его к объявлению более жестоких гонений, он тайно подговорил слуг поджечь дворец. Когда же какая-то часть его сгорела, христиан обвинили как врагов народа, и имя христианское горело вместе с дворцом из-за великой ненависти: якобы те имели сговор с евнухами с намерением убить принцепсов - так что оба императора, подожженные в собственном дворце, едва остались в живых. 3. Диоклетиан же, который всегда хотел выглядеть хитрым и сведущим, ничего не мог заподозрить, но, воспламенившись гневом, начал тотчас же истреблять всех своих приближенных. 4. Он сам заседал в суде и пытал огнем невинных. Также и все судьи, наконец, магистры, все, бывшие во дворце, данной властью подвергались допросам. 5. Были служаки (certantes), у которых он сразу кое-что разведал; но ничего нигде не нашел, ведь никто, естественно, не допрашивал челядинцев Цезаря. 6. Сам он присутствовал, стараясь не допустить угасания гнева безрассудного старца. Спустя 15 дней был предпринят новый поджог. Однако, хотя он был быстро обнаружен, его устроителя не выявили. 7. Тогда Цезарь, хотя и планировал отъезд к середине зимы, вырвался в тот же день, убеждая, что бежит, чтобы не сгореть заживо.

1. Император же начал свирепствовать уже не только против придворных, но и против всех; прежде всего, он принудил дочь (свою) Валерию и жену Приску оскверниться жертвоприношениями. 2. Могущественных некогда евнухов, благодаря которым и дворец, и сам он прежде были в порядке, убивали; схваченных и осужденных без всяких доказательств или признаний пресвитеров и священников вели (на казнь) со всей их (паствой). 3. Всех людей, (без различия) пола и возраста, сгоняли на костер; причем их было такое множество, что их окружали не по одиночке, а толпами, и предавали огню; прислугу (же) топили в море, привязав каждому к шее жернов. 4. Не менее дикое гонение коснулось и прочего народа, ведь судьи, рассеявшись по всем храмам, гнали всех на жертвоприношения. 5. Застенки были полны, выдумывались неслыханные виды пыток, и, по какому бы делу не вершился суд, в уединенных местах и перед трибуналом были расположены алтари, чтобы участвующие в тяжбе прежде приносили жертвы и при таких обстоятельствах высказывались о своих делах. Поэтому к судьям прибегали, словно к богам. 6. Были отправлены и письма к Максимиану и Констанцию, чтобы они делали то же самое, их же (собственное) мнение в таких делах не принималось во внимание. И конечно, старый Максимиан, человек не особо кроткий, в Италии охотно подчинился. 7. Однако Констанций, видимо, чтобы не противоречить приказам старших, допустил разрушение собраний (т. е. стен, которые можно восстановить), истинный же храм божий, что находится внутри людей, оставил в целости.

XVI

1. Так угнеталась вся земля, за исключением Галлий, и от Запада до Востока свирепствовали жестокие твари.

Даже имея сто языков, столько же уст и голос железный я бы не в силах назвать был все виды злодейств и кар имена изложить (Verg. Aen. VI. 625-627), которые причиняли судьи праведникам и безвинным людям. 3. Но зачем рассказывать об этом, особенно тебе, дражайший Донат, что испытал на себе, помимо прочего, (и эту) бурю неистовых гонений? 4. Ведь когда это происходило при префекте Флакцине, страшном человекоубийце, а затем при наместнике Гиерокле, бывшем викарии (ex vicario praeses), который был зачинщиком и советником в устройстве гонений, наконец, при его преемнике Присциллиане, ты подавал всем пример непоколебимого мужества. 5. Ведь подвергнутый 9 раз различным пыткам и мучениям, 9 раз ты побеждал противников славной исповедью. В девяти сражениях повергал ты дьявола с его сообщниками, в девяти победах ты торжествовал над веком с его кошмарами. 6. Как же приятно Богу было то зрелище, когда он видел тебя победителем, впрягающем в свою колесницу не белых коней и ни огромных слонов, но более того - самих триумфаторов! 7. Это и есть истинный триумф, когда владычествуют над властителями. Ведь они побеждены и покорены твоим мужеством, поскольку ты, презрев все нечестивые повеления, сокрушил все приготовления и кошмары тиранической власти твердой верой и крепостью духа. 8. Ничто не сломило тебя: ни плети, ни когти, ни огонь, ни железо, ни какие другие истязания; никакой силой нельзя было отнять у тебя веру и преданность. 9. Таким и должен быть последователь Бога, таков воин Христа. Никакой враг не одолеет его, никакой волк не украдет его из небесных кущ, никакие козни не введут в заблуждение, никакая боль не победит, никакая мука не ослабит. 10. Наконец, после девяти этих славнейших битв, в которых ты победил дьявола, он уже более не осмелился состязаться с тобой - с тем, кого он столько раз испытывал в сражениях, да так и не смог одолеть. 11. А когда тебе был готов мученический венец, он не стал больше вызывать тебя на бой, дабы ты не принял его тотчас же. Пусть невозможно получить его сейчас, однако он во всей красе (integra) обеспечен тебе в царстве Господа по заслугам за подвиги твои. Но вернемся к порядку событий.

XVII

1. Между тем Диоклетиан прекратил злодейства, ибо от него уже отвернулось счастье, и немедленно отправился в Рим, чтобы там отметить 20-летнюю годовщину своего правления, приходившуюся на 12 день до декабрьских календ (20.11.303) . 2. Торжественно отметив ее, он не смог вынести свободу римского народа и бежал из города в нетерпении и тревоге накануне январских календ (1.01.304) , когда ему в девятый раз предложили консульство. 3. Будучи не в состоянии вытерпеть и 13 дней, консул покинул Рим, предпочтя ему Равенну. Однако поскольку он продвигался суровой зимой, то из-за ударившего мороза и сильных дождей его охватила хотя и легкая, но затяжная болезнь. На протяжении всего пути его, измученного, несли большей частью на носилках. 4. При таких обстоятельствах, сделав крюк по берегам Истра, он прибыл на исходе лета (08.304) в Никомедию, уже оправившись от тяжкой болезни. Он казался подавленным ею, и все же отправился почтить основанный им цирк ровно через год после (repleto) двадцатилетней годовщины правления (304) . 5. После этого он был так поражен слабостью, что за его жизнь просили у всех богов, пока в декабрьские иды (13.12.304) по дворцу не стал распространяться траур, среди судей - тоска и рыдания, а по всему городу - суматоха и безмолвие. 6. Поговаривали уже, что он не только умер, но уже и погребен, когда вдруг утром следующего дня не стал расползаться слух, что он жив, и угрюмость у дворцовых слуг и судей сменилась ликованием. 7. Было немало таких, кто подозревал, что смерть его будут скрывать до тех пор, пока не прибудет Цезарь, чтобы солдаты случайно чего не затеяли. 8. Это подозрение настолько усилилось, что никто не верил в то, что он жив, пока он сам не появился в мартовские календы (1.03.305) , едва узнаваемый, ведь почти весь год он был снедаем болезнью. 9. И вот этот усопший воспрянул духом в декабрьские иды (13.12.304) , хотя и ненадолго. Ведь он помешался настолько, что иногда (вовсе) вел себя сумасбродно, а иногда приходил в себя.

XVIII

1. Через несколько дней прибыл Цезарь, но не затем, чтобы почтить отца, а чтобы заставить его уступить власть. Недавно он уже столкнулся со стариком Максимианом и напугал его, угрожая гражданской войной. 2. Теперь же он подступил к Диоклетиану, сначала кротко и дружелюбно, говоря, что тот уже стар, не особо крепок здоровьем, не способен к управлению государством и что ему нужно отдохнуть от трудов. Кроме того, он приводил в пример Нерву, который передал власть Траяну. 3. Тот же утверждал, что будет и непристойным, если он спустится с сияющих высот (власти) в сумерки ничтожной жизни, и небезопасным, ведь в течение столь долгого правления он навлек на себя ненависть многих. 4. Что до Нервы, так он правил всего год до тех пор, пока уже не смог нести бремя и заботу о стольких делах и по возрасту, и по неопытности. Он снял с себя обязанности по управлению государством и вернулся к частной жизни, где и состарился. Однако если он жаждет получить императорский титул, нет ничего проще, чем всех объявить Августами. 5. И тот, кто уже надеялся владеть всем миром, увидев, что добавит себе или ничего кроме титула, или, по крайней мере, ничего сверх того, ответил, что сложившееся положение следует оставить в неизменности. (А именно), в государстве должно быть двое старших правителей, обладающих верховной властью, и двое младших, в качестве (их) помощников; двоим легче будет хранить согласие, четырем равным - никоим образом. 6. Если же тот не захочет уступать, то он (лично) о себе позаботится сам, чтобы не быть больше младшим и крайним. Уже минуло 15 лет с того времени, как он был отправлен в Иллирик, на берег Дуная, сражаться с варварскими племенами, в то время как другие счастливо правили в более обширных и спокойных землях! 7. Услышав это, ослабленный болезнью старик, который уже получил и письма от Максимиана старшего, в которых тот описывал все их разговоры, и узнал (из них), что (Цезарь) увеличил войско, со слезами ответил: "Пусть будет так, если им так хочется. 8. Всех Цезарей надлежит выбирать общим собранием".

