Игра теософской мысли, или посмертная судьба Калиостро: из авантюристов в теософские «посвященные»

Как-то в Интернете мне довелось прочитать занятный диалог двух дам. Первая дама сообщила своей собеседнице потрясающую новость: «Представляешь, я прочитала в газете, что в Ватикане находятся документы, в которых говорится, что Иисус Христос жил в Тибете!»[1] Ее подруга скептически вопросила: «Кто это написал?  Что за документы? Журналист-то их сам видел?» Идею, выраженную в последовавшем ответе, можно считать характерной чертой мышления приверженцев New Age[2]: «Да как же можно их видеть! Церковники же их прячут!» Общеизвестно, что Христианской Церкви последователи New Age приписывают самые разные грехи: как реальные, так и мнимые. При этом «обличители», вооружившись  ничем не подтвержденными заявлениями[3], чаще всего сами себя ставят в глупое положение, так как обнаруживают не только собственное невежество в вопросах истории и богословия Христианской Церкви, но и изумительное легковерие. При этом самое печальное заключается в том, что эти люди не стремятся найти истину, их устраивают слухи и басни, от которых требуется только одно – они должны нравиться и казаться правильными. Слепое следование авторитету стало нормой New Age; проявлением этого печального явления можно считать гуруизм[4], ставший в той или иной форме основой философии данного движения. Одним из главных идейных источников New Age является теософия Е.П. Блаватской[5]. Авторитет Блаватской в среде ньюэйджеров очень высок, без боязни преувеличения ее можно назвать одним из их идолов. Но отличительными чертами теософии является ее антихристианская и антинаучная суть[6], а также антиисторичность. Стремление любой ценой подтвердить свои учения заставляет теософов искать авторитеты, однако в их числе зачастую оказываются личности весьма сомнительных нравственных достоинств. И тогда исторические факты предаются забвению, а биографии этих людей начинают видоизменяться самым невероятным образом. Так создаются легенды, возводящие вчерашних мошенников и авантюристов на духовный олимп современного эзотеризма. Один из этих идолов –  Калиостро. Что же пишут о нем теософы?

Информации о Калиостро в трудах теософов можно почерпнуть не так много, в главном теософском труде,  «Тайной Доктрине»,  Блаватская лишь упоминает[7] имя этого человека, в «Теософском словаре» о Калиостро читаем:  «…знаменитый Адепт, настоящее имя которого, как утверждали (его враги)[8], было Жозеф Бальзамо. Он был родом из Палермо и учился у какого-то таинственного чужеземца, о котором мало что известно. Его общепринятая история слишком хорошо известна, чтобы нуждаться в повторении, а настоящая никогда не была раскрыта. Его судьба была такой же, как у каждого, кто доказал, что знает больше своих ближних: «его побили камнями» – преследованиями, ложью и постыдными обвинениями, и все же он был другом и советчиком наивысших и могущественнейших людей в каждой из стран, которые он посетил. В конце концов он был подвергнут суду и осужден в Риме как еретик и якобы умер в заключении в государственной тюрьме. Все же его смерть не была абсолютно незаслуженной, так как в некоторых отношениях он изменил своим обетам, отпал от состояния чистоты и поддался честолюбию и эгоизму»[9]. Что можно узнать о Калиостро из приведенной выше цитаты? Очень мало, особенно учитывая отсутствие внутренней логики ее содержания. Ведь если Калиостро «якобы умер», значит он остался жить, но при чем же тогда фраза: «его смерть не была абсолютно незаслуженной»? Впрочем, логика никогда не была сильной стороной теософского мышления, поэтому оставим ее в покое и вернемся к фигуре самого Калиостро. Из вышеприведенной цитаты можно сделать несколько основных выводов: во-первых, общепринятая версия биографии Калиостро, по мнению теософов, неправдива.  Во-вторых, подлинная история жизни Калиостро осталась тайной или «никогда не была раскрыта»[10], как выражается сама Блаватская. Однако, учитывая то обстоятельство, что Елена Петровна делает немало интересных уточнений, относящихся к «истинной» версии  биографии этого человека, можно сделать вывод, что лично она с ней знакома. Благодаря Елене Петровне мы узнаем, например, что Калиостро учился у «какого-то таинственного чужеземца»[11] и «был другом и советчиком наивысших и могущественнейших людей в каждой из стран, которые он посетил»[12]. Насколько соответствуют эти утверждения биографии Калиостро, принятой в исторических кругах, а также есть ли основания у теософов для того, чтобы объявить его посвященным?

