Почему Православие?

«Как тебя туда угораздило? Тебе что некуда было пойти?» - вопрос действительно хороший. Бывшему маргинальному неопротестанту («Свидетелю Иеговы»), казалось бы, прямая дорога либо во внеконфессионализм, либо в какую-нибудь евангелическую неопротестантскую общину, которая по духу гораздо ближе к привычным представлениям о христианстве. Однако выбор был сделан сознательно. Что же привлекает бывших членов неопротестантских сект в православной вере? Существует ли реальное преимущество древней веры христиан поздней античности перед западной версией «простого», «библейского христианства»? Если да, то в чем?

Недоуменные вопросы христиан из лагеря «позднего протестантизма» совершенно естественны, особенно, если учесть, что Православие представляется полуязыческой и обрядовой религией бородатых людей и женщин в платках, мало имеющей общего с евангельской свободой. Отчасти подобное впечатление было сформировано по вине самих православных христиан. Но об этом позже.

Что известно среднестатистическому «Свидетелю Иеговы» или адвентисту о православной вере? Скорее всего, типичный набор стереотипов и мифологем («все попы пьяницы и гомосексуалисты», «православные Библию не знают», «православные пьют, курят, сквернословят», «в церкви нет любви» и т.д.). Причины такого отношения закономерны: подавляющее число членов непротестантских деноминаций в 90-х годах имели весьма негативный опыт воцерковления.  Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди нашли в сектах все то, чего не увидели в Церкви.

Церковь не снимает с себя ответственности за то, что оказалась неспособной после крушения старого строя с любовью принять и оцерковить сознание сотен тысяч людей, пришедших в храмы. Она осознает эту беду. Но осознают ли те, кто разочаровался в православной вере, объективные причины этой немощи? Как правило, об этом никто не думает. Но для справедливости, стоило бы вспомнить, во что превратила православную церковь советская государственная машина. В годы большевистских репрессий были уничтожены более 300 000 служителей Церкви, в том числе репрессирован весь цвет богословско-профессорской церковной интеллигенции, были уничтожены тысячи храмов и монастырей, огромное количество христианской литературы.

Напрочь была искоренена приходская и общинная традиция, духовная преемственность поколений. За годы советской власти Церковь была поставлена в условия выживания, правила которого низвели служение Церкви лишь до требно-обрядового уровня. На местах - никакой проповеди, никакой катехизации перед крещением и почти никакого пастырства. Тогда-то и стало складываться потребительское отношение к Церкви и совершенное незнание православной веры, которое привело к «товаро-денежным» отношениям внутри храма. Большинство немногочисленных советских священников не имели духовного образования, семинарии были закрыты, а в те, что работали, дорога была открыта лишь для юношей из сельской местности. Люди с высшим образованием, как правило, органами безопасности к духовному образованию не допускались. 

И вот в таком плачевном состоянии оказалась Русская Православная Церковь на момент краха Советского Союза. Семидесятилетнее «вавилонское пленение» закончилось, но обескровленной Церкви, еще не вставшей с колен, предстояло проиграть в неравной схватке отлично подготовленным и профинансированным тысячам заморских проповедников, привезшим с сытого Запада «истинное евангелие» в непросвещенную Россию. 

Для сравнения: древним иудеям после вавилонского плена понадобился двадцать один год для восстановления духовной жизни Израиля. И здесь мы видим удивительную аналогию: по прошествии двадцати лет духовная жизнь в Церкви нормализуется. Сегодня повсеместно проводятся курсы катехизации, открыты миссионерские и апологетические курсы, семинарии, духовные академии. Печатается огромное количество превосходной христианской литературы. Действует миссия и пастырство на местах. Сейчас ситуация совсем иная, нежели в 90-х, хотя нерешенных проблем еще очень много.

Вернемся к главной теме. Что же может найти неопротестант в Православии? Здесь бы нам хотелось выразить личный опыт переживания знакомства с Православием, не имеющего ничего общего (кроме внешних форм), с бытовым «псевдоправославием» - карикатурой подлинного святоотеческого понимания христианства. Причем мы сосредоточимся не на богословских вопросах, а на самой христианской жизни, на том, что составляет ее каждодневное содержание.