"Зачем собранием, когда те двое будут вынуждены принять все, что бы мы ни сделали?"

"Это ясно, ведь нам придется выбрать их сыновей".

9. У Максимиана же был сын, Максенций, зять другого Максимиана, человек вредного и дурного характера и до такой степени высокомерный и упрямый, что не почитать отца и тестя у него было в обычае, за что его оба и ненавидели. 10. У Констанция также был сын - Константин, юноша в высшей степени благочестивый и достойный этого звания, который был и любим солдатами, и желанен для простых людей из-за приметного и красивого облика, воинской активности, крутого нрава и исключительной обходительности. Он присутствовал тогда (при дворе) и не так давно был утвержден Диоклетианом в ранге первого трибуна.

11. "Итак, кто будет?"

"Первый не достоин. Ведь он меня презирает, еще будучи частным лицом, а что будет, когда он примет власть?"

"Но другой то и почтителен и будет так править, что его будут считать еще более добрым и милостивым, чем его отец".

"Будет так, чтобы я сам мог делать, что хочу! Поэтому надо выбрать тех, кто были бы в моей власти, которые бы боялись и которые ничего бы не делали, кроме как по моему приказу".

12. "Тогда кого сделаем?"

"Севера".

(Д.) "Не того ли плясуна и пьяницу, которому ночь за день, а день за ночь?"

(Г.) "Он достоин, так как уже надлежащим образом проявил себя среди солдат, и я послал его к Максимиану, чтобы тот облек его властью".

13. (Д.) "Пусть будет так. Кого вторым предложишь?"

(Г.) "Этого", - показывая на Даю, некоего молодого полуварвара, которого он недавно приказал именовать по своему имени Максимианом. Впоследствии уже сам Диоклетиан частично изменил ему имя приметы (omen) ради, потому что Максимиан соблюдал веру с величайшим благочестием.

14. (Д.) "Кто он - тот, кого ты мне предлагаешь?"

(Г.) "Мой свойственник".

А тот со стоном: "Не годных людей ты мне предлагаешь для охраны государства".

(Г.) "Я проверил их".

(Д.) " Ты увидишь, какое управление империей ты намереваешься поддерживать. 15. Я поработал достаточно, и принял меры, чтобы в мое правление государство хранилось в целости. И если что случится противное тому, моей вины в том не будет".

XIX

1. Когда все было решено, (Диоклетиан) в майские календы (1.05.305) появляется (на людях). Все прочили (власть) Константину, и в том не было никаких сомнений; все присутствовавшие воины - и отборные старшие воины и приглашенные из легионов - ликовали, с нетерпением вызывая и желая его одного. 2. Примерно за 3 мили от города находилось высокое место, на вершине которого и сам Максимиан (некогда) принял пурпур, и где находилась высокая колонна с символом Юпитера. К ней все и направились. 3. Созвали солдатское собрание, на котором старец с плачем обратился к воинам, говоря, что он уже нездоров, после трудов нуждается в отдыхе, передает власть более крепким и выбирает других Цезарей. Все с нетерпением ожидали, кого он выберет. 4. Тогда он неожиданно объявляет Севера и Максимина Цезарями. Все были ошеломлены. Наверху, на трибунале, стоял Константин. Все недоумевали, неужели Константину сменили имя, когда (вдруг) Максимиан, протянув руку назад и оттолкнув Константина, вывел на всеобщее обозрение Даю. Сняв с того одежду частного лица, он поставил его в центре. Все удивлялись - откуда он взялся? 5. Никто, впрочем, смутившись, не осмелился громко возражать, придя в замешательство от неожиданной новости. Диоклетиан набросил на него свой пурпур, сбросив его с себя, и вновь стал Диоклом. 6. Затем он спустился, его провезли (как) старого царя через весь город на повозке и отпустили на родину. Дая же, (появившись) некогда из зверей и лесов, возвысился сначала до щитоносца, затем до телохранителя, вскоре после этого до трибуна, а на следующий день до Цезаря, и получил на попрание и изнурение Восток. Так, не будучи сведущим ни в военных, ни в государственных делах, он стал пастырем уже не скота, а воинов.

1. Максимиан, устранив старцев, делал, что хотел, считая себя уже единственным господином всего мира. Ведь Констанция (хотя именно его следовало бы назвать первым) он презирал, так как тот был мягок по натуре и отягощен болезнью. 2. Он надеялся, что тот скоро умрет, а если не умрет, то лишить его власти даже против воли казалось ему легким (делом). Ведь что тот сможет сделать, когда трое принудят его сложить власть? 3. У (Максимиана) же был друг по старому армейскому товариществу и приятель по последнему походу - Лициний. Его советами он пользовался в течение всего правления; но не захотел делать его Цезарем и не назвал сыном лишь ради того, чтобы тот впоследствии завладел местом Констанция, Августа и брата. 4. Ведь тогда бы он и сам удержал принципат и, свирепствуя по всей земле по собственному произволу, отпраздновал бы двадцатую годовщину правления. Назначив на место Цезаря своего сына (который был тогда еще в девятилетнем возрасте), он сложил бы с себя власть, а впоследствии, когда верховной властью овладеют Лициний и Север, а второстепенной, в качестве Цезарей, Максимин и Кандидиан, проводил бы безмятежную и спокойную старость, окружив себя несокрушимой стеной. Вот как далеко простирались его замыслы. Но Бог, которого он сделал опасным для себя, развеял все его намерения.

XXI

1. Достигнув верховной власти, он обратил мысли к угнетению мира, который он открыл для себя. 2. Ведь после разгрома персов, у которых есть такой ритуал и обычай, по которому они отдают себя в рабство своим царям, а цари обходятся со своим народом, как с дворовой челядью, этот человек захотел ввести этот безбожнейший обычай, беззастенчиво восхваляя его со времени той победы. 3. А так как он не мог открыто повелеть об этом, то действовал так, что самолично лишал людей свободы, а прежде всего - чести. Он истязал не только декурионов, но и более знатных граждан, выдающихся и превосходнейших мужей, притом по причинам равно и пустяковым и политическим. Если кто-то, как ему казалось, заслуживал смерти, он устанавливал кресты, если меньшего, готовились ножные кандалы. 4. Благородных и знатных матерей семейств он забирал в гинекей. Если же кого надо было высечь плетьми, на конюшне стояли 4 вкопанных столба, на которых обычно никогда не растягивали даже рабов. 5. Что еще сообщить о его развлечениях и забавах? Он держал медведей, схожих с ним дикостью и величиной, которых собирал в ходе своего правления по всей империи. Когда ему хотелось позабавиться, он приказывал привести кого-нибудь из них, называя по имени. 6. Людей им бросали не просто ради того, чтобы те их терзали, а чтобы те их сожрали. Когда же их таким образом разрывали, он удовлетворенно смеялся, и никогда не приступал к обеду без кровопролития. 7. В отношении незнатных применялись пытки огнем. Такой смерти он предавал прежде всего христиан, издав указы, чтобы приговоренных к пыткам сжигали на медленном огне. 8. Привязав их сначала (к столбам), под ноги (им) подносили слабый огонь до тех пор, пока кожа на ступнях, сморщившись от огня, не отделялась от костей. 9. Затем прикасались к отдельным частям тела зажженными и потушенными факелами так, что на теле не оставалось ни одного живого места. Между делом их лица поливали холодной водой и обмывали уста влагой, чтобы они не скоро испустили дух после того, как у них пересыхало горло. 10. Это происходило позже, когда в течение нескольких дней кожа полностью сгорала и огонь проникал во внутренности. 11. После этого разводился костер, на котором сжигали уже обгоревшие тела. Собранные кости, растолченные в прах, выбрасывались в реку и в море.

XXII

1. Истязания, испытанные на христианах, он применял по привычке против всех людей. 2. У него не было никаких легких наказаний - ни ссылки на остров, ни застенков, ни рудников, (а такие, как) огонь, крест, (растерзание) зверьми исполнялись при нем ежедневно и без затруднений. 3. Дворцовые слуги и управляющие усмирялись копьем. Обезглавливание и казнь мечом относились к случаям весьма редким и являлись почти милостью, благодаря которой они получали благую смерть за старые заслуги. 4. Ведь ему это было легко - красноречие угасло, адвокаты упразднены, правоведов либо ссылали, либо убивали. Литература же почиталась среди дурных искусств, а тех, кто ее создавал, изгоняли и проклинали, как врагов. 5. Всеобщий беспорядок все усугублялся из-за слабых законов, будучи устроен судьями - ведь военных судей, несведущих в тонкостях документации, посылали в провинцию без асессоров.