Нужно заметить, что Калиостро еще при жизни сознательно создавал мифы вокруг своей биографии, что не может не быть причиной определенных проблем для любого, кто пытается ее описать. Свои имена он менял раз двадцать[13], в частности он называл себя то графом Хара, то маркизом Пеллегрини. Мы постараемся привести только те факты из жизни Калиостро, которые подтверждаются многими источниками. Итак, Алессандро Калиостро (Джузеппе Бальзамо, 1743-1795) родился в Палермо (Сицилия) в католической семье небогатого чиновника[14] (по другой версии его родители были торговцами сукном[15]). Калиостро учился в церковном училище, откуда был изгнан за богохульство[16] (по другой версии – за мошенничество[17]). Судя по всему, свои познания в медицине и химии Калиостро почерпнул именно тогда, так как в то время он дружил с одним монахом, заведовавшим аптекой в монастыре святого Бенедикта в Картаджироне близ Палермо[18]. Калиостро утверждал, что его учителем магии был Альтотас. О происхождении Кольмера (Альтотаса) известно мало, что, впрочем, еще не доказывает его принадлежность к «махатмам» и Шамбале. По-видимиму, Кольмер действительно владел магией и кое-чему научил Калиостро[19]. Все источники отмечают, что уже в те годы Калиостро стремился к обогащению с помощью мошенничества. Он торговал фальшивыми театральными билетами, подделывал завещания. Свои способности к рисованию он использовал для подделывания чужих почерков[20]. Талант фехтовальщика сделал его любителем дуэлей. Из Палермо Калиостро пришлось бежать из-за аферы с Марано. Марано был золотых дел мастером. Калиостро уверил его, что может найти клад, обманным путем завладел довольно значительной суммой денег и в результате вынужден был бежать из Палермо[21]. Приехав в Рим, он женился на Лоренце Феличиани[22]. Калиостро отличался весьма специфическим представлением о браке, например супружескую измену с ведома другого супруга изменой он не считал[23]. Такое отношение к адюльтеру в дальнейшем позволило ему использовать собственную жену в качестве соблазнительницы. Известны случаи, когда Лоренца назначала интимные свидания, которые внезапно прерывались появлением мужа, и во избежание  огласки и скандала горе-любовник был вынужден платить мошенникам[24]. Фактически всю жизнь Калиостро провел в путешествиях, зарабатывая деньги продажей эликсира, якобы продлевавшего жизнь, а также организацией салонных фокусов, которые выдавал за чудеса магии. Например, Калиостро очерчивал на полу «магический круг», который начинал светиться таинственным зеленоватым светом, что неудивительно, так как для этого фокуса применялся фосфор. Он «увеличивал» бриллианты, ловко подменяя их шлифованными стекляшками большего размера, «превращал» часть гвоздя в золото, для чего заранее подготовленный гвоздь с золотым концом, закрашенным краской, опускал в жидкость, которая смывала краску, а гвоздь со смытой  краской показывал публике, уверяя, что превратил в золото железо[25]. Эти фокусы были разоблачены в Варшаве графом Мосьцицким, имевшим познания в области химии[26]. Мнение Калиостро о его почитателях, выраженное в весьма откровенной форме, может приоткрыть перед нами внутренний мир этой таинственной личности: «Люди, за очень малым исключением, до того глупы, легковерны и ничтожны, что нет никакого греха пользоваться их глупостью, легковерностью и ничтожностью, извлекая из них всю пользу… И вдобавок я возьму от них наслаждение любоваться зрелищем их тупоумия… Я очень люблю такие зрелища…»[27]. Неоднократно за свои финансовые мошенничества Калиостро попадал в тюрьму[28]. Есть все основания считать его замечательным артистом и очень умелым мистификатором. Не обошел стороной Калиостро и масонство, вступив 12 апреля 1777 года в Лондоне в ложу «Эсперанса».  