МОЛИТВА. Каждый христианин согласиться с тем, что молитва – это стержень религии. Общение с Богом – цель и предназначение каждого человека. Безусловно, чем человек ближе к Богу, тем теснее его общение с Ним.  Молитвенность является, следовательно, важнейшим признаком истинно духовного характера религии. Попробуем сравнить в этом отношении «Свидетелей Иеговы» и Православие.

 Собрания «свидетелей» начинаются и заканчиваются непродолжительной молитвой. Из двух часов встречи в общем молитве уделяется не более 4 минут. Сюда можно добавить и две песни, которые, по сути, так же являются молитвой (это еще 6 минут). Итого получается 10 минут.  Все остальное время посвящено лекционной программе.

Двухчасовое православное богослужение являет собой молитвенное предстояние пред Богом. Почти все богослужение представляет из себя общий поток молитв и славословий, многие из которых исполняются в песнопении. Богослужение в храме построено по принципу «дом Мой домом молитвы наречется» (Мар. 11:17). Исключением является чтение отрывка из Евангелия и апостольского послания, плюс проповедь. Все вместе составляет не более 15 минут.

Мы видим зеркальную противоположность: акценты проставлены совершенно по-разному! Кроме того стоит сказать и о самих молитвах. Те, кто был на встречах «Свидетелей Иеговы», знает какого рода молитвы, практикуются на их собраниях. Как правило, это простые, и довольно однообразные обращения, составленные своими словами. Яркой противоположностью являются православные молитвы, которые по праву можно признать литературными шедеврами, выражающими всю гамму чувств, ситуаций и переживаний. Дело в том, что церковная традиция обогащалась молитвами сотен святых людей, гениев не только религиозности, но и духовности, которые жили на протяжении 2 000 лет. Это были люди целиком и полностью посвящавшие себя служению Богу и борьбе со страстями.

Область личной молитвенной практики так же отличается. Православный христианин, помимо собственных молитв, может использовать богатейшую традицию молитвенного делания древних подвижников. Для того чтобы научиться самому импровизировать красивую музыку, ученику прежде необходимо научиться играть гениальные произведения по нотам. Молитва – это искусство, а посему такая помощь оказывается неоценимой: «Господи! научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих» (Лук. 11:1).

АСКЕЗА. Данная область благочестия, пожалуй, наиболее незнакома «Свидетелям Иеговы». В этом вопросе они полностью следуют общему протестантскому небрежению ко всему, что связано с упражнением тела в праведности. Православные же более внимательны к тому, о чем говорил ап. Павел: «но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор.9:27). Если обратиться за комментариями по этому стиху к публикациям Общества Сторожевой Башни, то мы увидим следующие мысли:

«Павел упорно боролся сам с собой. Он заставлял себя делать то, что правильно, даже если он в своем теле ощущал желание делать то, что было неправильно. Если ты будешь поступать так, как он, то и ты сможешь одержать победу в этой борьбе» (pe гл. 26 с. 223 абз. 15)

 «Подобно Павлу, мы также должны достичь господства над нашей несовершенной плотью, вместо того чтобы позволять ей быть нашим господином. Нам нужно искоренять плотские склонности, стремления и желания (Римлянам 8:5–8; Иакова 1:14, 15). Поступать так может быть больно, потому что слово, переведенное словом «усмиряю», буквально обозначает «ударить под глаз» (Kingdom Interlinear)» (w92 1/8 с. 18 абз. 19)

Однако никак не объясняется, каким именно образом апостол боролся с самим собой. В чем же конкретно заключалась усмирение плоти? Ведь каждый из нас знает, что как бы мы не занимались самовнушением, плоть все равно диктует свое.

На языке Библии «смирять себя» значит поститься (ср. Ис. 58:3,4). Пост был древнейшей формой смирения души (Лев. 16:29). Ветхозаветные иудеи постились в знак раскаяния (Суд. 20:26; 1 Сам. 7:6; Езд. 10:1). В эпоху Второго Храма традиция поста была среди иудеев формой внутреннего очищения и приближения к Богу (Юдифь 8:6; Лука 2:37; 18:2; Марк 2:18; ТИ., Хаг. 2:2, 77г). Безусловно, ап. Павел, будучи правоверным иудеем, постился с этой же целью (ср. 2 Кор. 6:5, 11:27). Причина заключается в том, что существует прямая взаимосвязь между тем, что мы есть, с тем, что мы едим и пьем. Косвенно даже в публикациях Общества признается эта взаимосвязь[1]. По этой причине древние христиане по преемству от иудеев считали пост эффективным средством борьбы с грешной плотью. Именно так понимались ими слова ап. Павла: «Но укрощаю тело мое постами и порабощаю бдениями, дабы, проповедав другим царство небесное, сам я не остался недостойным этого царства» (1 Кор. 9:27 в переложении св. Ефрема Сирина).