XXIII

1. На погибель государству и всеобщую скорбь было еще и то, что однажды была устроена перепись в провинциях и в городе (Риме). Цензоры рассеялись повсюду и беспокоили всех (так), что (это) напоминало зрелище вражеского набега и ужасного завоевания. 2. Поля мерились целыми кусками, виноградные лозы и деревья подсчитывались, разного рода живность регистрировалась, люди отмечались по головам. Вся городская и сельская чернь скапливалась в городах, так что почти все они были забиты толпами домашней челяди. Каждый приходил с детьми и рабами. Слышались звуки пыточных орудий и удары плетей, детей вешали в присутствии отцов, всех вернейших рабов истязали в присутствии отцов, а жен - в присутствии мужей. 3. Если всего (этого) не хватало, их самих пытали в присутствии тех, чтобы, когда боль одолевала, они приписывали себе то, чем не владели. 4. Ни возраст, ни состояние здоровья не служили оправданием. Больных и расслабленных приносили; устанавливая возраст отдельных лиц, молодым года добавляли, а старикам снижали. Повсюду царили тоска и уныние. 5. Все, что предки вершили в отношении побежденных, (Максимиан) осмелился делать против римлян и римских подданных. Ведь его родители были (некогда) подвергнуты цензу, который Траян, как победитель, наложил на постоянно восстававших даков в качестве наказания. 6. Вследствие этого за головы платили налог, а за жизнь давали плату. Однако одним и тем же цензорам не доверяли, а посылали одних за другими, словно они могли получить больше, и те всегда удваивали то, что (на самом деле) не было получено, но что лучше было бы добавить, чтобы не казалось, будто их послали напрасно. 7. Между тем уменьшался скот и умирали люди, однако и покойный отнюдь не освобождался от налогов, так что даром нельзя было уже ни жить, ни умирать. Остались одни нищие, с которых ничего нельзя было взыскать, так как нужда и бедственное положение защищали их от возможных несправедливостей. 8. И все-таки этот благочестивый человек сострадал им. Чтобы они больше не нуждались (ни в чем), он приказал их всех согнать вместе, вывезти на кораблях в море и утопить. Как же милосерден был тот человек, позаботившийся о том, чтобы никто при его правлении не терпел нужды! 9. Так, принимая меры к тому, чтобы никто под прикрытием нищеты не уклонился от переписи, он погубил множество по-настоящему несчастных, вопреки всякому закону человечности.

XXIV

1. Но уже настигал его суд божий, и наступало время, когда дела его стали рушиться и гибнуть. 2. Он еще не помышлял о свержении или отстранении Констанция, пока был занят теми делами, о которых я говорил выше; к тому же он ожидал его смерти, но не предполагал, что тот должен умереть так скоро. 3. Когда же (Констанций) почувствовал себя совсем плохо, он послал письма, в которых просил (Максимиана) отослать сына, Константина, к очам его. Впрочем (et quidem), он уже давно требовал вернуть его - но безуспешно. 4. Ведь тот вовсе ничего (подобного) не желал. Зато он часто устраивал коварные ловушки для юноши. Не осмеливаясь ничего (делать) открыто, чтобы не возбудить против себя гражданских войн и (чего он больше всего боялся) ненависть солдат, он толкнул его под предлогом тренировки и игры к зверям. 5. Но напрасно, ведь длань божья покровительствовала (Константину). Он вырвал его из рук (Максимиана) в самый критический момент. И вот, исчерпав возможность и далее отказывать в просьбе, он отдал ему уже на исходе дня печать и приказал двинуться в путь утром следующего дня по получении приказа. Сам же намеревался либо удержать (Константина), либо послать письма Северу, чтобы тот задержал его. 6. Так как (Константин) это предвидел, он поспешил уехать уже после трапезы, когда император заснул, и умчался через многочисленные станции, похищая всех казенных лошадей. 7. На следующий день, проспав нарочно до полудня, император приказал позвать его. Ему докладывают, что он уехал сразу же после трапезы. (Максимиан) принимается возмущаться и вопить, требуя казенных лошадей, чтобы вернуть его. Ему сообщают, что казенный тракт ограблен. (Максимиан) с трудом сдерживал слезы. 8. А (Константин) с невероятной быстротой прибывает к уже угасающему отцу, который, препоручив его солдатам, передал ему из своих рук власть. Затем он принял отдохновение от жизни в своей постели, как того и желал. 9. Приняв власть, Константин Август прежде всего вернул христиан к культу и их богу. Это было его первое постановление по восстановлению святой религии.

XXV

1. Несколькими днями позже его изображение, увенчанное лавром, было отправлено к злобному зверю. Тот долго обдумывал, стоит ли принимать его? 2. Обернулось так, что он чуть было не сжег его вместе с тем, кто его доставил, но придворные отвратили его от этого сумасбродного шага, напомнив об опасности того, что все воины, против воли и желания которых были назначены (никому) не ведомые Цезари, примут Константина и будут с превеликим воодушевлением сбегаться к нему, когда он придет с оружием в руках. 3. Тогда он с большой неохотой принял изображение и послал пурпур, чтобы казалось, будто он принял его в соправители добровольно. 4. Его расчеты были нарушены, ведь он уже не мог провозгласить (Августом) вне очереди того, кого хотел. 5. И тогда он решил назначить Августом Севера, как старшего по возрасту, а Константина постановил считать Цезарем, как Максимина, а не императором, в качестве какового он был выбран, чтобы сбросить его со второго места на четвертое.

XXVI

1. Дела казались уже таким образом устроенными, когда неожиданно ему донесли о другой угрозе - его зять Максенций был провозглашен в Риме императором. 2. Причина этого мятежа была такова. Так как (Максимиан) решил поглотить весь мир, установив ценз, то дошел до такого безумия, что хотел даже народ римский лишить свободы от налогового рабства. Уже были назначены цензоры, которых послали в Рим для проведения народной переписи. 3. Почти в то же время он убрал лагеря преторианцев. Поэтому некоторые солдаты, оставшиеся в римских лагерях, улучшив момент, при содействии пришедшего в движение народа, убили нескольких судей и облекли Максенция в порфиру. 4. Получив это известие, (Максимиан) был изрядно встревожен неожиданностью дела, хотя и не слишком испуган. Он ненавидел этого человека, да и не мог назначить (разом) трех Цезарей. Казалось, по крайней мере, что он не собирался делать этого сразу. 5. Он вызывает Севера и, побуждая вернуть власть, посылает его с войском Максимиана для того, чтобы победить Максенция; притом посылает в Рим, хотя эти воины, очень часто ограниченные в высших наслаждениях, могли возжелать не только оставить тот славный город в целости, но и жить там. 6. Максенций, зная, какие злодеяния против него предпринимают, счел, что сможет перевести к себе отцовских воинов по праву наследования. Однако, сознавая возможность того, что его тесть Максимиан, также страшась этого, оставит Севера в Иллирике, а сам лично со своим войском прибудет для того, чтобы осадить его, он размышлял, как долго он смог бы защищать себя от грядущей опасности. 7. (И вот) он посылает порфиру своему отцу, пребывавшему после отречения в Кампании, и вторично провозглашает его Августом. Тот же, страстно желая перемен, охотно и поспешно принимает ее, как отрекшийся не по своей воле. 8. Между тем прибыл Север и подступил с войском к стенам города. Но солдаты тотчас же удаляются, не желая идти в атаку (suffero signis), и переходят к тому, против кого они выступали. 9. Что оставалось покинутому (Северу), кроме бегства? Но навстречу ему уже двигался вновь облеченный властью Максимиан, с приближением которого он бежал в Равенну, где и заперся с горсткой солдат. 10. Предвидев, что будет, если он перейдет к Максимиану, он сдался ему и передал пурпурное одеяние тому, от кого получил его. Сделав так, он не заслужил ничего большего, кроме легкой смерти. И вот, принужденный вскрыть себе вены, он тихо скончался. [С тех пор (Максимиан) стал преследовать свои (интересы)].