Калиостро уверял, что владеет загадочной рукописью под названием «Описание обрядов египетского масонства», в которой якобы содержался устав новой ложи,  основанной на заветах пророков Еноха и Илии[29]. Как часто бывает в таких случаях, рукопись, будто бы уничтоженную римской инквизицией, никто, кроме Калиостро, не видел. Все это не мешало Калиостро везде, где бы он ни появился, пытаться создать новую ложу «Египетского масонства», однако эти попытки были тщетны. Девять месяцев Калиостро прожил в Санкт-Петербурге, но особого успеха не достиг и был вынужден уехать. Репутации Калиостро в Санкт-Петербурге значительно повредила история с подменой ребенка. Дело было так: у графа Строганова тяжело заболел единственный девятимесячный сын,  врачи ничем не могли помочь ребенку, что вынудило графа обратиться к Калиостро за помощью. Калиостро взялся исцелить младенца, выдвинув условие: ребенка нужно отвезти на его квартиру, где он должен пробыть какое-то время. Калиостро продержал  у себя малыша чуть больше месяца, после чего вернул родителям, но вот только младенец оказался другим[30]. Приехав в Россию, Калиостро стремился встретиться с Екатериной II, справедливо полагая, что монаршее покровительство значительно расширит возможности его деятельности. Его замысел не удался, одной из причин чего, судя по всему, была ревность императрицы. Калиостро, отличавшийся, как уже говорилось выше, неординарными представлениями о браке, неосторожно позволил своей жене флиртовать с князем Потемкиным – фаворитом и ближайшим приближенным императрицы[31]. Вместо ожидаемого допуска к Екатерине II через посредничество Потемкина супруги Калиостро достигли прямо противоположного эффекта. В результате всех  этих событий они были вынуждены спешно покинуть Россию. Намного больший успех Калиостро имел в Париже. Франция бурлила в предчувствии революции, знать искала развлечений, и Калиостро пришелся как нельзя кстати. Его выступления собирали толпы народа, его чуть ли не боготворили. Однако и во Франции Калиостро не миновал тюрьмы, причиной чего стала афера с «ожерельем королевы». Суть истории такова. Ювелиры Бомеру и Бассанжу обратили весь свой наличный капитал, а также порядочную сумму, взятую взаймы, на приобретение бриллиантов, которые использовали для изготовления колье,  предназначенного для мадам Дюбарри. Но покровитель мадам Дюбарри, король Людовик XV, умирает, поэтому продать колье не удается. Тогда ювелиры предлагают его испанскому двору и трижды предлагают Марии-Антуанетте, однако ее супруг, Людовик XVI, отказывается заплатить миллион шестьсот тысяч ливров, запрошенных ювелирами. И тут на сцене развернувшихся событий появляется авантюристка по имени Ламотт, дочь разорившегося дворянина и служанки. Этой особе удается войти в доверие к кардиналу Рогану, страстному почитателю Калиостро, и уговорить его приобрести это колье для королевы якобы от лица самой августейшей особы. Ламотт объясняет, что Мария-Антуанетта хочет приобрести колье тайно от мужа и хочет видеть кардинала посредником в этой сделке. Учитывая величину суммы, кардинал требует от королевы долговое обязательство, Ламотт выполняет это требование, предоставляя кардиналу договор, будто бы подписанный Марией-Антуанеттой, в действительности же являвшийся фальшивкой. Кардинал приобретает колье и через Ламотт передает его «королеве». Когда приходит время платы за колье, никаких денег  кардиналу Рогану «королева», естественно, не возвращает, а заплатить собственными кардинал не в состоянии. Рассерженные ювелиры идут на прием к Марии-Антуанетте, где  эта афера раскрывается. Все ее участники арестовываются. Само же колье к этому времени  разобрано, продано по частям и находится в Англии. Какова роль Калиостро в этой авантюре? Накануне сделки кардинал Роган, мучимый сомнениями относительно ее успеха, просил помощи в решении своих сомнений у Калиостро, последний, испросив у подвластных ему «духов» совет, передал, что сделка будет успешной.  