Нам не известно ни одной семейной пары «Свидетелей Иеговы», которая бы исполняла еще одно аскетическое наставление ап. Павла: «Не лишайте себя друг друга, разве только по соглашению, на время, чтобы отдаться молитве и снова быть вместе, дабы не искушал вас сатана через невоздержание ваше» (1Кор.7:5, ПЕК). Итак, супруги могут, по мысли апостола, на какое-то время по взаимному согласию прекратить брачное общение для усиленной молитвы. Естественно здесь подразумевается не обычная молитва утром и вечером, а особое молитвенное состояние, сопровождаемое отказом от удовольствий. По сути это и есть пост. Очевидно, по этой причине в некоторых рукописях и цитатах Отцов Церкви говорится для «поста и молитвы». Впрочем, это не удивительно, так как в иудаизме времен второго храма существовала практика воздержания от сексуальных отношений ради углубленного изучения Торы[2]. Во время же церковных постов многие православные семейные пары по взаимному согласию отказываются от брачного общения ради усиленной молитвы.

Главная причина небрежения духовными упражнениям тела заключается в рационализме. Внутренняя праведность воспринимается «свидетелями» как результат, к которому человек приходит на уровне сердца через процесс приобретения знаний (информирования):

«Чтобы одержать победу в этой борьбе, ты должен создать возможность, чтобы библейское познание внедрилась глубоко в твоем сердце, так что ты побуждался бы поступать в согласии с ней» (pe гл. 26 с. 222—223 абз. 13).

 Но важно понять, что тело невозможно исключить из борьбы: «Прославьте же Бога в теле вашем» (1 Кор. 6:20, ПЕК). Подобное побеждается подобным. Плоть побеждается плотью. Раз плоть человека участвует в грехе, следовательно, она также должна воспитываться, как и воля. Однако следует понимать, что аскеза – это не самоцель, а средство стяжания благодати.

ЕВХАРИСТИЯ. Причастие в Православии называется «Таинством таинств» не случайно. Приобщение к пострадавшему и воскресшему Телу и Крови Христа (1 Кор. 10:16) делает христиан «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:4). В Евхаристии, таким образом, происходит теснейшее и реальное единение со Христом, которое освещает все наше естество: «Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем, … ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6:55,56,58).  Как ветвь не может жить без лозы, так и христианин не может жить без этого, как и говорил Спаситель: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Через животворное действие Евхаристии в нас взращивается «семя» Божьего Духа, благодаря которому мы можем не согрешать (см. 1 Ин. 3:9).

 Впрочем, понимая, что такое понимание Евхаристии отстоит невообразимо далеко от того, что понимают под Тайной Вечерей «Свидетели Иеговы», мы лишь укажем на необычайную силу этого таинства, который каждый воцерковленный православный христианин хотя бы раз в жизни ощущал на себе. Опыт этот невозможно полностью передать словами, как и любое внутренне переживание. Однако общими свойствами его действия являются: заметное очищение от помыслов, «преизбыточная сила» в борьбе с искушениями, ослабление давления плоти на волю. Примечательно, что опыт действия Причастия на христианскую личность идентичен во все времена существования Церкви. Конечно, ни в коем случае нельзя думать, будто это таинство действует само по себе, без участия человека. Без веры, покаяния и молитвенной подготовки оно бывает лишь в осуждение: «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (1Кор.11:29). У «Свидетелей» же вообще нет никакой евхаристической жизни.