XXVII

1. Геркулий же, зная безрассудство Максимиана, начал думать о том, что, услышав об убийстве Севера и воспламенившись гневом, он прибудет с войском, присоединив, возможно, Максимина и удвоив войска, которым он никак не сможет противодействовать. (Поэтому,) укрепив город и приняв надлежащие меры по обороне от врагов, он двинулся в Галлию, чтобы склонить Константина на свою сторону, женив его на своей младшей дочери. 2. Тем временем (Максимиан), собрав войско, вторгается в Италию и подступает к городу, намереваясь уничтожить сенат и перебить народ, но сталкивается с тем, что все заперто и укреплено. Никакой надежды на то, что удастся ворваться (в город), у него не было, поскольку осада была затруднительной, для полной блокады стен было недостаточно войск, ведь он никогда не видел Рима и считал его городом не многим больше тех, что были ему известны. 3. Тогда некоторые легионы, которым было отвратительно то злодеяние, что тесть берет в осаду зятя, а римские воины - Рим, стали оставлять приказы без внимания, не желая сражаться (transfero signis). 4. А когда уже заколебались и остальные воины, он, обуздав гордыню, пав духом и страшась участи Севера, бросился к ногам солдат и молил их не выдавать его врагу, пока наконец не смягчил их души непомерными обещаниями. (После этого) он повернул знамена вспять и поспешно обратился в бегство, в ходе которого мог быть легко разбит, если бы кто-нибудь стал преследовать его с небольшим (отрядом). 5. Опасаясь этого, он отдал приказ солдатам расхищать или уничтожать все, что было рассеяно по области насколько возможно обширной, чтобы, если кто захотел преследовать (его), был лишен припасов. 6. Так была опустошена та часть Италии, где прошло то пагубное войско: все разграблено, осквернены замужние женщины, изнасилованы девушки, замучены родители и мужья потому, что они не выдали своих дочерей, жен, имущество. Словно у варваров, они угоняли стада (крупного рогатого) скота и вьючных животных. 7. Таким образом он и вернулся в свою ставку, некогда император римлян, а ныне разоритель Италии, истерзавший все, словно враг. 8. Тогда-то именно тот, кто принял титул императора, заявил о себе как враг римского народа, захотев изменить его название так, что империя именовалась бы не Римской, а Дакской.

XXVIII

1. После его бегства другой Максимиан, вернувшись из Галлии, стал владеть империей совместно с сыном. Но юноше повиновались больше, чем старцу, ведь власть сына была тем выше и значительнее, что он даже передал власть отцу. 2. Старик с неудовольствием сносил то, что он не мог свободно делать, что хотел, и ненавидел сына с ребяческой ревностью. И вот он замыслил отстранить юношу, чтобы сохранить свое право для себя. Это казалось ему простым (делом), потому что воины, покинувшие Севера, остались у него. 3. Он созвал народ и солдат, якобы для того, чтобы держать совет о бедствиях, нависших над государством. Подробно поговорив об этом, он показал рукой на сына, утверждая, что это он является зачинщиком бед и виновником несчастий, которые терпит государство, и сорвал с его плеч порфиру. 4. Тот, лишившись ее, стремглав бросился с трибунала и был подхвачен воинами. Придя в замешательство от их гнева и криков, нечестивый старик покинул Рим, словно древний (Тарквиний) Гордый.

XXIX

1. Возвращаясь обратно в Галлии, где он задержался на некоторое время, (Геркулий) двинулся к врагу своего сына Максимиану, словно для того, чтобы обсудить с ним, как обустроить государство, на самом же деле, чтобы убить его, воспользовавшись перемирием, и завладеть его властью - ведь в своей собственной ему отказывали, куда бы он не являлся. 2. Туда же прибыл и Диокл, недавно приглашенный зятем, чтобы прежде он чего не сделал и чтобы в его присутствии даровать власть Лицинию, назначив его на место Севера. Так и было сделано в присутствии обеих сторон. Таким образом, одновременно правили шестеро. 3. Из-за того, что заседания затянулись, Максимиан предпринял третье бегство; он отбыл в Галлию, исполненный подлых мыслей и преступлений, желая погубить с помощью злого коварства императора Константина, своего зятя и сына зятя. И вот, с целью ввести в заблуждение, он слагает (с себя) царское одеяние. Племя франков взялось за оружие. 4. (Но) он убеждает ничего не подозревающего Константина не вести с собой все войско, ведь варваров можно победить и с небольшим отрядом. И все это (он затеял) для того, чтобы захватить оставшееся войско и получить возможность разбить (Константина) из-за малочисленности его отряда. 6. Юноша поверил ему, как старому и опытному, и подчинился, как тестю; (затем) он отправился, оставив большую часть солдат. Выждав несколько дней и прикинув, когда Константин достигнет варварских рубежей, Максимиан неожиданно принимает порфиру, присваивает казну и по обыкновению щедро раздает дары, замышляя против Константина то, что немедленно оборачивается против него самого. 6. Императора спешно извещают о том, что произошло. С удивительной быстротой он стремиться с войском назад. (Максимиан) был застигнут врасплох, поскольку не успел достаточно снарядиться, а солдаты перешли к своему императору. 7. (Тогда) тот завладел Массилией и запер ворота. Император подступает вплотную (к городу) и обращается к стоящему на стене (Максимиану), спрашивая его, без грубости и враждебности, чего он возжелал себе, что ему не хватало и почему он сделал то, что ему не пристало по достоинству? Тот же лишь сыпал со стены оскорблениями. 8. Тут вдруг за его спиной открылись ворота, и солдаты захватили их. Мятежный император, нечестивый отец, вероломный тесть был приведен к императору. Он выслушал (обвинения) в свершенных им преступлениях, с него сорвали одежду, отчитали, (но) даровали жизнь.

XXX

1. Утратив таким образом честь императора и тестя и не снося своего приниженного положения, (Максимиан) затевает новое коварство, благо уже раз остался безнаказанным. 2. Он зовет свою дочь Фаусту и подстрекает ее, то мольбами, то ласками, к измене мужу, обещая ей другого, более достойного. Он требует, чтобы она оставила опочивальню открытой и допустила к охране самых беспечных. 3. Та обещает, что сделает это, а (сама) докладывает (обо всем) мужу. Была устроена комедия с целью выявления преступления. Привели некоего презренного евнуха, который должен был погибнуть вместо императора. 4. Глубокой ночью Максимиан поднимается и видит, что все благоприятствует злодеянию. Было несколько стражников, они оставались там и далее; однако он сказал им, что видел сон, который хотел бы рассказать сыну. Проникнув внутрь с оружием в руках и изрубив скопца, он выскочил, похваляясь, и объявил о том, что совершил. 5. Неожиданно с другой стороны появляется Константин с массой вооруженных людей, а из опочивальни выносят мертвое тело. (Максимиан) остолбенел, будучи уличен в убийстве, и молча, с изумлением смотрел на него, словно твердая скала или марпесская глыба (Verg. Aen. VI, 471), пока его упрекали в нечестивости и преступности. После этого ему была предоставлена свобода в выборе смерти, и безобразную смертную петлю вяжет к высокому брусу (Verg. Aen. XII, 603). 6. Так великий император римского народа, справивший после долгого правления с превеликой славой 20 годовщину правления, когда его надменная шея была сдавлена и сломана, закончил гнусную жизнь позорной и постыдной смертью.

XXXI

1. После этого Бог, ревнитель благочестия и мститель за свой народ, перенес взор на другого Максимиана, зачинщика нечестивых гонений, чтобы и на нем продемонстрировать силу своего могущества. 2. Тот уже подумывал о проведении собственного юбилея, но, поскольку уже давно довел провинции до (полного) истощения, назначив чрезвычайный налог золотом и серебром, который обещал вернуть, то ради юбилея нанес новый удар. 3. Кто бы мог достойно изложить, сколь великими мучениями стало для рода человеческого изымание излишков зерна по случаю (грядущих) торжеств? Воины всех рангов, а скорее изверги, цеплялись каждый по отдельности; непонятно было, кому угодить первому. К неимущим не было никакого снисхождения - многие подвергались пыткам, если немедленно не доставляли того, чего не было. 4. Тому, кто был окружен множеством стражников, не было никакой возможности расслабиться и ни малейшего покоя в течение всего года. Часто эти люди устраивали стычки или с самими судьями, или с судебными солдатами. Ни одного участка не оставалось без сборщика налогов, ни одной виноградной лозы - без стражника, и ничего - для пропитания трудящихся. Хотя было невыносимо то, что из уст людей вырывали пищу, добытую трудовыми усилиями, они все же держались любыми средствами или надеялись на будущее. 5. К чему разнообразные одежды? К чему золото и серебро? Разве не следует это приобретать от продажи плодов? Так откуда достану я это, о безрассуднейший тиран, если ты похитил все плоды и нещадно вырвал все ростки? 6. Кто только не был лишен своего имущества, чтобы сокровищницу, находившуюся под его властью, наполнять для торжеств, которые так и не были устроены.

XXXII

1. Узнав о назначении Лициния императором, разгневанный Максимин не пожелал считаться ни Цезарем, ни третьим. 2. Поэтому (Максимиан) неоднократно посылал к тому легатов, требуя подчиниться ему, оставаться на своем месте, уступить старости и воздать почет седине. 3. Но тот, возвысив дерзкий дух, поступил наперекор велению времени, считая, что первым должен быть тот, кто первым принял пурпур, и пренебрег его просьбами и распоряжениями. 4. Галерий мычал, подобно скоту, и сокрушался, ибо сделал Цезарем это ничтожество, чтобы тот был ему послушен, а он, забыв все его благодеяния, стал бессовестно противиться всем его повелениям и просьбам. 5. Побежденный этим упорством, он упразднил имя Цезаря и объявил себя с Лицинием Августами, а Максимина с Константином - сыновьями Августов. В ответ Максимин написал, как бы уведомляя, что войско только что провозгласило его на Марсовом поле Августом. Галерий воспринял это с унынием и тоской и приказал считать императорами всех четырех.