Может быть, Калиостро и простили его, казалось бы, незначительное участие в деле, но подвело одно обстоятельство – жена Калиостро Лоренца активно общалась с Ламотт. Поэтому, когда афера открылась, Лоренца бежала из Парижа, а сам Калиостро попал в Бастилию[32]. В Бастилии Калиостро пробыл недолго, был оправдан, но ему намекнули, что в Париже его присутствие нежелательно. Обиженный Калиостро уезжает из Парижа в Лондон[33]. С этого момента начинается его падение. Он пишет «Письмо к французскому народу», в котором «предсказывает» низвержение монархии во Франции: учитывая политическую ситуацию во Франции в те дни, такое «предсказание» было сделать нетрудно[34]. В Лондоне он пребывает недолго, так как в прессе начинают появляться статьи, рассказывающие о его похождениях, и Калиостро переезжает в Рим.  Калиостро вполне бы мог до конца жизни почивать на лаврах, развлекая и мистифицируя богатых итальянцев, но его подвела скука. Калиостро мало было заниматься мошенничеством, ему хотелось чего-то большего, и он решил вернуться к масонской деятельности, однако в Риме масонская деятельность была запрещена папской буллой, так как считалась делом богопротивным и каралась смертной казнью. На Калиостро доносят, и его арестовывает инквизиция[35]. Калиостро приговаривают к смертной казни, но папа Пий VI заменяет смертную казнь пожизненным заключением. Вскоре  Калиостро умирает в тюрьме Святого Ангела, по слухам,  после неудавшейся попытки побега. Лоренца проводит свои последние дни в монастыре и умирает вскоре после мужа[36]. Из писем, относящихся к последним годам жизни Калиостро, следует, что  незадолго до смерти великий мистификатор теряет рассудок[37].

Мы видим, что утверждение Блаватской о  Калиостро как о советнике и друге наивысших и могущественнейших людей в каждой из стран, которые он посетил, не соответствует действительности, свидетельство чему – его приключения в России и во Франции. Стремление Калиостро к авантюризму и легкость, с которой он совершал свои преступления, не говорит в пользу его нравственности, которая должна быть свойственна «посвященным» даже в представлении теософов[38]. Например, та же Блаватская неоднократно говорила о вреде черной магии[39], но высоко ценимый ею известный оккультист Элифаса Леви[40] утверждал, что Калиостро был черным магом[41]. С одной стороны, теософы согласны, что Калиостро «… был родом из Палермо» [42], но, с другой стороны, это противоречит мифической биографии Калиостро, с которой  теософы, как люди особо «посвященные»,  должны быть знакомы. Дело в том, что еще при жизни Калиостро намекал, что появился на свет отнюдь не в Палермо, мистифицируя своих слушателей, он утверждал, что первые его детские воспоминания относятся к Медине (Аравия), где он под именем Ахарат обитал в чертогах восточного владыки Ялахаима[43]. Неужели теософам  неизвестна его «истинная» биография? Неоднократно Калиостро становился персонажем различных литературных произведений[44], некоторые из которых были написаны еще при его жизни, причем в этих произведениях самопровозглашенный граф представлен как мошенник и авантюрист, зарабатывающий деньги на людском легковерии.