БОГАТСТВО И ДРЕВНОСТЬ ТРАДИЦИИ. Православная традиция имеет богатейший теоретический и практический опыт Богопознания, уходящий корнями к непосредственным ученикам апостолов («мужам апостольским»). 2000 лет осмысления Божественного Откровения и прозрения в «глубины Божьи» накапливались в Церкви бесценным сокровищем Богоискания, к которому может приобщиться современный человек. Организация «Свидетелей Иеговы» может предложить традицию, которая насчитывает всего около 130 лет Богомыслия. Причем традиция эта носит ярко выраженный привкус американского менталитета. Более того, обращение к опыту прошлых поколений «свидетелей» не поощряется, так как «свет сияет все ярче и ярче».

Сравнительно-религиоведческий анализ богословия Организации и Православной Церкви показывает невероятную разницу в глубине и проработанности вероучений. Почти двадцать веков православные отцы церкви и богословы всматривались в Божественное Откровение. Многие из них были талантливейшими исследователями и гениями духовной жизни. Их творения, написанные еще в эпоху поздней античности, остаются и по сей день непревзойденными по силе мысли богословскими трактатами и библейскими комментариями. Нельзя обойти стороной и удивительную культурную традицию, богатую иконописью, уникальными песнопениями, стихами, гимнами и молитвами. Достаточно сравнить несколько песен из сборника «Пойте хвалу Иегове» и древнерусскими распевами, чтобы увидеть колоссальную разницу между ними.

Безусловно, древние христианские авторы были гораздо ближе к Христу и апостолам как ментально, так и культурно-исторически. Поэтому они гораздо адекватнее могли понять Писание, чем американские президенты Общества Сторожевой Башни XX века. Поскольку у руководителей Организации не было никакой преемственной связи с первыми христианами, они утеряли не только его дух, но и конкретные формы первохристианства. Так, Общество учит, что помазание елеем больного пресвитерами, о котором говорится в Иак. 5:14-15, нужно понимать символически. Однако для такого понимания нет никаких оснований. Причина же такой странной интерпретации заключается в том, что «свидетели» не имеют апостольского происхождения. Церковь же всегда знала и помнила, что буквальное помазание елеем, которое сопровождалось и исцелениями, передано от самих апостолов.

Богатство традиции касается даже библейского текста. Православная Церковь высоко ценит так называемые «второканонические» книги Ветхого Завета, совершенно незаслуженно называемыми «Свидетелями» еврейскими апокрифами[3]. Дело в том, что эти книги были частью Септуагинты, перевода ВЗ  на греческий, которым-то и пользовались евангелисты и апостолы. Данные книги издревле имеют в Церкви высокий авторитет, как книги мудрые и духовно полезные. Такое же отношение к ним имели и древние иудеи, почитавшие их весьма полезными, хоть и не боговдохновенными книгами.

Как это ни удивительно, но православное богослужение при всей его сложности способно оказывать гораздо большее влияние на религиозное чувство человека, нежели лекционная модель «свидетельских» сходок. Православная Литургия в поклонении Богу предполагает задействование всех органов восприятия: зрения, слуха, ума, обоняния и даже рук.  Участник богослужения имеет возможность не только услышать отрывок из Писания и проповедь, он может видеть символические действия иерея-пресвитера, слышать древние песнопения и молитвы, обонять благоухание ладана и свечей в окружении икон Спасителя, Богородицы, пророков и святых. Таким образом, происходит полное всецелое погружение человека в горний мир, что дает возможность ощутить «небо на земле».  Подобное состояние полного отрешения от мирской суеты необходимо для того, чтобы молящийся максимально сконцентрировался на общении с Богом не только умом, но и сердцем. Вся эстетика православного богослужения призвана раскрыть сердце человека и все его естество для встречи с Богом в восприятии дара благодати.

ЕДИНСТВО МНОГООБРАЗИЯ. Православие, при всей своей консервативности, на удивление оказывается очень гибким и пластичным. Прежде всего, это выражается в том, что Православной Церкви чужды схоластика и догматизация. В действительности не так много положений имеют в Церкви непреложный догматический характер. Те, что имеют, относятся к учению о Боге и спасении – основе основ любой религии.

Церковь допускает существование различных мнений по вопросам, которые содержат в себе либо тайну (например, учение о вечности геенны), либо не полную ясность (например, посмертная участь души). На один и тот же библейский стих, святые отцы  могли давать различные возможные толкования, которые одинаково принимаются Церковью. На какие-то вопросы учителя Церкви давали разные ответы, и это не позволяет мыслить шаблонно.  Православие допускает диапазон внутрицерковных мнений и их свободное обсуждение. Соответственно это способствует всестороннему рассмотрению вопроса, благодаря которому углубляется понимание: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19).