XXXIII

1. Он правил уже 18 лет, и вот Бог поразил его неизлечимой болезнью. У него возник злокачественный нарыв во внешней части гениталий, который расползался все дальше. 2. Врачи вскрыли и залечили его. Но зарубцевавшаяся было рана прорвалась, а кровотечение из лопнувшей вены грозило смертью. И все же кровь с трудом удалось остановить. Пришлось лечить снова, пока, наконец, не появился рубец. 3. Однако от легкого движения тела он вновь открылся так, что крови вышло больше, чем раньше. Сам он побледнел и измучился от истощения сил; правда, тогда кровотечение и прекратилось. 4. Рана перестает воспринимать лекарства, все вокруг нее поражается раком и, сколько б ни срезали опухоль, она нарывает все сильнее, и сколько б ни лечили, все увеличивается. И врачи уступили болезни амфитаонов Меламп и Хирон, рожденный Филирой Verg.Georg.III 549-50, пер. Шервинского). Отовсюду приглашают знаменитых врачей, но руки человеческие ничего не могли изменить. 5. Прибегают к помощи идолов, взывают к Аполлону и Асклепию, выпрашивая лекарства. Аполлон проявляет заботу - и болезнь становится еще хуже. 6. Порча не уменьшилась, она поразила уже все нижние органы. Снаружи мясо сгнило, и седалище все разложилось от язв. Однако несчастные врачи не престают лечить и обмывать воспаленные места без надежды на поправку. 7. Болезнь уничтожает пораженный изнутри костный мозг и охватывает внутренние органы, внутри заводятся черви. Смрад от этого распространяется не только по дворцу, но и по всему городу. И это не удивительно, ведь на теле (Максимиана) уже слились выходы кала и мочи. 8. Пожираемый червями и сгнивающий заживо, он переносил нестерпимые боли. Только лишь вопли ужасные к звездному небу возносит,так же мычит и бежит от места заклания раненый бык (ср. Verg. Aen. II, 222-224). 9. К дряблому седалищу прикладывают жаркое и свежеиспеченную дичь, чтобы жар исторг червей. Когда это снимали, там кишело неисчислимое множество червей, но гораздо большее число паразитов производила тлетворная зараза. 10. Вследствие отвратительной болезни части тела уже утратили формы. Сверху восковая кожа вплоть до язвы иссохла и из-за страшной (miserabile) худобы застряла глубоко между костей, а снизу и без того раздутые ноги разрослись непомерно. 11. И это продолжалось в течение всего года, до тех пор, пока, наконец, сломленный болезнями, он не был вынужден признать Бога. Терзаемый все новыми страданиями, он время от времени громко кричал, что восстановит храм божий и сполна воздаст за злодеяния. И уже на исходе сил он выпускает эдикт следующего содержания:

XXXIV

"1. Среди прочего, что мы планируем (сделать) для всегдашнего блага и пользы государства, мы, со своей стороны, желали бы прежде всего исправить, наряду с древними законами, также и государственное устройство римлян в целом, а также принять меры к тому, чтобы и христиане, оставившие образ мысли своих предков, обратились к благим помыслам. 2. Ведь на каком-то основании оных христиан охватило рвение и такое неразумие завладело (ими), что они перестали следовать тем древним обычаям, которые впервые, может быть, их же собственными предками и были установлены, но по собственному произволу, а также по прихоти, они сделали себе такие законы, которые почитались ими одними, и из противных соображений собрали вместе различные народы. 3. Когда же наконец появилось наше постановление о том, чтобы они обратились к древним обычаям, некоторые им подчинились из страха, иные же были наказаны. 4. Однако, поскольку большинство упорствовало в своих основных положениях, а мы увидели, что так же, как не справляются культ и должное служение оным богам, не почитается и бог христиан, то, исходя из соображений проявить нашу снисходительнейшую милость и согласно постоянному обычаю по своему обыкновению даровать прощение всем людям, мы сочли, что нашу благосклонность следует скорейшим образом распространить и на них, дабы христиане вновь существовали бы (в рамках закона) и могли бы организовывать свои собрания, (но) ничего не предпринимая против порядка. 5. В другом же послании мы намерены указать судьям, что им следует выполнять. Засим, в соответствии с нашим великодушием, они должны молить своего бога за благосостояние наше, государства и свое собственное, чтобы государство повсюду сохранялось в безупречности, а им можно было безмятежно жить в домах своих".

XXXV

1. Этот эдикт был обнародован в Никомедии в канун майских календ в восьмое консульство (Галерия) и второе Максимиана (30.04.311). 2. Тогда отворились темницы и ты, дражайший Донат, вместе с другими исповедниками был освобожден из-под стражи после того, как тюрьма 6 лет служила тебе жилищем. 3. Однако сделав это, не получил он прощения от Бога за злодеяния свои, но по прошествии нескольких дней, препоручив Лицинию свою супругу и передав под его власть сына, когда уже все члены его тела утратили силу, он был уничтожен ужасным гниением. 4. В Никомедии об этом узнали в середине того же месяца (15.05.311), в разгаре подготовки к празднованию 20-летнего юбилея его правления в грядущие мартовские календы (1.03.312).

XXXVI

1. Услышав эту новость, Максимин спешно распланировал наступление с Востока, чтобы захватить провинции и, пользуясь промедлением Лициния, присвоить себе все земли вплоть до Халкедонского пролива. Вторгнувшись в Вифинию, он временно снискал там расположение к себе (масс) тем, что к великой всеобщей радости отменил налогообложение. 2. Между двумя императорами раздоры и чуть ли ни война. Противоположные берега охраняют воины, но, чтобы установить мир и дружбу на прочных основаниях, договор заключается в самом проливе, и (императоры) соединяют правые руки. 3. После этого (Максимин) беззаботно возвращается и становится таким, каким был в Сирии и Египте. Первым делом он уничтожает льготы, предоставленные христианской общине на законном основании, подослав городских поручителей, которые потребовали, чтобы он не позволял скапливаться в их городах христианским собраниям. (Это было устроено) с целью создать видимость того, что (именно эти) рекомендации понуждают и толкают его сделать то, что он собирался сделать самочинно. 4. Изъявив им одобрение, он учредил великих понтификов по новому обычаю, по одному из знати на каждый город, которые бы проводили ежедневные священнодействия для всех своих богов и при поддержке персонала старших жрецов прилагали бы усилия к тому, чтобы христиане ничего не замышляли, а также не устраивали бы публичных и частных собраний. В случае же разоблачения их с полным правом надлежало склонять к жертвоприношениям или предавать в руки судей. 5. Это было бы не столь важным, если бы он не поставил во главе провинций некоторых лиц высокого положения с полномочиями (quasi) понтификов, приказав им обоим выступать облаченными в белые хламиды. 6. Так он готовился устроить то, что незадолго до того сделал в восточных областях. Однако, провозгласив для видимости умеренность, он запретил убивать рабов божьих, приказав лишь увечить их. 7. Следствием этого стало то, что исповедникам вырывали глаза, отрубали руки, калечили ноги, отрезали ноздри и уши.

XXXVII

1. Устроив это, он был напуган посланиями Константина, потому и скрыл все. И все же если кто попадал к нему в руки, он тайно топил их в море. Он не прекратил также, по своему обыкновению, приносить во дворце жертвы некоторым богам. 2. Главное же, что он придумал - чтобы всех животных, которых он употреблял в пищу, закалывали не повара, а жрецы на жертвенниках, и чтобы больше ничего к столу не подавали, если это не было испробовано, не принесено в жертву, не полито вином. Так что каждый, будучи зван к обеду, выходил с него оскверненным и нечистым. 3. И в остальном он также был подобием своего учителя. Ведь если что оставалось нетронутым после Диокла и Максимиана, он выкорчевывал это, забирая все без всякого стыда. 4. В результате частные житницы закрывались, кладовые опечатывались, выплата долгов переносилась на будущее. Оттого и голод из-за того, что поля облагались высокими налогами, оттого и неслыханная дороговизна. 5. Стада мелкого и крупного скота угонялись с полей для ежедневных жертвоприношений, которыми он настолько измучил своих подданных, что они отказывались поставлять ежегодный хлебный налог. Он расточал все подряд, без разбора и без меры, чтобы поощрить всю свою многочисленную свиту роскошными одеждами и золотыми монетами, одаривал серебром рядовых воинов и новобранцев, оказывал почет варварам разного рода щедротами. 6. И все же, хотя он расхищал или дарил своим (приближенным) имущество людей (viventium) (ведь всякий домогался чужого), я не знаю, смогу ли оценить, насколько он был достоин благодарности за то, что, на манер милосердных разбойников, он сдирал шкуру, не проливая крови.