Почему теософы обращаются к таким сомнительным персонажам как Калиостро или Сен-Жермен, что лежит в основе этой симпатии? Может быть, основательница теософии чувствовала духовную близость с ними?  Кстати, современные оккультисты провозгласили Блаватскую «махатмой», например Елена Рерих писала: «…наша великая соотечественница в своем огненном устремлении, почти сейчас же после смерти воплотившаяся в Венгрии, уже десять лет как прибыла в физическом теле в главную Твердыню (Шамбалу. – В.П.) и сейчас под именем Брата Х. работает на спасение мира»[45].  Кем была Блаватская? Обратимся к воспоминаниям ее современника, писателя Вс. С.  Соловьева, который поделился своими впечатлениями от общения с Блаватской на страницах  книги «Современная жрица Изиды»: «…– Да! – вдруг воскликнула она (Е.П. Блаватская. – В.П.). – У вас (Соловьева. – В.П.) очень горячее сердце и очень холодная голова, и недаром мы встретились с вами! Вот в том-то и беда, что кругом слона, ежели я и впрямь слон, только одни «макашки». Один в поле не воин, и теперь, среди всех этих сваливших­ся на меня напастей, старая и больная, я слишком хоро­шо это чувствую. Олькотт полезен на своем месте, но он вообще такой осел, такой болван! Сколько раз он меня подводил, сколько бед мне устроил своей непроходимой глупостью!.. Придите мне на помощь, и мы с вами уди­вим весь мир, все будет у нас в руках...

Меня всего начинало коробить – и от радости, и от отвращения. Я был у цели[46], но моя роль оказывалась чересчур трудной. Я мог теперь только молчать и слу­шать. По счастью, ей уж не нужно было моих слов. Ее прорвало, и, как это всегда с ней случалось, она не могла остановиться.

Она пришла в экстаз, в ее горячем воображении, очевидно, внезапно рождались и созревали самые неожи­данные и смелые комбинации, она почувствовала себя вышедшей из так измучившего ее одиночества….

– Что ж делать, – говорила она, – когда для того, чтобы владеть людьми, необходимо их обманывать, ког­да для того, чтобы их увлечь и заставить гнаться за чем бы то ни было, нужно им обещать и показывать игрушеч­ки... Ведь будь мои книги и «Теософист» в тысячу раз интереснее и серьезнее, разве я имела бы где бы то ни было и какой бы то ни было успех, если б за всем этим не стояли феномены? Ровно ничего бы не добилась и дав­ным-давно поколела бы с голоду. Раздавили бы меня, ... и даже никто не стал бы задумываться, что ведь и я тоже существо живое, тоже ведь пить-есть хочу…  Но я давно уж, давно поняла этих душек-людей, и глупость их до­ставляет мне громадное иногда удовольствие... . Вот вы так «не удовлетворены» моими феноменами, а знаете ли, что почти всегда, чем проще, глупее и грубее феномен, тем он вернее удается. Я могу вам рассказать на этот счет когда-нибудь такие анекдоты, что животики надорвете от смеху, право! Громадное большинство людей, считаю­щих себя и считающихся умными, глупы непроходимо. Если бы знали вы, какие львы и орлы, во всех странах света, под мою свистульку превращались  в ослов и стоило мне засвистеть, послушно хлопали мне в такт огромными ушами!...»[47]. Если вспомнить здесь слова Калиостро о том удовольствии, которое он получал, созерцая одураченную его трюками публику, то мы увидим, что у Блаватской и Калиостро действительно очень много общего. К сожалению, пантеоны эзотериков всех мастей всегда будут пополняться «посвященными» мошенниками и авантюристами, которые при жизни нашли способ безбедного существования за счет людского легковерия. Что ж, человеческая глупость, доверчивость и любовь к таинственности поистине бессмертны и, увы, обогатят еще многих.