В каждой поместной церкви могут существовать свои уникальные обычаи и традиции. Таким образом, вопрос унификации никогда не стоял перед восточным церковным сознанием. В Православии христианин имеет свободу выбора формы своей церковности. Есть люди по природе своей замкнутые и созерцательные, а есть люди открытые, стремящиеся к обществу. Обе категории верующих могут найти свое место в Церкви. Если человек ищет одиночества пред Богом и хочет минимизировать общение с другими, он будет себя чувствовать комфортно в формате православного храма. Если же человек любит сообщество верующих, он найдет приход с общиной, где он сможет погрузиться в религиозный социум.

«Свидетелям Иеговы» напротив присуща полная унификация религиозной жизни и единообразие интерпретации Библии. Формат служения Богу в рамках Организации имеет четко формализованный характер. Даже неясные тексты Писания Общество толкует, так как будто они имеют один единственный самоочевидный смысл[4].

Кроме всего этого, Православие сочетает в себе три типа религиозных сообществ: харизматических (эта модель предполагает, что статус религиозного лидера определяется личными дарованиями человека, его особыми духовными), институциональных (по принципы «место красит человека»), с образовательным цензом (авторитет духовных лидеров  определяется образованностью). Плюсы харизматической модели очевидны. Ее недостатком является неустойчивость. Тут возникает проблема определения доброкачественности духовного опыта лидера, и проблема передачи этого духовного опыта его преемнику. Плюс институциональной модели, равно как и модели с образовательным цензом, также очевиден: устойчивость и стабильность жизни в такой общине. Минус также нетрудно заметить: велик риск при передаче внешних полномочий потерять искорку духа и соскользнуть в сухой академизм.

В Православии три этих принципа совмещаются. Институционально-иерархическое понимание духовенства освобождает прихожанина от необходимости исповедовать и экзаменовать священника, к которому он обратился за совершением таинства или требы. Христианин может не расспрашивать священника о его личной духовной жизни, а просто верить, что он послужит Таинству Литургии независимо от своих личных достоинств или недостатков. Ведь в этом случае священник делится не своим, личным и наработанным, а Божиим.

Но когда речь идет о духовном совете – тут можно искать «харизматика», то есть священника с личным духовным опытом или монаха-старца. Когда же затрагивается область богословия и библеистики в дело вступают ученые специалисты, «книжники». Вот это сочетание священства и монашества, епископата и старчества дает Православию жизненность и устойчивость.

Организацию же Свидетелей Иеговы следует отнести к категории ярко выраженных институциональных конфессий. Абсолютно все руководящие должности в Организации, от старейшины собрания до членов Руководящего Совета, определяются наделенным, внешним статусом, а не харизмой или образованием.

ЭПИЛОГ. Постороннему человеку в Православии слишком многое кажется лишним нагромождением, за которым не видно Евангелия. И действительно, в Церкви почти все, буквально от одежд священника до свечей, вызывает чувство полного несоответствия Новому Завету. Эти впечатления подвигают людей на восстановление первоначальной простоты, на поиски чистого библейского христианства без «наворотов». Однако как это ни парадоксально, но все подобные попытки, как правило, приводили либо к появлению новых авторитарных сект во главе с харизматическим лидером, либо к причудливым идеям и учениям. Причина всегда одна и та же – отсутствие непрерывной апостольской преемственности. Дерево, которое не уходит своими корнями к апостольской церкви, не может дать апостольский плод. Для того чтобы быть как первые христиане, нужно быть первыми христианами, а для этого нужно иметь ту же меру Духа, какую имели они. Подражание внешним формам еще не гарантирует подражания духу и вере первых христиан.

Апостольскую веру и духовность невозможно воссоздать из ничего. Как можно воспроизвести дух, переживание таинства веры, основываясь лишь на букве текстов? Воспринять духовность и ощущение Истины можно лишь через реальный опыт приобщения живым свидетелям этой Истины. Вот как об этом писал ап. Иоанн: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, … о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение - с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» (1Иоан.1:1,3). Вера апостолов коренилась в живом опыте встречи со Словом Жизни (видели, слышали, осязали). Вера последующих учеников основывалась уже в опыте общения с апостолами («возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами»). Логично, что дальнейшие поколения христиан могли обрести дух и веру апостолов через тех, кто были их учениками. Исторически Православие начинается как раз с этой точки соприкосновения апостольского поколения христиан с последующим.