XXXVIII

1. Но что было действительно достойно смерти и хуже всего, что было - это страсть к разврату. Не знаю, как назвать это, если не ослеплением и разнузданностью, и все же нельзя этими словами выразить сущность оного из-за его возмутительности, так как обилие преступлений превосходит возможности языка. 2. Сводники-евнухи обшаривали все и если где находили девушку привлекательной внешности, то отнимали ее у отцов и супругов. С благородных женщин срывали одежды, да и с девушек тоже, чтобы рассмотреть все части тела в подробностях, дабы они оказывались достойными царственного ложа. Если какая из них оказывала сопротивление, ее топили, как будто целомудрие при этом прелюбодее было преступлением против (его) величия. 3. Некоторые, после того, как были обесчещены их жены, нежно любимые ими за непорочность и верность, не могли перенести боль и также лишали себя жизни. При этом чудовище нельзя было сохранить целомудрие, если только на пути варварской страсти не вставало исключительное уродство. 4. Наконец, он ввел закон о том, что никто не имел права жениться без его на то позволения, и чтобы он сам на всех свадьбах был устроителем. 5. Свободных увечных девушек он отдавал в жены своим рабам. Да и свита его подражала в разврате своему принцепсу, безнаказанно верша насилие в спальнях своих гостеприимцев. И кто мог им воспрепятствовать? Дочерей заурядных граждан забирали все, кому угодно. Знатных же, которых не могли забрать, они добывали в качестве платы за службу (beneficio) - ведь нельзя было противиться документу за подписью императора. Так что суждено было либо погибнуть, либо заполучить в зятья какого-нибудь варвара. 6. Ведь в свите его телохранителей не было почто никого, кроме выходцев из народа, изгнанного готами из своих земель и сдавшегося Максимиану, этому несчастью рода человеческого, в год 20-летнего юбилея (303), чтобы, сбежав от рабства у варваров, заполучить (впоследствии) господство над римлянами. 7. Так, управляя ими как сообщниками и как телохранителями одновременно, он издевался над Востоком.

XXXIX

1. Наконец, издав ради прихотей своих такой закон, по которому считалось дозволенным все, чего бы он ни пожелал, он не смог воздержаться даже от Августы, которую совсем недавно называл матерью. 2. После смерти Максимиана Валерия прибыла к нему, считая, что в его владениях ей будет всего безопаснее задержаться, в особенности потому, что у него была жена. 3. Но (эта) тварь немедленно воспылала к ней нечестивой страстью. Женщина все еще носила траурные одежды, поскольку время (ее) скорби еще не истекло. Предварительно послав сватов, он обещал прогнать жену, если она того потребует. 4. Та ответила прямо настолько, насколько могла: во-первых, негоже помышлять о браке в этих погребальных одеждах, пока не остыл еще прах мужа ее - отца его; во-вторых, он поступает нечестиво, подавая ради нее на развод с верной женой, ведь также он может поступить (в дальнейшем) и с нею; наконец, негоже было бы женщине ее имени и положения вопреки обычаю и без прецедента отведывать другого мужа. 5. Посланцы сообщают о том, на что она осмелилась. Страсть обращается в гнев и ярость. Он немедленно объявляет женщину вне закона, конфискует имущество, разгоняет свиту, умерщвляет в пытках скопцов, а ее саму вместе с матерью отправляет в изгнание, но не в определенное место, а беспрестанно с издевательствами гоняя туда-сюда; подруг же ее ложно осуждает за супружескую неверность.

1. Была одна светлейшая женщина, уже имевшая внуков от молодых сыновей - Валерия уважала ее, как вторую мать (и) он подозревает, что она отвергла его по ее совету. (Тогда) он дает поручение наместнику Вифинии (?), чтобы он ее с позором умертвил. 2. вместе с другими двумя (женщинами), столь же знатными. Одна из них, оставившая после себя дочь-весталку, девственницу Рима, водила тогда тайное знакомство с Валерией, другая же, бывшая замужем за сенатором, была не слишком приближена к Августе. Но и та и другая из-за исключительной красоты и целомудрия были убиты. 3. Женщин хватают внезапно, и не по судебному решению, но разбойным способом, не было даже никакого обвинителя. Находят некоего иудея, виновного в других преступлениях. Надеясь на прощение, он вынужден возводить напраслину на безвинных. Судья, беспристрастный и старательный, выходит за город под охраной, чтобы его не забросали камнями. Эта трагедия произошла в Никее. 4. Иудея подвергают пыткам и он говорит то, что ему приказали. Женщины ничего не отрицали, удерживаемые мучителями от предоставления доказательств. Председательствующий (dux) обвиняет невинных. Плакал и стенал не только ее муж, прибывший ради благопристойнейшей жены, но и все привлеченные этим недостойным и неслыханным процессом. 5. Но не могло возмущение народное выхватить их из рук мучителей, ведь их конвоировали построенные, как в походе, отряды клибанариев и стрелков. Так и вели их к месту казни внутри клина вооруженных солдат. 6. И они остались бы брошенными без погребения, ведь домашняя челядь разбежалась, если бы их тайно из милосердия не похоронили друзья. А обещанное прощение лжесвидетелю так и не было отпущено. Прибитый к виселице, он открывает всю тайну и на последнем издыхании свидетельствует при всех, кто там присутствовал, что казнены были невинные.

XLI

1. Августа же, высланная в некую отдаленную сирийскую пустыню, посвящает своего отца Диоклетиана через тайных посланников о своих бедствиях. 2. Тот посылает легатов и просит, чтобы (Максимин) отправил дочь к нему. Он умоляет об этом вновь и вновь, но ответа не получает. 3. Наконец он отряжает одного из своих родственников, человека военного и влиятельного, чтобы тот настоятельно попросил (Максимина), напоминая о милостях (к нему Диоклетиана). Но и тот, не выполнив поручение, докладывает о безуспешности просьб.

XLII

1. Тем временем по приказу Константина повергались статуи Максимиана старшего и снимались все картины, на которых он был изображен. А поскольку оба старца часто изображались вместе, то и их изображения также сбрасывались вместе. 2. Когда же Диоклетиан увидел, что он слабее всех когда-либо живших императоров, то, будучи измучен двойным недугом, он довел себя до смерти. Он метался туда-сюда в лихорадочном возбуждении, не погружаясь в сон и не принимая пищи от боли. Он стонал и сетовал, проливая обильные слезы, и постоянно опрокидывался, то на ложе, то на землю. 3. Так император, счастливо правивший в течение 20 лет, но сброшенный Богом до (столь) ничтожной жизни, растоптанный беззакониями и доведенный до отвращения к жизни, в конце концов был уничтожен голодом и меланхолией.

XLIII

1. Таким образом, из всех противников Бога остался один Максимин, о падении и конце жизни которого я расскажу далее (subnectam). 2. Он завидовал Лицинию (ведь Максимиан отдал предпочтение ему), поэтому, хотя недавно он и заключил с ним договор о дружбе, однако, услышав о том, что сестра Константина просватана за Лициния, он решил, что родственный союз заключается этими двумя императорами против него. 3. Тогда он втайне послал легатов в Рим, чтобы заключить договор о сотрудничестве и дружбе с Максенцием. Тот также отвечает дружелюбно. Легаты были приняты благосклонно, договор о дружбе заключен и обе стороны поместили картины с парными изображениями. 4. Максенций с радостью воспринял помощь, словно божественную, ведь он уже объявил войну Константину под предлогом мести за убийство своего отца. 5. Отсюда возникло подозрение, что зловредный старик выдумал раздоры со своим сыном, чтобы проложить себе путь к устранению других. С их ликвидацией он и его сын могли бы притязать на всю империю. 6. Но это было не так. Ведь это он проделал с тем намерением, чтобы, уничтожив и сына и прочих, восстановить себе с Диоклетианом положение в государстве.

XLIV

1. Между ними уже вспыхнула гражданская война, и хотя Максенций запирался за стенами Рима (ведь он получил ответ оракула, что умрет, если выйдет за ворота города) военные действия все-таки велись опытными военачальниками. 2. У Максенция было больше людей, ведь он получил от Севера войско своего отца и привел недавно свое собственное из земель мавров и гетулов. 3. Завязалось сражение, и стали одолевать воины Максенция. Но вскоре Константин, укрепив дух и будучи готов к любому исходу, подвел все войска вплотную к городу и занял позиции напротив Мульвийского моста. 4. Наступил день, в который Максенций (некогда) завладел империей, а именно за 6 дней до ноябрьских календ, на исходе 5 года его правления (27.10.311, надо - 28.10.310). 5. И было Константину откровение (commonitus est) во сне, что ему надлежит изобразить на щитах небесный знак Бога, и тогда лишь вступать в битву. Он исполнил все, как было приказано, изобразив на щитах (символ) Христа буквой, загнутой вверху и пересеченной (буквой) Х. 6. Вооружившись этим знаком, войско берет мечи. Навстречу выходит вражеское без императора и переходит мост. Боевые линии противников сталкиваются лицом к лицу, все сражается с равной силой;

так что ни тех, ни других не замечено бегства (Verg. Aen. X, 757)

7. В городе поднялся бунт - военачальника бранят как предателя народных интересов. По случаю дня его рождения были устроены игры, и тогда народ внезапно закричал в один голос, что Константина нельзя победить. 8. Сбитый этим с толку, он убегает и, созвав неких сенаторов, приказывает посмотреть в книги Сивилл. В них обнаружилось, что в тот день должен погибнуть враг римлян. 9. Этот ответ пробуждает в нем надежду на победу. Он выходит из города и вступает в строй. Мост за его спиной разрушают. С его появлением битва становится ожесточенной и длань божья помогает войску. Максенциево устрашается, сам он обращается в бегство к мосту, но тот разрушен, и тогда, теснимый массой бегущих, он низвергается в Тибр. 10. И вот, завершив тяжелейшую войну и снискав великую радость сената и римского народа, император Константин познает вероломство Максимина, перехватив его письма и обнаружив его статуи и портреты в городе. 11. Сенат, в благодарность за доблесть, даровал Константину титул первого в государстве, на который притязал Максимин. Когда же тому доложили о победе, принесшей городу освобождение, он воспринял это не иначе, как если бы сам был побежден. 12. Узнав впоследствии о постановлении сената, он воспламенился такой злобой, что открыто заявил о своей вражде, произнося в адрес великого императора оскорбления вперемешку с насмешками.

XLV

1. Устроив дела в Риме, Константин ближе к зиме удалился в Медиолан. Туда же прибыл и Лициний, чтобы встретить жену. 2. Максимин решил, что они там будут заняты торжественными свадебными церемониями, поэтому, выведя зимой войско из Сирии, он вторгся в Вифинию с войском, изможденным после сильных бурь и всего двух остановок на привал. 3. Ведь из-за дождя, снега, грязи, холода и трудностей были потеряны все вьючные животные, и падеж этих несчастных в дороге предвещало воинам зрелище грядущей войны и сходные потери. 4. Не задерживаясь в пределах своих (владений) он немедленно переправился через пролив и подступил с войском к воротам Византия. Там находились гарнизонные солдаты, размещенные Лицинием на всякий случай такого рода. Сначала (Максимин) попытался соблазнить их дарами и посулами, затем запугать мощью и осадой, но не добился ничего ни силой, ни обещаниями. 5. Минуло уже 11 дней, в течение которых было время отослать послов и письма к императору, и тогда воины, рассеянные не из-за веры, но по малочисленности своей, сдались. Отсюда он двинулся в Гераклею и там по той же причине задержался на несколько дней, потеряв время. 6. А Лициний уже спешил с небольшой армией по направлению к Адрианополю, в то время как Максимин, довольно надолго задержавшись при капитуляции Перинфа (=Гераклея), двинулся на привал на 18 миль вперед. Ближе он уже не мог подойти, поскольку Лициний благополучно разбил лагерь (tenente mansionem) на том же расстоянии. 7. Набрав по окрестностям каких только смог солдат, он двинулся навстречу Максимину, больше с целью задержать его, чем с намерением сражаться, да еще надеясь на победу - ведь тот вел армию в 70 тысяч солдат, в то время, как он сам насилу собрал 30 тысяч. 8. Ведь солдаты были рассеяны по разным районам, и объединить их всех не позволял недостаток времени.

XLVI

1. Сошедшимся войскам противников казалось, что сражение уже скоро состоится. 2. Тогда Максимин дал своеобразный обет Юпитеру, что если он одержит победу, то имя христиан он сотрет и уничтожит до основания. 3. Тогда же, в последнюю (proxime) ночь (перед сражением), пред спящим Лицинием предстал ангел божий, увещевая его скорее подняться и молиться всевышнему со всей своей армией; если он сделает это, то его будет победа. 4. После этих слов ему показалось, будто он поднялся и встал рядом с тем, кто его увещевал, а тот учил его, каким образом и какими словами ему следует молиться. Проснувшись, он приказал привести писца и прочитал ему следующие слова, согласно услышанному:

6. "Боже всевышний, тебя мы молим, святый боже, тебя мы молим, всю справедливость тебе вверяем, все благо тебе вверяем, всю империю тебе вверяем. Благодаря тебе мы живем, благодаря тебе существуем в довольстве и счастье. Всевышний, святый боже, услышь наши молитвы. К тебе руки простираем, услышь, святый всевышний боже".

7. Их записывают в многочисленных письмах и рассылают препозитам и трибунам, чтобы каждый учил своих солдат. Воодушевились все, кто поверил, что победа была возвещена с неба. 8. Император назначил битву на майские календы (1.05.313, надо - 30.04.313)), когда исполнялось ровно 8 лет с тех пор, как он был провозглашен (Цезарем), чтобы в день своего наречения (natali) наилучшим образом доказать, что он будто бы жил в Риме. 9. Максимин хотел выступить как можно раньше. Незадолго до рассвета он построил войска, чтобы назавтра отпраздновать день своего рождения победителем. В лагеря донесли, что Максимин приближается. Солдаты хватают оружие и выступают навстречу. Посредине пролегало бесплодное и голое поле, называемое Серенским [т. е. Ясным]. 10. Ряды воинов уже видят друг друга. Лицинианцы отбрасывают щиты, развязывают завязки шлемов, простирают руки к небесам и, выйдя перед препозитами, вслед за императором повторяют молитву. Обреченное войско слышит бормотание молящихся. 11. Повторив эту молитву трижды и преисполнившись мужества, они вновь надевают на головы шлемы и поднимают щиты. Императоры отправляются на переговоры. 12. Но нельзя было склонить Максимина к миру, ведь он презирал Лициния и считал, что солдаты бросят его, ведь он был скуп на дары, когда как сам он - щедр. Он и войну развязал с таким расчетом, чтобы, присоединив войско Лициния без боя, немедленно двинуться на Константина с удвоенными силами.

XLVII

1. Армии вплотную сошлись друг с другом, трубы подали сигнал к бою и началось сражение (signa procedunt). Лицинианцы, устремившись в атаку, нападают на противника. Те же в панике не пытаются ни выхватить мечи, ни бросить копья. 2. Максимин принялся кружить вокруг войск и соблазнять солдат Лициния то просьбами, то дарами. Но его нигде не слышат. Подвергшись нападению, он бежит к своим. Его войска начинают безнаказанно избивать - столь большое число легионов и столь великая воинская мощь истреблялись малыми силами. 3. Никто не помнил ни званий, ни доблести, ни старых заслуг, словно они пришли на жертвенную смерть, а не на битву - так Бог всевышний предал их врагам и обрек на заклание. огромное (их) число уже было повержено. 4. Увидел Максимин, что дело обернулось иначе, чем он предполагал. Сбросив пурпур и облачившись в одежду раба, он бежал и переправился через пролив. Половина его войска осталась лежать поверженной, другая часть их или сдалась или обратилась в бегство, ведь беглец-император избавил их от позора дезертирства. 5. Тот же в майские календы (т. е. за один день и за одну ночь) прибыл к проливу, а на следующую ночь - в Никомедию, хотя она отстоит от места сражения на 160 миль. После этого, захватив с собой детей, жену и некоторых дворцовых служителей, он устремился на Восток. 6. Но в Каппадокии, собрав бежавших и воинов с Востока, он остановился. Только тогда он вновь облачился в царственные одеяния.