Впрочем, стоит все же задаться вопросом: а может ли быть простой вера, которая насчитывает 2000 лет своей истории? Двадцать веков Церковь аккумулировала в себе как опытное, так и теоретическое осмысление Божественного Откровения. Даже для простого описания этих знаний требуется целая наука церковной истории и патрологии[5]. К тому же нужно осознавать, что сейчас, в XXI веке, для того, чтобы понимать тексты некогда разговорного языка обычных людей I века (греческого койне), требуются немалые знания в области лингвистики и библеистики.

Действительно вера первых христиан была очень простой в сравнении с современным историческим христианством. Но за этой простотой кроются совершенно объективные причины. Во-первых, первые христиане напряженно ожидали еще при их жизни скорого Второго Пришествия Христа и воскресения мертвых. Во-вторых, вера первых христиан имела харизматический характер, а значит, была спонтанной. В третьих, христиане постоянно подвергались гонениям со стороны иудеев и язычников. При таких условиях просто не могло появиться ни развернутое и проработанное богословие, ни эстетическое чувство культа. Отсюда вся первохристианская простота и скудность новозаветного материала. И дело вовсе не в том, что само христианство якобы не совместимо или исключает развитие традиции. Развитие и усложнение религии является абсолютно естественным процессом. Когда-то ветхозаветный культ знал лишь примитивный алтарь, собранный из камней. Однако позже он воплотился в величественный иерусалимский храм, сияющий золотом на солнце.

Кстати, и сам Новый Завет дает ответ на вопрос, могут ли в Церкви быть благочестивые религиозные обычаи, которых следует держаться? Конечно! «А если кто-либо думает отстаивать другой обычай, то другого нет ни у нас, ни у собраний Бога» (1Кор.11:16, ПНМ). Апостол говорит здесь об обычае покрывать женщинам голову во время христианских собраний. Примечательно то, что покрытие головы действительно было традицией, которая родилась в среде первых христиан как результат их восприятия истины. Ведь очевидно, что данная практика не была частью Божественного Откровения. Православная Церковь шла этим же путем. Свою веру и свое осмысление Истины она отразила в многочисленных традициях и формах религиозной жизни.

История учит нас, что борьба за первоначальную чистоту веры всегда оборачивается еще большими искажениями. Если на Церковь смотреть глазами светского историка создастся стойкое впечатление порчи первоначальной веры языческими и философскими элементами. Однако сила истинной веры в том и заключается, что она подобно действию закваски (Мат. 13:33), способна преобразить инородный элемент, подчинив его Богу: «мы берём в плен всякую мысль, чтобы сделать её послушной Христу» (2 Кор. 10:5, ПНМ).

Что может предложить верующему человеку Организация «Свидетелей Иеговы»? Помимо «точных знания из Библии»,  скорее всего, нам ответят: «любовь». Действительно, Свидетели известны своими близкими отношениями внутри общин. Их собрания представляют собой тесно сплочённые сообщества, где все друг друга знают. Кроме того, такая сплоченность проявляется в международном масштабе. Вряд ли современные православные церкви могут конкурировать со Свидетелями в данном аспекте. Количество православных приходов с крепкой общиной значительно уступают общинам «Свидетелей». Православные более разобщены в сравнении с членами данной Организации.

Но как бы ни была привлекательна данная сторона Организации, нужно задаться вопросом: не подменяет ли здесь коллективизм христианство? Что в первую очередь должен искать христианин: сплоченный коллектив верующих или же Христа? Воистину справедливы слова: «Один человек плюс Бог – это уже большинство». С этим не поспоришь. К тому же, тесная сплоченность сообществ не является исключительной чертой «Свидетелей Иеговы». Подобное явление присуще вообще всем закрытым религиозным сообществам, будь то адвентисты или пятидесятники. Сплоченность и взаимопомощь достигаются и в нерелигиозных коллективах, объединенных одной идеей. Но главное, вспомнить здесь слова Спасителя: "Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?" (Матф.5:46).