XLVIII

1. Лициний же, приняв часть (его) войска и распределив его, переправил армию в Вифинию спустя несколько дней после битвы. Прибыв в Никомедию, он воздал хвалу Богу, помощью которого одержал победу. В июньские иды (13.06.313), в третье консульство свое и Константина, он приказал обнародовать представленные наместнику послания о восстановлении церкви следующего содержания:

2. Когда я, Константин Август, а также я, Лициний Август, благополучно собрались в Медиолане и занялись всем тем, что касается народных выгод и благополучия, то, занявшись теми делами, что были бы, помимо прочего, полезными для большинства людей, мы решили, что прежде всего следует распорядиться касательно тех, кто сохранил богопочитание, о том, что мы даруем и христианам, и всем прочим возможность свободно следовать той религии, какую кто пожелает, с тем, чтобы божественность, какая б то ни была на небесном престоле, могла бы пребывать в благосклонности и милости к нам и всем тем, кто находится под нашей властью. 3. Поэтому мы решили хорошо и самым взвешенным образом обдумать это мероприятие, поскольку сочли вообще никому ни отказывать в возможностях, обратил ли кто свой разум к христианскому обряду или же посвятил его той религии, какую он счел наиболее подходящей для себя, чтобы вышнее божество, чей культ мы соблюдаем душой и сердцем, могло бы оказывать нам обычные благосклонность и одобрение во всем. 4. Поэтому твоему благородию надлежит знать о том, что нам угодно отменить все, без исключения, изъятые договора касательно христиан, что были прежде записаны и отданы тебе по долгу службы на сохранение, и которые стали рассматриваться нашей милостью как совершенно незаконные и чуждые, и что любой из тех, кто проявил желание отправлять христианские обряды, может свободно и просто позволить себе участвовать в них без каких-либо беспокойств и неприятностей. 5. Мы решили, что твоим обязанностям следует найти самое полное выражение в этом, ибо, как тебе известно, мы даровали оным христианам возможность проводить свои религиозные обряды свободно и независимо. 6. Когда ты убедишься в том, что они находятся под нашим покровительством, твое благородие поймет и то, что другим также была дарована возможность справлять свои обряды равно открыто и свободно в покое нашего правления, чтобы каждый был свободен в праве выбора религии. Это было сделано нами, чтобы не видеть никакого ущемления кого-либо как в должностном статусе (honor), так и в культе. 7. Кроме того, мы сочли целесообразным постановить в отношении лиц, исповедующих христианство, о том, что, если те места, в которых они ранее по обыкновению собирались, были захвачены согласно посланиям, также данным тебе прежде в установленной форме по долгу службы, и вскоре были куплены кем-то из нашего фиска или кем-либо другим, то их должно вернуть христианам без взимания оплаты и без каких-либо денежных претензий, не прибегая к обману и крючкотворству (ambiguitate). 8. Тем, кто приобрел (земли) в дар, следует вернуть их оным христианам как можно быстрее, если же те, кто получил их за службу или приобрел в дар, потребуют что от нашей благосклонности, пусть просят заместителя, чтобы о нем и о них самих позаботились по нашей милости. Все это надлежит передать через твое посредничество и без задержки непосредственно христианской общине. 9. А поскольку известно, что оные христиане владели не только теми местами, в которых обычно собирались, но и другими, находившимися под властью их общин, т. е. церквей, а не отдельных лиц, все их, по закону, изложенному нами выше, без каких-либо сомнений и споров, ты прикажешь вернуть оным христианам, т. е. их общине и собраниям, соблюдая, разумеется, вышеизложенный принцип так, чтобы те, кто возвратил оное без возмещения согласно сказанному нами, надеялись на возмещение убытков от нашей благосклонности. 10. Во всем этом ты должен оказывать вышеупомянутой христианской общине свое самое активное посредничество, чтобы исполнить как можно быстрее наше распоряжение и проявить тем самым заботу о спокойствии народа по милости нашей. 11. Да пребудет с нами посему, как было сказано выше, божье благоволение, что уже было испытано нами в стольких предприятиях, а народ наш пребывал в благоденствии и блаженстве во все времена при наших преемниках. 12. А чтобы о форме постановления и нашей благосклонности все могли иметь представление, тебе следует выставить эти предписания повсюду в том виде, который ты предпочтешь, и донести (их) до общего сведения, чтобы никто не остался в неведении относительно постановления от нашей благосклонности".

13. К распоряжениям представленным в письменном виде (прилагались) также устные рекомендации о том, что собрания следует восстановить в прежнем положении. Таким образом, от ниспровержения церкви до ее восстановления прошло 10 лет и около 4 месяцев.

XLIX

1. Тем временем беглец отступал от преследующего тирана Лициния с войском, направившись обратно в горные теснины Тавра. Он попытался перегородить путь, соорудив укрепления и башни, но вскоре они были разрушены победителями, и он бежал дальше, в Тарс. 2. Там, теснимый с земли и с моря, он уже отчаялся найти убежище, и в смятении духа и в страхе прибег к смерти как к средству от тех бед, которые Бог обрушил на его голову. 3. Прежде всего, он наелся до отвала и напился допьяна, как обыкновенно делают те, кто полагают, что они делают это в последний раз, а затем принял яд. Его действие было отторгнуто вследствие переполненности желудка, и он не мог иметь силу сразу, но вверг его в длительный недуг, сходный с чумой, так что прежде чем испустить дух, он испытал страдания. 4. И вот яд начал в нем бушевать. Поскольку внутренности его стали неистово метаться от его действия, он впал от нестерпимой боли в умопомешательство. Дошло до того, что на протяжении четырех дней болезни он возбужденно хватал руками землю и, словно терзаемый голодом, пожирал ее. 5. Наконец, после мучений столь тяжких, что он бился головой о стены, глаза его вылезли из орбит. Только тогда, утратив зрение, он начал видеть Бога, осуждающего его, в сопровождении свиты, одетой в белое. 6. Тогда он закричал, как это обычно бывает у тех, кого истязают, восклицая, чтобы взяли не его, а других. После этого, словно под воздействием пыток, он признал Христа и принялся непрестанно умолять и просить его со слезами, чтобы он помиловал его. 7. Затем, вопя так, как будто его жгли, он испустил свой нечестивый дух, приняв ужасную смерть.

1. Таким образом Бог победил всех гонителей имени своего, так что не осталось после них ни побега, ни корня. 2. Ведь Лициний, захватив власть, прежде всего приказал казнить Валерию, которую в гневе намеревался убить Максимин (впрочем, еще до того, как он бежал, увидев, что ему суждено умереть), а также Кандидиана, что был рожден от наложницы и которого Валерия усыновила из-за своего бесплодия. 3. Однако, узнав, что (Максимин) побежден, она изменила внешность и смешалась со своей свитой, чтобы разведать о судьбе Кандидиана. Тот же, отправившись в Никомедию и не опасаясь ничего такого - ведь он рассчитывал, что ему воздадут почет - был убит. 4. Услышав о его гибели, она немедленно бежала. 5. Сына Севера, Севериана, бывшего уже в годах, который преследовал бежавшего от армии Максимина, (Лициний) уничтожил, подписав ему смертный приговор (capitali sententiae subjectum) за то, что после его смерти он, якобы, хочет принять пурпур. 6. Все, расположенные ранее к Максимину, с некоторых пор Лициния, словно кошмара (malum), кроме Валерии, которая отказалась униженно уступать Лицинию (так же, как ранее Максимину), во всем, что касалось права наследования Максимиану. 7. (Лициний) умертвил и сына самого Максимина, восьмилетнего Максима, и его семилетнюю дочь, просватанную за Кандидиана. А еще раньше он сбросил в Оронт их мать, где часто по ее приказу топили невинных женщин. 8. Так все нечестивцы по правому и справедливому божьему суду получили то, что сами творили.

1. Валерия же, проскитавшись 15 месяцев по разным провинциям в плебейской одежде, в конце концов была узнана близ Фессалоники, схвачена вместе с матерью и также предана смерти. 2. Вели же на казнь женщин при огромном стечении народа, сожалевшем о столь плачевной (их) участи. Их обезглавленные тела были сброшены в море. Так их целомудрие оказалось и причиной их гибели.

LII

1. Все это достоверно - ведь я говорю знающему - я изложил в послании, так как деяния должны быть записаны, чтобы не пропало из памяти стольких событий и чтобы, если кто захочет написать историю, не исказил истину, умолчав как об их прегрешениях против Бога, так и о суде Бога над ними. 2. Нам надлежит воздать благодарность его вечному милосердию за то, что он наконец взглянул на землю, соблаговолив восполнить и вновь собрать своих овец, частью расхищенных алчными волками, частью же рассеявшихся, и уничтожить злобных тварей, что растоптали пастбище овец божьих и разорили овчарни (cubilia). 3. Где сейчас те великолепные и славные имена от рода Юпитеров и Гераклов, что некогда процветали, когда их высокомерно присвоили себе Диокл и Максимиан, а впоследствии переняли их преемники? Разумеется, Господь истребил их и стер с (лица) земли. 4. Так отпразднуем же триумф божий с ликованием, возвеличим победу божью восхвалениями, денно и нощно будем отмечать ее в молитвах, отпразднуем, чтобы мир, дарованный его народу спустя 10 лет, он укрепил в веках. 5. И ты в особенности, дражайший Донат, ибо ты заслужил быть услышанным Богом, моли Господа, чтобы он, благосклонный и ласковый даже к рабам своим, сохранил свое милосердие, воспрепятствовал всем козням и нападкам дьявола на народ свой и заботился о вечном спокойствии цветущей церкви.

voting

Опубликовано 21 апреля, 2012 - 21:03

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии
2440 просмотров

Вы здесь

Книга к исповеднику Донатану о смертях гонителей

Похожие материалы

Журнал "Ставрос"

Как помочь центру?